Однажды днем Пиросмани долбил стену старого заброшенного дома. Знакомые кинто и духанщики, которым случалось проходить мимо, спрашивали его: — Слушай, Нико! ЧТО ты делаешь? — Камень долблю, — отвечал он с достоинством. — А ты разве умеешь?? — спрашивали они его. — Нет, — отвечал Нико добродушно. — А зачем тогда долбишь??? — Так, ХОЧЕТСЯ! Кинто и духанщики качали головой, проходили мимо. Много их проходило. Сначала Пиросмани отвечал всем. Потом тем, кого хорошо знал... А потом надоело... Начался дождь. И негде было укрыться. Достал тогда из-за пазухи сверток. Развернул... Большой ломоть хлеба и брынзы кусочек. Молча и неторопливо съел. А дождь лил и лил. Промок до нитки Нико. Посмотрел на небо. Подставил руки под струи дождя. Вздохнул глубоко... И опять за работу. Дождь лил, не переставая, до вечера. Когда Пиросмани закончил долбить стену, было уже темно. Наощупь сложил инструмент и ушел. Он не пришел на следующее утро. Не пришел и на другое. И никогда после... Назавтра солнце пробилось сквозь тучи в середине дня и осветило бессмысленные линии на стене старого заброшенного дома на окраине Тифлиса.
ДВОРНИК
Думал Нико. Долго думал. О смысле жизни... Никак зерно мудрости отыскать не мог. По-разному думал. И от размышлений таких устал. Не молод уже был... Покидала его жизнь, а зерна отыскать не мог... Присел на скамью. Не заметил, как ночь опустилась... Шел человек по песку. Следы оставались. От ног босых. Шел весь оборванный, лохмотья болтались на ветру. Вдали, в серой дымке, крыши домов. Хотел рассмотреть, да набежала толпа. Заслонила. Стала орать, мотать головою. И увидел тогда Нико, что это Христос, несущий свой крест. А крест преогромный. — Господи! — подумал Нико. — Неужели он самый? Христос повернул голову, увидел Нико и сказал что-то. Но Нико не услышал... Орала толпа. Жаждала зрелищ. Христос, сгорбленный под тяжестью ноши, как мог пожал плечами и снова что-то сказал, но тихо. И Нико не то что услышал — сердцем понял. — ТОЛПА... Нико видел эту толпу. Обыкновенная толпа. О,сколько перевидел Нико их на своем веку. Но вот Христос его поразил. Нес ведь тяжесть неимоверную. И кнутом его били холуи проклятые. А он шел, словно не ощущая тяжести этой, обративши к таким, как вот он — Нико — свой просветленный лик. И был наивен в вере своей в будущее. — О, Господи! Ты ли это? — вопросил Нико к нему. Господь не ответил. Кто-то ударил его в спину, и он упал на колени. Но крест свой не бросил. — Эй, ты! — раздалось вдруг над ухом. Очнулся Нико. Ва! Ночь на дворе. Мужик с фонарем. Пригляделся — дворник. — Эй, ты? Делаешь что? — спросил его дворник. Нико показал рукой на небо (нет крыши над головой, не видишь разве?), покачал головой и ничего не ответил... Дворник поднес фонарь ближе, осветил лицо Пиросмани, увидел большие молящие глаза. Подумал. Сказал. — Шел бы ты... нельзя здесь ночевать. Не положено... Закрыл глаза Нико, увидел крест на земле, себя под крестом. Пытается встать...— да сил не хватает... — Шел бы... Встал. Ящичек взял. Шел не спеша. С достоинством. И долго смотрел ему вслед мужик с фонарем... То, что он увидел однажды Сидел Нико за столиком, уставший, и пил вино. Бутылки три уже выпил, а боль не утихала. С утра привязалась и никак отстать не хочет, как будто и без того забот мало, мучений мало? С утра бродил Нико по городу, искал работу. И боль за ним. Он в трактир. Она за ним.Он на улицу... И она тоже...
Нет работы! Вот только боль. Пытался убежать... не вышло. А что болит, и сам не поймет. Ну что за жизнь? Еле до вечера дожил. Стало прохладней, и боль чуток поутихла. Вот и поспешил он в подвал. К привычной бутылке вина. Три уже выпил, а боль не отставала. Глянул Нико в стакан. Глаза помутневшие (кто скажет, сколько разума в них осталось?). Глянул и ничего не увидел, красное сухое вино. Вокруг пили, веселились, песни горланили, дым столбом стоял, шашлык жарился! Глянул в стакан Нико и ничего не увидел: матовая поверхность вина, цвета не разобрать. Пробежал духанщик, толстый, как бочка. — Вина! — кричали ему. — Мяса! — неслось отовсюду. Глянул Нико в стакан напоследок и обмер. Увидел он лицо мальчика, за ним — горы, над горами — небо, а в небе — солнце. Как юно это лицо и прекрасно... Мальчик смотрит Нико в глаза и улыбается горько и мудро... Что сделалось с ним? Вскочил Нико с диким воплем: — Будь проклята жизнь эта! И бился головой об стену, пока не обессилел, не потерял сознание. Упал. Духанщик и кто-то еще взяли за руки и вынесли тело. На стене остались две полоски от крови. Одна поменьше, другая побольше.
(Скажет ли кто, висели на этом месте картины Нико, писанные маслом по черной клеенке?).