Стихи
Лия Давтян
Материнство
Светлой памяти мамы,
Белы Уреклян, посвящаю эти строки
Л.Д.
Скажи, Господь, как
накренить себя,
Чтоб мягче лечь на белую бумагу,
Когда в душе моей, где магма залегла,
Дымится серный дух и мрачная отвага.
Я так боюсь, что отроков из рая
Смутят и обожгут кислоты бытия...
***
На своей территории
вышла,
Но не знаю, где истинный свет,
Но не знаю, что выше, что ниже,
Но не знаю, жива или нет.
Ты, рука, простирайся и щупай,
Ты, нога, осторожней крадись,
Ты, язык, не болтайся, а думай,
Ты, душа, укрепляйся и жди.
Где-то в ворохе трав есть пространство,
Отведённое крови моей,
Зыбких старческих рук постоянство,
Мокрый чёрный очаг из камней.
***
Сэде
А теперь вот живи и
плодись
На скале, что промыта дождями,
На скале, что скоблили, скребли
Своры жгучие южных ветров.
К свету путь здесь прямой,
Здесь один только свет, тени нету,
Подожми две ноги и ныряй в этот свет головой.
Но упущено время.
Корениться пора
И гнездиться. И гнездовья свои
Распушить, расколючить и лаской стелить...
Чтобы стать мне гнездом и кустом,
Нужно корень взрастить и пробиться
В глубину этих скал, монолитных и острых, как нож.
Я иду вдоль реки и в
мешок собираю
Ил, землицу, песок, ряску, тину с травой.
Ничего, ничего — дотащу,
Дотащу, а потом распластаю,
А потом схоронюсь,
Прорасту, поднимусь, подниму.
Вдова
По каменистому
руслу исчезнувшей в небе реки
Вдова волокла своё пышное зыбкое тело,
Сквозь черноту покрывал млечно и робко белела
Шея и пена груди.
Парило. Мутно в глазах. Слабость замучила пoтом,
Сбитый каблук по камням цокал и цокал, и цокал.
Ночью под грудой одеял, складчатых, стёганых,
ветхих,
Облаком тяжким плыла в думах немых и запретных...
Солнце сквозь веки — вставай! В барку впрягайся и
шаркай,
Острой расчёской скреби космы волос длинных,
марких.
Руки воздела? — Замри в мыслях бессмысленных,
вечных...
Не обольщайся —
живи!
Век тебе жить!
Век не смежить!
Птицею виться!
Мальчишку растить!
Биться и битой
В день сотню раз быть!
Вон он, несмелый
малыш,
Мокрый глазок, не мигая,
Смотрит, как груди текут
В прорезь рубахи и тают.
Знает он тайный их вкус,
Тёмной изюминки сладость,
Пахнущий млечный поток,
Чмоканье, липкость и мягкость,
Влажной медведицы бок,
Взгляд затенённый и вежды...
Маленький нежный бочок,
Маленький бедный божок, —
Путь каменистый, безбрежный...
***
Здесь детство на посту.
И деревцо с иглами
Осалит и цепляется рукой — не ускользай, куда ты?
Так не надо! Не обижай, не бегай со двора.
Что за дверьми тебя манит и гложет —
Сверканье ртути? Взвизги скоростей?
То грязь горит, обманами ворожит,
Одумайся, не отворяй дверей!
То грязь горит, играет и
тревожит...
То грязь искрит, смеётся и тревожит...
То грязь слепит, колдует и корёжит...
Но, Боже правый, сколько жизни в ней!
***
Моя ёлка,
ежонок, сестрёнка.
Ну, отстань же, не тереби,
Не канючь, не цепляйся ручонкой,
Мой подол не тяни, отпусти!
Ты колдуешь, дрожишь и щетинишь
Сорок тысяч язвительных игл...
Перестань, дорогая, всё минет,
Я увяла, чего уж теперь...
Скоро будешь в сугробе корячить
Чёрный остов и рёбр плавники...
А пока — утешай, утешайся,
Со сквозняком твори вальс и слепи.
Рвутся в окна, змеятся
дождинки,
Пламя свечки вспылит и на нет...
Ртуть доспехов, шипенье шутихи,
Чёрных окон пролом, белый свет.
***
Маше
1
Успокойся! Ты мальчик, ты
мальчик,
Мой детёныш, мой солнечный мальчик,
Ты самый отчаянный мальчик
И будешь мальчишкой всегда.
Ну, конечно, я брат тебе,
радость,
Я твой старший уверенный брат,
Который не помнит про старость,
К тому же чертовски богат.
Мы встанем с тобой на
рассвете,
Когда ещё светит звезда,
и мимо родных и соседей
пойдём покорять города.
Когда же устанем —
присядем
и будем черняшку жевать...
Взгляни-ка, отсюда нас двое,
оттуда нас двое опять.
2
Скорей, птенец, под
жаркое крыло
Лети, забудь отчаянье познанья,
Пока шумит рабочее крыло,
С тобою кров и мирное дыханье.
И спит дитя, размазав по
лицу
Потоки слёз и первые прозренья.
В сугробах хвои ветхое крыльцо,
И звёзды детства стынут на ступенях.
***
Тане
Её величество Юность!
Что за резцы и клыки,
сверх гонор и сверх темперамент!..
Когда это всё — такое новенькое,
такое отточенное и блестящее,
вращаясь, сверкая и сатанея,
врезается в моё «Я», —
Я разрушаюсь. Но вот уже
оно визжит, вибрирует и мчится
по ту сторону меня. Вибрирует и мчится.
Мчится, мчится, мчится, мчится,
мчится! Молотя коленками по подбородку,
взвизгивая, скрежеща, на крутых поворотах,
И исчезает в тумане.
...Пыльные частицы меня медленно оседают...
Кто там — кто сям, как придётся...
Ти-ши-на...
Как просторен купол моего Одиночества.
Скоро ты будешь рассматривать Миры сквозь меня,
мой несносный, неистовый, ненаглядный выкормыш.
Библейские
мотивы
И ноги разбросав,
Агарью
Кричу со спекшейся земли.
— Да это я воплю, Создатель,
Ты эту долю выбрал мне.
Мой мальчик цвета винограда
Чернеет вон под тем холмом,
Он погибает, так ведь надо,
Ты лучше знаешь, в чём здесь толк.
Когда-то были вам нужны
И этот вот живот и пах,
Теперь всё обращаем в прах...
Как это, право, мне
смешно...
Ты не гляди, что я сгрызаю
Все ногти, пальцы рук и ног,
Я хохочу и задыхаюсь...
Ты страшен, Бог, а я — паскуда!
Как я могла не умереть!?
Мне, видно, загибаться любо,
Пусть солнце заведёт червей
В моей утробе и глазницах,
Чтоб не смотреть на лик любимца, —
Любимца, львёнка, сосунка...
Его лохматого затылка,
Его обугленного рта.
***
Однако как всё это едко,
И как это всё прикипело,
Всё то, что на ветке с дождями
Плясало и иволгой пело,
Когда-то ласкалось, лепилось,
Играло, летало, кормилось, —
Теперь на камнях извивалось,
В отчаяньи в ноги валилось.
***
Тане
Человек, сквозь
детство проходя,
Салку гнал и распугал зверушек.
Он ручонкой звал меня, тебя
И землицу с пальчика откушал.
Мир, зелёный, солнечный, парной,
Им кружил и в нём блаженно таял.
Истово он крылышками бил,
Брызжа счастьем и не иссякая,
И исчез, зайдя за поворот,
Даже чёрточки не прочертив на небе,
Чтобы снова выйти из ворот,
С горечью подростка взрослых встретить:
«Я не буду вами!» — говорил
Нам в упор, буравя нас глазами.
В нём шумела жизнь, бурля, паря,
Воя, словно бой и пилорама,
Он кричал, качался, падал в сон,
Бегал, лгал и говорил стихами,
А когда себя воздвигнул он,
Обликом сравнимый лишь с богами,
Он исчез, зайдя за поворот,
Чашу крови, накреня пред нами,
Чтобы снова выйти из ворот
И навек исчезнуть между нами.
Дагерротип
Две девочки, два
близнеца лисёнка
В четыре глаза ясно смотрят в мир.
Четыре ножки в «па» сложились робко,
И кисти рук, чуть видные, сплелись.
Под юбками — воланы панталон
Белеют еле видно, словно нимбы.
Двенадцать ожерелий из пистон,
Два хохолочка мягких, серо-рыжих,
И гнутая дуга простого стула
Легатом чётким крылья притянула.
Колдовство (1)
Нике
Для того, чтоб в
цветок превратиться, нужно:
битое зеркало, белая лента, банка чистой
прохладной воды, блюдце с соком живого цветка,
вой весёлого жаркого юго-восточного ветра,
Из наглядных пособий — цветок или два.
Чтоб начать
превращенье, нужно
битое зеркало к свету поставить,
сколки — лентой потуже связать,
поглядеться в него,
к соку горькому ветер ввести и водою разбавить,
часть глотнуть, а другую —
на зеркало с силой плеснуть...
Колдовство (2)
Саше
Если ты хочешь
вернуть себе подлинный облик,
забейся поглубже в каморку и там приготовь —
фиалковый сквозкий, как воздух,
и крепкий, как кожник,
летучий и вьющийся плащ и фанерку для ног.
Ну-ка быстро
укройся плащом, замолчи и замри!
Ты, как камень, теперь — не дыши, не качайся!
Ты терпи, сколько можешь терпеть,
хочешь, землю поешь,
а теперь поднимайся,
лети и назад возвращайся!
Возвращенье
окончено. Спрятаны плащ и фанерка.
Тихо дверцу каморки открой
и во двор проскользни.
Ты другой ведь теперь, ты же чувствуешь? —
Это — победа!
Листик кисленький — жизнь!
Разбегись и до ламп сигани!
Рисунки дочерей автора,
Тани и Маши, в далёкую детскую пору.
[На
первую страницу]
Дата обновления
информации: 26.08.05 08:49