Леван Степанян: Мастер и Маргарита
Художник не должен быть чересчур скрупулезным или чересчур искренним, или чересчур зависимым от натуры, художник является в большей или меньшей степени хозяином своей модели, а главным образом – своих средств выражения.
Сезанн
Тбилисский двор
Леван Степанян родился в Тбилиси, в семье, проживающей в одном из характерных для старого города домов с общим двором. Это был двор, в котором все друг друга знали. Но главное, что здесь же обитало семь семей художников и скульпторов и лишь одна – семья Левана – служащих. Ежедневно на глазах у мальчика натягивались холсты, раскладывались краски, промывались кисти, затачивались карандаши, что-то вылепливалось. Каждый день кто-то составлял свою композицию для натюрморта – с кувшинами, грузинским хлебом, зеленью и шашлыком, который потом съедался. Каждый день к кому-нибудь приходила натурщица, обретавшая на холсте совершенство форм и черт герцогини Альбы, чистоту линий возлюбленной Модильяни, одухотворенность шагаловской Беллы, холодный блеск Маргариты Пиросмани. Позировали простые женщины, но на холстах оставался дух богинь. Это была внутренняя сосредоточенность на форме, сочетающаяся с торжественной самобытностью, когда в реалистической модели, казалось бы, не было и надобности, но без нее невозможно рождение живого образа на полотне. Загадка художественного осмысления натуры завораживала мальчика, пробуждая желание приобщиться к этой тайне.
А еще здесь постоянно велись разговоры о том, как достичь конкретных выразительных эффектов. Рассуждали об искусстве и судьбе художника в искусстве. В общем, всё складывалось в той жизни так, когда уже ничего не выбирают: профессиональное будущее Левана было предопределено самим фактом проживания в тбилисском дворе, внешне ничем не выделяющемся среди многочисленных дворов на проспекте Плеханова.
Тбилисская художественная школа. Тбилисское художественное училище имени Тоидзе. Тбилисская академия художеств (скульптура). Леван уже перешел на четвертый курс. Но политическая обстановка в Грузии изменила течение, казалось бы, предопределенной жизни грузинского художника, с идеалами в искусстве этой земли – с легендарным духом Тифлиса, выраженном в творчестве Нико Пиросмани, изысканным осколком символизма Ладо Гудиашвили, ощущением крепости реалистической формы в скульптуре Якова Николадзе.
В 1994 году Леван с родителями и собственной семьей переезжает в Израиль, где ныне занимается живописью и дизайнерской работой. Он член Объединения профессиональных художников Израиля. Произведения Л.Степаняна находятся в галереях и частных коллекциях в Грузии, России, США, Израиле – в постоянной экспозиции галереи Baker Street в Старой Яффе. Персональные выставки художника проходили в Бат-Яме (2007, 2009), Нетании, Пскове (1993). Он участник выставок в Музее искусств им. Давида Бен-Ари в Бат-Яме (2007), в Гехал а-Тарбут и в Бейт Яд ле-Баним в Ришон ле-Ционе (2008, 2009), в музее «Тальпиот» в Иерусалиме (2008), в Музее Танаха, банке а-Поалим, в Российском культурном центре (Тель-Авив, 2009), в галерее «Мигдалор» (Старая Яффа, 2010), в «Новой галерее» при Институте искусств в Бат-Яме (2007, 2008, 2009).
Стиль и жанры
В стремительном потоке современного культурного бытия живопись Левана Степаняна уже узнаваема и без подписи художника – по технике. Он работает мастихином на собственноручно загрунтованных холстах. Оставшиеся после грунтовки маленькие узелки словно задерживают краску. В результате получается неожиданный эффект дополнительной цветовой растяжки – как импрессионистического или экспрессионистического звучания цвета. При этом цвет всегда чистый. Степанян избегает смешения красок в палитре. Чтобы передать нужный ему тон, он кладет рядом два цвета – предположим, желтый и зеленый. На расстоянии они кажутся оттенком зеленого. Так писали импрессионисты. А здесь еще холст со своими узелками и дополнительной шероховатостью. При этом манера может быть любой – от реализма до разновидностей модернизма.
Леван Степанян работает в различных жанрах фигуративной живописи.
Один из лучших натюрмортов Л.Степаняна – «Яблоки», точнее, наливные яблочки. Средней величины, округлые, желтоватой окраски, с розово-красным румянцем почти по всему боку. Кажется, что вот-вот ощутишь кисло-сладкий вкус их кремовой мякоти. Художник продвигает одно яблоко вправо, другое – влево, ближе, дальше. Его взгляд скользит по поверхности плода, переходит на стену и вновь возвращается к яблокам на плотном травянисто-зеленом шелке, отливающем матовым блеском. Глаз радуется целостности редкого цветового и композиционного равновесия в невидимой рамке зрительного поля. В других натюрмортах Степанян помещает яблоки (подчеркивая их шарообразность) на фоне кубических форм, напоминающих стенную кладку, или на пленэре.
Значительное место в творчестве художника занимают портреты (включая автопортреты) и жанровые композиции. Остановимся на некоторых из них.
Автопортрет «Читающий». Где еще мысленно можно остаться с собой наедине? Автопортрет «В парикмахерской». Ну когда еще приглядишься к себе в зеркале, да и парикмахершу рассмотришь. До чего ж хороша «рыжая кудряшка»! Молодой человек стоит на тротуаре у «зебры» перехода – красный свет светофора... Вечер «На набережной» – вариант «все подружки по парам». «Автобусная остановка». А вот мы в гостиной – с красивыми женщинами, красивой мебелью и красивыми, как в теплице, фикусами. Увлеченная аккомпаниаторша за пианино не сводит глаз с красавца тенора...
Не стоит перечислять все ситуации. Их может быть чуть больше или чуть меньше. Важно другое. Излишне приписывать сюжетным работам Л. Степаняна какую-то сверхидею или особый смысл. Художник верен себе. Он решает чисто художественные задачи, словно в том же натюрморте. Казалось бы, все сюжеты на картинах можно пересказать. Однако главное в них – не внешний событийный пласт, а то, как изображены персонажи и пространство, в котором они находятся. Это отстраненность, порою странная для линейного подхода неправильность перспективы. Сами персонажи (или группы, как это сделано на полотнах «Остановка» и «На набережной») словно разведены в разные системы координат. Перед нами люди, одетые как наши современники, но в эпоху сверхскоростей они живут, словно в своем ощущении – художественно «растянутом» ритме. Они статичны. Их движения замедленны. Композиции построены таким образом, что производят впечатление фрагментов, случайно выхваченных из потока жизни. В изображении людей художник тяготеет к формам, внутренне обращенным к европейскому кубизму и исконным образцам грузинского монументализма. Возможно, в этом выражается стремление Л.Степаняна создать характеры, которым словно чужда напряженность современной эпохи. И еще – они все с голубыми глазами...
Интересную ипостась творческого «я» Степаняна представляет обнаженная натура как воспевание красоты женского тела. Его многочисленные ню необычны. Они скульптурны. Не покидает впечатление, что вначале художник ваяет фигуры из гипса, а потом пишет их, настолько выразительны, ясны, чисты, порой театральны или грубовато просты их формы. Но в своей немыслимой разности они все эмоциональны! И это качество в сочетании со скульптурностью создает впечатление реалистичности и нереалистичности одновременно, как слияние свечения души и линий тела. Дело в том, что женское тело в изображении Степаняна всегда светится. Оно светится само по себе. И в зависимости от этого света решается, как правило, единая цветовая волна фона – либо теплая (часто охристая), либо холодная (сине-фиолетовая). Но она всегда зависит от света, излучаемого натурой, как ощущение самого художника. Это ощущение пронизано музыкальными ритмами и образностью плеяды грузинских поэтов Серебряного века.
Мастер и Маргарита
Известно, что эволюция творческой индивидуальности художника постигается им самим через собственный опыт, с оглядкой на этапы пройденного пути. И на витках спирали этого пути вдруг вспыхивают маяки, которые, казалось бы, остались в прошлом. Так, наложившись на приобретенное общеевропейское ощущение себя в живописи, в творчестве Л.Степаняна вдруг вспыхнул Нико Пиросмани – вспыхнул как эмоционально-романтический маяк из прошлого – из пласта впитанной им грузинской культуры. Пиросмани вспыхнул не как ремейк или цитата, а как опознавательный знак нового витка спирали творческих поисков. Но это уже этап зрелого художника, не боящегося сравнений, когда из повседневных одежд современников на собственных жанровых картинах он уже может свободно вернуться к себе – романтику.
Символична в этой связи работа Л.Степаняна «Джентльмен». На фоне фиолетово-голубого старого Тбилиси – автопортрет в полный рост. Художник в торжественно синем костюме, с белым крахмальным воротничком, левой рукой оперся на портрет «Певицы Маргариты» Нико Пиросмани, в правой – алая роза. (И пусть легендарный «чекмень» подарил миллион алых роз!) Отливают охрой облака на полотне Нико. Охрой сияет Сионский собор, где венчался еще А.С.Грибоедов, и храм Свети-Цховели, и красные крыши фиолетовых и голубых домов Тифлиса – на холсте нового художника... И немыслимо голубое небо над Маргаритой. И она в белом платье, как Муза. И она поет.
А художник... На то он и художник, если решается на недоступное трезвому человеку желание – «удивительное желание осторожно дотронуться до дрожащего горла Маргариты, когда она поет» (К.Паустовский).
Так из простого грузинского двора по земле Моисея в нашем времени идет художник. Он идет к Маргарите, чтобы стать Мастером...
[На первую страницу]
Дата обновления информации: 21.10.11 16:23