Стихи
Мой отец
Утро лугам
моргает,
греет их в каждом луче.
Отец по тропе шагает,
коса у него на плече.
Гаснет звезда поневоле,
стыдясь, как дева-краса,
Небом кажется поле,
лунным светом – коса.
Ахает солнце в зените
(дрожь его всем видна):
– Ай да косарь! Взгляните –
не знает покоя-сна!
Скошенным сеном гнется
день – и идет к концу.
Сено стогам остается,
а аромат – отцу.
Любовь1963
Перевод Альберта Налбандяна.
Сейчас,
когда солнце пошло на закат,
Я знаю, чего я всю жизнь искал...
Я волосы твои
собираю –
поток Ниагары, падающий в бездну,
чтобы носить в рамке моей памяти.
Я слова твои
собираю –
чудотворный родник в руинах древнего Баальбека,
–
чтобы носить в рамке моей памяти.
Я каждый твой взгляд собираю –
магнит, притягивающий к себе жизнь,
чтобы носить в рамке моей памяти.
Я всякий твой
смех собираю –
повсюду разбросанный бриллиантами,
чтобы носить в рамке моей памяти.
Я каждый
твой поцелуй собираю –
нежный персик, догретый солнцем долины Аракса,
чтобы носить в рамке моей памяти.
Я собиратель
любви.
И твой образ искал всю жизнь.
Песнь рассвета2001
Перевод Галины Климовой.
Амо Сагияну
Похоже, горы не
зря
От танцев все без ума.
Наощупь, без фонаря
Путника водит тьма.
Дождик заводит
вальс –
Колени оголены.
И звезды не видят вас, –
Очень пьяны.
Ни звука, –
пусть камни спят,
Пусть тяжесть тешит.
Косы полей – до пят –
Ветер расчешет.
Где-то в песках
примятый
Ручей вдруг затих.
Кто-то за чаем с мятой
Лягушку застиг.
Невесте (ведь
счастья нет)
Луне не уснуть.
В темнице солнечный свет,
Потерпи чуть-чуть.
1974
Перевод Галины Климовой.
* * *
Наемный город, наемный,
Мечты моей мавзолей.
Зачем к тебе, неуемный,
Спешил я с гор и полей ?
Серые старые
стены
Моей комнатушки внаем,
Разочарованья сцены
С бывалой девицей вдвоем.
Стаканчик вина
заемный,
Терпкость жизни земной.
И одуванчик скромный
Смеяться готов надо мной.
Пчела, что
сбилась с дороги,
На гибель обречена:
Бьется в тоске и тревоге
В стекло моего окна.
1977
Перевод Альберта Налбандяна.
1937 год
Такую
свирепую зиму
разве что дед мой видел –
в день, когда приговор,
сфабрикованный черной «тройкой»
привели в исполненье
в глухом ущелье Зангу.
Вылизал мокрый
снег
терновый венец борца за идею,
который в смертельной агонии
выплюнул кровь
в землистого цвета лицо
застывшего времени.
С какой-то
магической силой
пройдя долины и горы,
та пуля, убившая деда,
пронзила прямым попаданьем
юное сердце бабушки,
не ведавшей о приговоре, –
под бедной крышей дашнака
в далеком селении Кохб.
От лютых
морозов треснул
большой бирюзовый камень
на серебряном поясе бабушки
(что дед подарил перед свадьбой);
и бабушкины глаза,
такие же бирюзовые,
вдруг помутнели, поблекли,
и скопившиеся в них
любовь,
ожиданье, протест
внутрь потекли, внутрь
по капле, по капле,
по капле –
И от них свернулся, как кровь,
океан безбрежного горя,
из которого не возвратился
еще ни один страдалец...
1987
Перевод Альберта Налбандяна.
[На
первую страницу]
Дата обновления
информации: 09.01.08 16:43