Диалог языков и культур — парадигма институционального реформирования СНГ
Широко отмечаемое 15-летие СНГ не должно ограничиваться лишь здравицами в честь юбиляра. Требуется адекватно оценить прошедшее и предложить реалистичную перспективу на будущее. Юбилейный год не должен заслонять то, что возникшие в последнее время политические и экономические проблемы ставят под сомнение саму целесообразность существования СНГ, высвечивая как первоочередной вопрос – во исполнение каких задач, для достижения каких целей и на каких ценностях должно основываться содружество-сотрудничество.
В момент создания основной целью провозглашался переход от жестко централизованной федерации к свободному союзу государств наподобие Европейского Союза. Сейчас объявляется, что «истинной» целью был «цивилизованный развод». Если в самом деле уже тогда преследовалась вторая, то на сегодня основная цель достигнута, потенциал исчерпан и Содружество не имеет будущего. Если же тем не менее первая цель остается актуальной, то она, как это ни парадоксально, с течением времени не только не обретает реальное содержание, а напротив, становится все менее и менее реалистичной по мере того, как формируются различающиеся геополитические и экономические приоритеты стран-участниц. Как сигнал тревоги должны прозвучать постоянно раздающиеся заявления ряда стран об их возможном скорейшем выходе из СНГ в то время, как о присоединении к СНГ никто и не заикается.
Если СНГ не механическое объединение, а органическое, то оно должно произрастать из общей идеологии и системы ценностей. Существующие кризисные явления во многом объясняются отсутствием у участников единого видения прошлого, настоящего и, главное, будущего, без чего невозможно участие в совместных проектах стратегического характера. Отсюда столь популярная тема сведения СНГ к многосторонним и, в первую очередь, двусторонним соглашениям, тогда как само СНГ перерастает в подобие клуба, в рамках которого и заключаются многосторонние и двусторонние соглашения. Идея разноскоростной интеграции еще более дезавуирует СНГ как единую структуру – различие в интеграционных темпах и направлениях приводит к разломам. И уже теперь ясно вырисовываются два ядра – с одной стороны, это СКБ и повторяющие эту конфигурацию многочисленные другие, в том числе и соглашение по Базовой организации языков и культур, с другой стороны, ГУАМ. Главенствующим фактором на сегодняшний день оказывается отношение к России: приятие за ней доминантной роли или попытка сколотить блок вне России. Отношения внутри СНГ осложняются внешнеполитическими, в результате чего складываются причудливые силовые линии отношений с НАТО, США, Китаем и т. д. Напр., все большее значение приобретает такая гибридная структура, как ШОС. Разнонаправленные процессы будут протекать в будущем еще интенсивнее, поскольку внешнеполитические приоритеты все в большей степени отходят от военно-политических к экономическим, и наиболее актуальные на первом этапе отношения стратегического партнерства и сотрудничества уступают место партнерским взаимоотношениям между хозяйствующими субъектами (дружба дружбой, а табачок врозь). Естественно, что, теряя самостоятельную роль, вынося свои проблемы на обсуждение или одобрение Совета Европы и/или ОБСЕ, СНГ становится их придатком, что мы и наблюдаем сегодня.
Идеологический компонент, безусловно, наличествует, но он сводится к воспоминаниям: идентичность ограничивается исключительно общим прошлым и ценностями прошлого. Это весьма существенный компонент, но он не функционирует, если отсутствует второе – общий проект, устремленный в будущее. Идеология поэтому сводится к ностальгическим воспоминаниям и мало кем принимаемым всерьез утопическим идеям воссоздать Советский Союз, взяв только хорошее и отвергнув плохое. Между тем, как ни относиться к Советскому Союзу, это было органическое единство и подобная препарация, какими бы благими намерениями она ни оправдывалась, невозможна: в свое время попытка партийных реформаторов отделить зерна от плевел привела к распаду СССР. Сейчас же, подобно попыткам создать круглый квадрат, она попросту невозможна даже логически: то, что в настоящее время представляется возможным разделить на хорошее и плохое, есть попытка перенести в прошлое сегодняшние представления и расчленить на совершенно иных аксиологических основаниях то, что в свое время составляло нераздельный единый комплекс.
Адекватная институционализация диалога культур и языков невозможна без открытого обсуждения причин сегодняшних неудач. Уже давно спорят о принципиально не доказуемой проблеме – то ли институты формируют историю, то ли, напротив, история формирует институты. В одном случае институты рассматриваются как семя, которое прорастает в истории, в другом – история как процесс, приводящий к выработке некоторых кристаллизируемых форм. Обычно дискуссия заканчивается признанием равноценности и взаимодополняемости обоих подходов. Почему же в случае с СНГ ситуация обратная – не реализовался ни тот, ни другой: за прошедшие годы существующие органы (Исполком, парламент и т.д.) так и не обрели реальных функций, но в то же время протекающие процессы не выразились в какой-либо внятной институциональной альтернативе.
На наш взгляд, причины не столь организационные и даже не политические, сколько идеологические, коммуникационные и смысловые , поскольку именно эти факторы определяют степень организованности системы, ее органичность и жизнеспособность (ср. становящиеся на сегодня определяющими в социологии теории Т.Парсонса и Н.Лумана).
Но, как это ни парадоксально, эти факторы не надо ни изобретать, ни заимствовать. Они существуют. Пусть до сих пор не осознавалась как главная составляющая то, на что, хотя и не особенно обращали внимание, но то, что сохранилось без каких-либо стараний со стороны политиков, – это уникальное культурно-цивилизационное пространство Российский империи и бывшего Союза. Применительно к нему сегодня преимущественно говорят о евразийском пространстве как интеграционном базисе СНГ. При всей важности евразийского фактора отметим, что это лишь одна и даже не главная составляющая. Эта тема стала наиболее популярной скорее ввиду ее экстравагантности – не случайно, что она формируется только в 20-х годах прошлого века. (Ср. признание самого Н.С.Трубецкого: «новое направление, которое мы обозначаем термином «евразийство», может быть, и не очень удачным, но бьющим в глаза, вызывающим, а потому – подходящим для агитационных целей. Направление это носится в воздухе».) Между тем, куда более фундаментальные концепции настолько привычны и укоренены в исторической памяти народов СНГ и Балтии, что не привлекают должного внимания.
Цивилизационная уникальность пространства государств СНГ и Балтии особенно, если учесть и примыкающие восточноевропейский и православно-восточнохристианские ареалы, заключается в том, что оно есть место встречи, одновременно перекресток и граница для разнородных, тяготеющих к иным центрам культур. Это культуры либо маргинальные для своего цивилизационного пространства, либо изначально сформировавшиеся как медиаторы между различными культурами. Так формируется ареал, не имеющий естественных границ, поэтому они открыты и изменчивы. В определенный момент это были политические границы Российской империи, а в настоящее время они скорее совпадают с ареалом распространения русского языка – хотя бы в качестве второго или иностранного. Географическое и лингвистическое разнообразие, приобретая культурно-цивилизационное измерение, становится тем смыслообразущим фактором, который есть необходимое условие взаимопроникновения разнородных культур. Уникальность этого пространства в том, что оно, не став плавильным котлом для этих культур, как в случае других цивилизационных пространств, обеспечивает их неслиянность и в то же время взаимопереводимость и взаимопроницаемость. Помимо достаточно поздно возникшей евразийской общности в ее славяно-тюркской версии, можно, опираясь лишь на данные сравнительно-исторического языкознания, говорить о древнейших языковых связях: балто-славянских, славяно-германских, славяно-финно-угорских, ирано-тюркских и т. д. В составе этого пространства такие уникальные регионы, как «путь из варяг в греки» или же Кавказ и часть Армянского нагорья, где на сравнительно небольшом пространстве взаимодействовали народы, говорившие на языках, принадлежащих к индоевропейской, кавказской, различным малоазиатским и семитской семьям языков. Этим обеспечивалась коммуникация между Восточным Средиземноморьем, Центральной Азией, Балканами и Восточной Европой. Впоследствии пребывание Кавказа в составе одного государства через каналы культуры, образования, литературы приводит к созданию институциональных основ для формирования так называемой «кавказской идентичности», образуемой взаимодействием народов региона с российской государственностью и культурой. Подобные примеры можно продолжить.
Будущее СНГ видится не столько, как политический или экономический, сколько цивилизационный союз. Раньше цивилизационная общность возникала как следствие политических факторов (экономика и в Российской империи, и в СССР была подчинена политике). Между тем, по действующей инерции интеграционные процессы определялись политическими. Вначале была попытка воспроизвести СССР, но без центра. Между тем функционирование всех действовавших в СССР структур, и не только политических, основывалось на наличии центра. Так, Союз писателей СССР был не просто союзом, объединением писателей, но прежде всего – идеологическим, аксиологическим, культурологическим и даже стилистическим эталоном, определяющим и отделяющим правильное от неправильного. Соответственно, коммуникация могла осуществляться только через центр, и кажущиеся исключения только подтверждали правила: напр., контакты между соседними республиками были возможны лишь в той мере, в какой они дополняли отношения между центром и периферией. Очевидно, что централизация каналов коммуникации исходила из политической архитектуры СССР.
Аналогично, русский язык, помимо чисто политических функций (государственный язык СССР), выступал как основной единственный и наиболее адекватный инструмент институционализации , как универсальный язык-посредник. Перевод на русский язык воспринимался и как знак причастности к принятой системе ценностей (знак «всесоюзного признания»), и как возможность перевода на другие языки СССР. В то же время русский язык, будучи одним из международно признанных языков, обеспечивал и возможность коммуникации со внешним по отношению к СССР миром. В определенной мере русский выступал как эталон, предел коммуникационного и смыслового совершенства языка, почему и весьма логичным было появление национальных писателей, пишущих непосредственно на русском языке (Искандер, Айтматов, Зульфикаров), – они, в отличие от «москвича», не по прописке, а по поэтике Окуджавы, оставались в рамках своей культуры, но, в отличие от Гранта Матевосяна, обходились без переводчиков.
Теперь же наступает время, когда политико-экономический подход уступает место культурно-цивилизационному, который, обеспечивая диалог между языками и культурами, позволит изменить ситуацию и в дальнейшем привести к новому политическому дизайну СНГ. Дело не в каких-либо предубеждениях против централизации: сегодняшняя степень сложности информационных процессов предполагает их многоканальность и, соответственно, множественность лингвистического инструментария. Язык – это только во вторую очередь средство передачи и хранения информации, прежде этого он служит как механизм создания информации. Будущее СНГ и стран Балтии видится нам как открытое информационное общество, причем новая институционализация будет организована по принципу сети. Увеличение меры разнообразия есть необходимое условие для увеличения способностей системы к саморазвитию. Отказываясь от неосуществимой задачи восстановить прежнее, необходимо создать предпосылки для нового, осуществив цивилизационный поворот. Обеспечив многообразие коммуникационных каналов для диалога языков и культур, станет возможным сохранить единое цивилизационное поле, организуемое теперь уже не пересечением, а объединением (в логическом смысле) разнородных культурных пространств. Общие ценности и идеология сотрудничества получат адекватное оформление, в том числе и в политических институтах.
К сожалению, на сегодняшний день, если судить по официальным документам, не в должной мере осознается, что языки и культуры – основной связывающий ресурс СНГ. Принятые в 2005 г. в Москве и Казани Декларация, а затем и Соглашение о гуманитарном сотрудничестве стран-участников СНГ – очень важный шаг, но пока не подкрепленный действенными механизмами. Из существующих на сегодняшний день лишь действующая скорее на энтузиазме Базовая организация по языкам и культурам народов СНГ удовлетворяет подобным целям. И именно она, при всей скромности масштаба ее нынешней деятельности, выступает как парадигма новых институтов СНГ, ибо реализует идею, адекватную новым реалиям.
«Соглашение о гуманитарном сотрудничестве» должно перерасти из декларации о благих намерениях в документ, закрепляющий цели и обязанности стран-участников.
Прототипом может явиться «Культурная конвенция» Совета Европы, имея в виду не столько ее текст, сколько ее базовые принципы и механизмы реализации и, конечно же, зафиксированную в ее преамбуле главную цель – это, с одной стороны, изучение языка, истории, культуры и цивилизации других народов, а с другой – культуры и цивилизации, общей для всех стран-участников . Реализация этих целей может быть обеспечена только созданными снизу и организованными по сетевому принципу разнообразными работающими структурами. Верховные органы, в особенности же политические, должны не подменять их работу, а создавать условия для их функционирования государств-участников.
Такая принципиально новая задача не может быть решена традиционными методами. Поэтому необходимо создание соответствующих условий. Попытка рассмотрения лингвистических проблем в контексте диаспоры или же национальных меньшинств снижает общий потенциал и не способствует развитию многосторонних интеграционных связей. Необходимо обеспечение языков как коммуникационных каналов соответствующей работой, что может быть достигнуто благодаря механизмам образования, научных и культурных обменов. Соответственно, государство обязано обеспечить реализацию права на пользование этими каналами. Конечно же, это подразумевает диверсификацию образовательной лингвистической политики и увеличение роли неформального образования.
Действующее по сетевому принципу сообщество должно быть обеспечено множественностью каналов коммуникации. В свете новых реалий должны быть пересмотрены обязательства государства в области языковой и культурной политики. В первую очередь, оно должно рассматривать свой язык и культуру не только как свое исключительное достояние, но и как вклад в общее культурно-цивилизационное наследие. Национальные языки и культуры должны не разделять, а объединять, но эта обязанность должна быть делегирована правительствам, а не только выполняющим и поныне эту миссию гражданам доброй воли. Помощь в изучении и распространении языка, истории и культуры своей страны за рубежом не должно ограничиваться рамками диаспоры, а создание у себя условий для изучения языка и культуры других не должно предназначаться исключительно для меньшинств.
Как и раньше, на пространстве СНГ русскому языку принадлежит особая – но всесте с тем несколько иная по сравнению с прежней – роль. В советское время жестко централизованной структуре мог соответствовать один и только один коммуникационный канал. Восстановить в ослабленной форме этот статус призваны попытки придать русскому языку официальный статус языка межнационального общения. Не отрицая эффективность подобного решения в некоторых из стран-участников, равно как и необходимость русского как рабочего языка межгосударственных органов СНГ, заметим, что реально функционирование языка определяется не указами президентов или решениями парламентов, а выполняемыми языком функциями. Поэтому требуется не имитация не действующих на сегодняшний день деклараций, а наделение русского языка реальными функциями. Например, доступность информационных ресурсов российских библиотек послужит куда большим стимулом для распространения русского языка, чем воззвания правительств, и, конечно же, это компенсирует те ничтожные суммы, которые сегодня взимаются с пользователей.
Статус русского в СНГ будет вытекать не из обязанности знать русский (что было совершенно естественным в СССР для гражданина СССР), а из права изучать и использовать его, права, которое государство обязано обеспечить образовательными, культурными, информационными программами, равно как и правовыми гарантиями.
Но, помимо этих гарантий, статус русского языка на пространстве СНГ обеспечивается куда более глубинными факторами, чем политические или юридические. Как уже было отмечено, особенность культурно-цивилизационного пространства СНГ основывается на сохранении разнородности и притом переводимости, что возможно, если наличествует не только язык-посредник, но и смысловой инвариант, обеспечиваемый этим языком и имеющим в этом языке свой субстрат. Русский, по крайней мере в СНГ, не только средство коммуникации, но прежде всего носитель соответствующей культуры. Поэтому английский, который выступает только как средство коммуникации, принципиально не в состоянии заменить русский: там, где пропадает русский, он не замещается английским, там образуется вакуум. Русский не только обеспечивает коммуникацию, но и является носителем смыслов, если не общих, то понятных и взаимопереводимых на пространстве СНГ.
[На первую страницу]
Дата обновления информации: 19.01.09 16:59