— На этот простой вопрос есть и простой ответ. В 91-м году на фоне раздробления СССР (может быть, печального, но, увы, на данном историческом этапе неизбежного) члены бывшего единого Союза писателей СССР вдруг ясно осознали, что единство это не только формальное, но и нелепое. И было принято решение разделиться на две равноправные в юридическом и всех прочих отношениях части. И разделились. Аналогичные процессы произошли на местах. Вот и все.

— Для ориентировки: кто где оказался — из писателей, всем известных?

— В СРП, то есть «у нас»: Битов, Маканин, Фазиль Искандер, Астафьев, Петрушевская... Это наугад, кто на память пришел. В СПР, то есть «у них»: Бондарев, Распутин, Белов, Проханов... При этом — подчеркните при публикации — оба Союза являются законными правопреемниками бывшего СП СССР и имеют один общий Литературный фонд. То есть в Москве, например, члены и того, и другого союза мирно стоят в одной очереди в литфондовской поликлинике, живут в соседних номерах литфондовских пансионатов и гостиниц.

— Можно ли считать, что размежевание произошло по политическим мотивам?

— Отчасти. Да, членов СПР называли «почвенниками», «патриотами», «коммунистами» и т. п. (прошу поставить везде кавычки), а СРП — «демократами» (тоже кавычки). Но прошло время, и выяснилось, что разделение удивительно точно выявило не политические различия, а сугубо творческие. Хотя, как ни странно, и для творческих различий есть количественные показатели. Членов СПР гораздо больше. Их руководство занимает особняк на Комсомольском проспекте в Москве. Наше руководство ютится в одной комнатке Центрального дома литераторов.

— А вы?

— А мы — нигде. Юридический адрес — помещение журнала «Волга», там нам разрешают и собрания проводить.

— Не объясняется ли эта смиренная позиция тем, что, как утверждают члены «другого» союза, ваш союз приватизировал «Волгу»?

— «Волга» не является ничьим органом, журнал стал самостоятельным до 94-го года, когда мы зарегистрировали нашу организацию СРП. Находясь в составе редколлегии журнала, ответственно заявляю, что при рассмотрении рукописей не принимается во внимание членство автора в каком бы то ни было союзе. «Волга» публикует произведения членов СПР, если считает их для себя приемлемыми. В свою очередь альманах «Саратов литературный», издаваемый фактически силами членов СПР, приглашает к сотрудничеству всех желающих, ориентируясь тоже только на свои эстетические критерии.

В Саратовской организации СПР сейчас сорок с лишним человек. Да еще они за последнее время курьерским образом приняли с десяток новых, пока не утвержденных в Москве. План по валу выполняется успешно. Из принятых немало тех, кого категорически не принял наш союз. Предполагаю, они таят обиду на нас и, в частности, на меня. Но не в цифрах суть. Главное: большинство из этих писателей или бездействует, или не имеет возможности опубликовать свои творения за пределами области. Выпускают книжки для местного употребления и собственного удовольствия за свой счет или просят помощи у казны.

— И казна помогает?

— Насколько мне известно, да. Финансируя и отдельные книги, и всю организацию СПР в целом: аренда помещения, оплата коммунальных услуг, зарплата аппаратчиков, издание информационных бюллетеней; один из них не так давно насмешил публику именинно-поздравительными нескладными виршами в адрес друг друга и угодливо-проправительственной «художественной» частью. Я бы не стал об этом упоминать, чтобы не сочли злоехидствующим, но ведь называется эта книжица: «Литературный Саратов». И не раз мне приходилось объяснять, что я к этому литературному Саратову не имею отношения... Я по должности, если можно так выразиться, сунулся было к одному из ответственных лиц в областном правительстве. Он уже на другом месте, поэтому называть фамилию не буду.

Я пытался объяснить простую вещь, выделите еще раз: наша организация является полноправной частью бывшего Союза СП СССР. Мы не от-делились. Мы раз-делились. «Так чего вам надо?», — спросило ответственное лицо. Я сказал: «Справедливости. Если из средств налогоплатильщиков выделяется помощь писателям, то почему только одной организации? Почему делают вид, что нас будто и не существует вовсе?»

— И что ответило лицо?

— Если честно, не помню. Что-то в духе: «Много вас тут ходит». И я ходить перестал. Вообще ситуация очень напоминает советские времена: если колхоз маломощен, убыточен и руку протягивает, а председатель пороги обивает, ему дают ссуды и льготы. Если ж колхоз сводит концы с концами, пусть сам себе и помогает.

— А вы, значит, сводите концы с концами?

— Да не о деньгах ведь только речь! Нас одиннадцать человек плюс трое недавно принятых (кроме упомянутых — поэт Иван Вальцов). И каждый, я уверен, обидится в душе, если его назовут «саратовским писателем». Потому что каждый считает себя писателем или литературным критиком российского масштаба, и дело тут не в амбициях, а в фактах.

— Например?

— Фактов много, поэтому бегло, с упоминанием официальных, так сказать, регалий общероссийского значения: Светлана Кекова критикой неоднократно называлась одним из лучших поэтов России, у нее многочисленные публикации в центральных журналах и за рубежом; Олег Рогов известен не только как замечательный поэт, но и как издатель, на голом энтузиазме выпускающий сборники саратовских лириков (без всякой казенной помощи); Валерий Володин, один из лучших, в сотый раз скажу, стилистов современной русской словесности, выдвигался на премию Букера, недавно из Польши поступил запрос, хотят переводить его прозу; перевод Вадима Михайлина трилогии тончайшего английского писателя Л. Даррелла выпущен одним из крупных питерских издательств; статьи и эссе Сергея Боровикова печатались во многих центральных изданиях, последние — в «Знамени», «Литгазете», в «НЗ» («Неприкосновенный запас»), он избран членом Академии российской словесности (АРС), как и Роман Арбитман, являющийся в этом году членом жюри престижнейшей премии имени Аполлона Григорьева (см. материал во вчерашнем номере «Саратова». — Ред.); авторитет Ольги Харитоновой как критика, подтвержденный премией газеты «Культура», столь высок, что она второй год является номинатором (то есть рекомендателем) Букеровских претендентов; пьесы Алексея Василевского поставлены в нескольких театрах России, ни один серьезный разговор в театральных журналах о современной драматургии не обходится без упоминания его имени...

На мой взгляд, большинство писателей дружественного союза (я не только наш областной имею в виду) являются пережитком советской социалистической словесности, бессильным в творческом отношении. Это, возможно, не вина, а беда. Но есть и вина: когда принимают явных графоманов и бездарей. Впрочем, подобные подбирают подобных. Вот почему я отвергаю идею объединения, хоть и есть в том союзе несколько человек, которых я уважаю. Не очень много. Гораздо больше их среди людей вольных, пишущих талантливо, свежо, ярко. И уж если в чем-то Саратов действительно стал столицей Поволжья, то это в области литературы, из равнозначных — только, возможно, Екатеринбург. А далее, сами понимаете, остаются лишь Москва и Петербург. И Саратов такой столицей остается, если писатели, конечно, не разбегутся искать лучшей житейской доли. Кстати, вот вам пример из того же Екатеринбурга. Живущий там драматург Николай Коляда, лидер по количеству спектаклей в России и за рубежом, вознамерился было переехать в Москву. Так губернатор Россель, справедливо оценивая его как екатеринбургское общественное достояние, тут же принял меры. Не печатают пьесы? Дадим денег на книгу, на вторую, пожалуйста! И дали. Хотите открыть маленький факультет драматургии при театральном институте? Вот вам средства, вот стипендии для учащихся! Результат?

Один из его учеников, Олег Богаев, совсем молодой, недавно был со мной в Германии на фестивале русской драмы, а в спектакле по его пьесе играет не кто-нибудь, а Олег Табаков, актер первой величины и наш земляк...

— Вы знаете, конечно,стихотворные строки: «Талантам нужно помогать, бездарности пробьются сами». Из всего сказанного я сделал вывод, что ситуация перевернулась. Таланты пробиваются, остальным — помогают.

— Да нет, все проще. Писатели предыдущего поколения (составляющие костяк СПР) еще помнят благостные времена, когда на гонорары можно было прожить (гонорар от одной книги прозы равнялся стоимости автомобиля), когда ты спокойно мог стоять в очереди на издание в государственном издательстве, когда обком КПСС решал вопросы о внеочередном предоставлении литературным чиновникам, приспешникам и т. п. квартиры и телефона. Наше же поколение этой благодати не черпало и знает, что во всем мире подавляющее большинство писателей на гонорары не живет и на жизнь нужно зарабатывать своим горбом, где только можно. Но нас в прошлое не тянет, потому что все эти привилегии облагались государством и компартией жестоким налогом на душу, на совесть, на талант.

— И в заключение хотя бы один вопрос к вам как к писателю. Что и где появится в 99-м году?

— В «Новом мире» — небольшой роман «День денег», в «Дружбе народов» — повесть «Талий», в издательстве «Грантъ» — толстая книга с тремя моими романами, в Голландии — роман «Я — не я». Ну, и театральные премьеры. Одна из них должна быть в конце марта в Саратове. Если все сладится...