Мы с вами страдаем такой функциональной глухонемотой. Даже на родном нашем русском языке.

Много лет подряд уроки русского языка в школе вырождались в обучение правильному письму (а выпускники школ как были, так и остались неграмотными — в простом диктанте делают буквально десятки орфографических и пунктуационных ошибок) и нормам культуры речи. Но послушайте, как говорят тележурналисты и политические деятели, почитайте любую газету! Наши школьники способны написать изложение или сочинение, особенно если мы им подсунем образец. Но, даже закончив школу, они не владеют толком ни письменной, ни устной речью.

Вы часто видели выпускника, который мог бы написать простейшую деловую бумагу (деловая речь)? Студента, который владел бы начатками профессиональной научной речи — как устной, так и письменной? У меня были даже аспиранты (талантливые и с родным русским языком), которые как огня боялись чистого листа бумаги. Приходилось и руководить, и «рукой водить». Школьника, владеющего стихосложением и вообще художественной речью?

Иван Пущин вспоминал: «Как теперь вижу тот послеобеденный класс Кошанского, когда... профессор сказал: «Теперь, господа, будем пробовать перья! Опишите мне, пожалуйста, розу стихами». Наши стихи вообще не клеились, а Пушкин мигом прочел два четверостишия...» Задумаемся: ладно, стихи «не клеились», но не мог же дать Кошанский лицейскому классу невыполнимого задания! Значит, не только Пушкин, Дельвиг, Илличевский, но и будущий моряк Матюшкин, и будущий чиновник Корф, и сам Пущин все-таки основами художественной, в том числе поэтической речи должны были владеть,

Да, в школе, в том числе массовой, появились программы и учебники по риторике. Да, стали кое-где учить школьников искусству писать деловые бумаги. Да, я сам присутствовал в одной из московских школ (французской гимназии с гуманитарным уклоном) на научной конференции школьников по языкознанию, о которой с похвалой отозвались участвовавшие в ней профессора и научные сотрудники Академии наук. Но все это капля в море.

Взяв перо в руки, мы все начинаем напоминать булгаковского Ивана Бездомного — я имею в виду его неудачную попытку написать заявление в милицию. «Иван работал усердно и перечеркивал написанное, и вставлял новые слова, и даже попытался нарисовать Понтия Пилата, а затем кота на задних лапах. Но и рисунки не помогли, и чем дальше — тем путанее и непонятнее становилось заявление поэта...»

А уж о нашем с вами ораторском искусстве лучше не говорить вообще...

Это родной язык. Теперь посмотрим на владение языками наших ближайших соседей — других народов России.

Возьмем Калмыкию. В ней по данным последней переписи жили примерно 146 тысяч калмыков и 121,5 тысячи русских. Так вот: русским языком владели 137 тысяч калмыков — почти все. А русских, владевших калмыцким, на всю республику было — угадайте, сколько? не угадаете! — 270 человек. Вы уверены, что за прошедшие восемь лет их стало больше? По данным той же переписи, языками народов России свободно владели 0,7% русских Российской Федерации...

Это ли не глухонемота?! И опасная...

Пойдем дальше.

В самой «лингвистически малограмотной» стране Европейского Союза — Италии — из каждых 100 человек 23 владеют иностранным языком. Около 7% европейцев владеют, кроме родного, еще двумя языками (и, что немаловажно, еще 21% хотели бы владеть двумя, но по тем или иным причинам не могут). Из каждой сотни немецких юношей 20-22 лет 25 свободно говорят по-английски, а 63 — могут объясняться на этом языке. Свободно говорящих по-английски немецких девушек еще больше — 35%!

В замечательной книге первого директора Института Гете в Москве Катинки Дитрих ван Беринг «Со мною навсегда. Письма из России» приводятся аналогичные данные по России, вернее СССР. Цитирую: «...лишь 1,3 % населения бывшего Советского Союза... активно владеет каким-либо западным языком». Не подумайте, что это злонамеренная клевета на Россию и русский народ. Еще до выхода этой книги мы в нашем вузе — Институте языков и культур им. Л.Н.Толстого, работая над проектом Федеральной программы «Система языкового образования в России» (он был напечатан и обсужден, а дальнейшая его судьба понятна — наступил 1995 год...), по косвенным данным оценили число граждан РФ, активно владеющих хотя бы одним иностранным языком, примерно в 2-3%. Во всяком случае, разница с Западной Европой по крайней мере на порядок.

Чем вызвано такое отставание?

Попытаемся разобраться сначала, чем объясняется высокий уровень владения языками у наших европейских соседей.

* Во-первых, это традиция. В большинстве стран Европы просто-напросто принято владеть иностранным языком, это естественное требование к любому мало-мальски образованному человеку. Немец, француз, англичанин, свободно переходящий в разговоре с иностранцами с одного языка на другой, способный вести на двух-трех языках коммерческие переговоры или читать лекции, не вызывает удивления у окружающих, это обычно. Дети европейской интеллигенции, вообще «среднего класса», с младых ногтей воспитываются в атмосфере многоязычия и, так сказать, многокультурности. В школе эта атмосфера сохраняется и укрепляется: там ребенок обычно обучается двум-трем языкам, из них по крайней мере один обязателен. В Голландии и Португалии обязательных иностранных языков два, в Люксембурге три.

* Во-вторых, «многоязычность» европейцев определяется практическими потребностями. Они на Западе очень велики. По данным одного исследования, из 800 предприятий в трех промышленных районах Германии около 96% нуждается в работниках со знанием английского языка, порядка 80% — французского, около 40% испанского. (В русском пока нуждается всего 5%.) Фирмы и государственные учреждения тратят немалые суммы на обучение своих сотрудников языкам. В системе финансовых академий Германии есть свой институт иностранных языков. В Европе процветают не менее 10 крупнейших языковых центров, имеющих отделения в других странах,— по существу, транснациональных корпораций: «Школа Берлица», «Инлингва», «Евроцентр». В среднем две трети европейцев хотя бы раз побывали в другой стране Европы (по делу или как туристы): в Германии, Бельгии, Дании, Голландии, Люксембурге таких девять из десяти. 50% немцев бывали во Франции, 40% французов — в Германии.

* В-третьих, мощным фактором изучения языков на Западе сейчас является все углубляющаяся политическая, экономическая, финансовая, культурная интеграция европейских стран. Студенты переезжают в рамках общеевропейской программы «Эразмус» из университета своей страны в университеты других стран, как когда-то странствующие школяры-ваганты. В Европарламенте заседают люди с десятком различных родных языков. В любой стране Европы можно купить товары производства любой другой страны. Множатся филиалы и отделения фирм в соседних странах. (Вы скажете: «У нас то же самое». Верно. Но масштабы несопоставимы. И цены — в пересчете на среднюю зарплату.) В школах и университетах процветает так называемое многокультурное обучение, которое учит прежде всего уважать язык и культуру соседа, чувствовать себя гражданином не только своей страны, но и Европы и мира в целом.

А что у нас?

В нашей стране традиция владения языками тоже когда-то была, но давно утеряна. Офицерство, дворянство, старая интеллигенция, тогдашние «новые русские» типа Морозова, Мамонтова, Рябушинских либо сгорели в огне гражданской войны, либо эмигрировали, либо сгнили в сталинских лагерях. Помните «Ивана Чонкина»? В те годы даже просто свободного владения иностранным языком, не говоря уже о поездке в другую страну, с избытком хватало на политическое дело по 58-й статье. Просто чудо, что у нас сохранилась хотя бы традиция преподавания и подготовки учителей языка, сохранились научные школы, пишутся и издаются неплохие, во всяком случае вполне профессиональные учебники.

Нас с вами семьдесят лет держали в изоляции. Только специально отобранные люди после тысячи проверок могли выезжать в другие, особенно западные страны. А ведь для того, чтобы как следует овладеть языком и чтобы он потом не забылся, очень важно время от времени бывать в стране этого языка. Да и просто поговорить с иностранцем в России на его языке долгое время было рискованно. У нас не продавались пресса и литература на иностранных языках, кроме изданной у нас же мировой классики вроде Диккенса и Флобера — изданной так, что после прикосновения к обложке и страницам такой книги хотелось вымыть руки. Сейчас все это есть — но подписка на рядовую западную газету на две недели как раз съест вашу месячную зарплату. И граница открыта. Но для тех, кому больше всех нужно бывать в «иных странах», — для школьных учителей и вузовских преподавателей иностранного языка, — «железный занавес» просто сменился «рублевым», но в принципе остался.

А ведь реальная потребность в знании иностранного языка, особенно английского, исключительно высока и в нашей стране. Посмотрите, кого приглашают сейчас на работу: химик (врач, бухгалтер, секретарь-референт...) с английским (немецким, финским...) языком. «Литгазета» как-то печально констатировала: «Сегодня у русских мало шансов подыскать себе работу в странах Западной Европы из-за... элементарного незнания местного языка». Министерство общего и профессионального образования жалуется: некого посылать в зарубежные страны для преподавания любых предметов — подавляющее большинство опытных преподавателей не владеет в достаточной мере ни одним иностранным языком. Министерство труда и занятости вторит ему срываются важные международные переговоры, потому что специалисты государственной службы безъязычны, а переводчики не владеют предметом обсуждения. Вот принято решений об обучении наших управленцев на Западе: в чем же здесь главная проблема? Конечно, в том, что наши управленцы почти сплошь — глухонемые, их нужно минимум полгода учить языку на родине. Да бог с ней, с заграницей: миллионы, если не миллиарды тратятся внутри страны на перевод, часто малоквалифицированный, технической документации. (Однажды мне позвонил заместитель директора крупнейшего московского предприятия и слезно молил найти переводчика — не с папуасского, с немецкого! — для привезенной из Германии документации по какому-то очень нужному станку.)

И самое печальное: в России до последних лет господствовала, к сожалению, древнегреческая модель отношения к людям, говорящим на другом языке. Напомню: «варвары» — это для древнего грека люди, не владеющие моим языком, говорящие что-то мне непонятное — «бар-бар-бар». (Впрочем, не лучше и обратное — когда варварами мы считаем себя, а каждый иностранец превращается в предмет зависти и плохо скрытого подхалимства. Мы не хуже других — но и не лучше. Мы такие же люди европейской цивилизации, и, как любые европейцы, соединяем в себе европейский менталитет с национальным.) Но ни о каком многокультурном обучении у нас нет и речи — сам факт, что человек владеет иностранным языком свободно, в глазах многих превращается почти в недостаток. (Вспомните, с какой подозрительностью писали о Гайдаре и Авене в пору их пребывания в правительстве слишком-де хорошо говорят по-английски.) А народы, языки, культуры своей собственной страны, России, большинство ее граждан знает только по названию.

Знать иностранный язык — значит знать другую культуру, значит уметь понять другого человека во всех смыслах слова «понять». Незнание других языков и культур — великолепная питательная среда для ксенофобии, национализма, шовинизма, наконец, фашизма.

Незнание языков понемногу превращается в общенациональную проблему.

Но почему же об этом приходится говорить, если в нашей стране каждый школьник и каждый студент вроде бы обязан изучить (т. е. сдать) хотя бы один иностранный язык, если действуют тысячи языковых курсов и постоянно издаются учебники?

ПОТОМУ ЧТО в школах России, по сведениям Министерства общего и профессионального образования, пустует от 20 до 30% мест учителей иностранного языка. В одной Москве таких вакансий тысячи полторы. (Впрочем, не хватает учителей и по русскому, и по математике.)

ПОТОМУ ЧТО пединституты, готовящие учителей, часто неспособны сделать их подлинными специалистами в своей области, дать глубокое филологическое образование, помочь войти в мир новой культуры, потому что их выпускники знают язык, но не знают страны народа и не чувствуют себя профессионалами. Знать язык — это не профессия. А учителя из них получаются — нашими усилиями — весьма средние. Да и зачем им идти в учителя, если в любой фирме они заработают минимум в пять раз больше?

ПОТОМУ ЧТО множество технических и вообще неспециальных вузов стоит на грани закрытия кафедр иностранных языков из-за ухода преподавателей, некачественных учебников, потери интереса у студентов (которые, однако, массами бегут на платные курсы).

ПОТОМУ ЧТО мы пытаемся учить языку в вузе и особенно в школе «в час по чайной ложке», забывая абсолютно справедливые слова великого педагога Ушинского: «Изучение того или другого иностранного языка должно идти по возможности быстро». Достаточно полное овладение любым иностранным языком (если заниматься только им и ничем другим) можно обеспечить за полгода. При нормальной занятости нужно два, ну, три года. Но не десять-пятнадцать, как получается у нас!

ПОТОМУ ЧТО мы продолжаем учить языку «из-под палки», не используя ни популярных на Западе методик, ориентированных на творческую активность учеников, ни блестящих отечественных идей в области так называемого развивающего обучения. Да и вообще мы продолжаем быть отрезанными от мировой научной мысли в области преподавания иностранных языков, от международной кооперации преподавателей языков. А если что-то и заимствуем, то не всегда самое лучшее — нередко бежим за чужими дрожками, как гоголевский Бобчинский, не замечая, что это дрожки Хлестакова... (Ярчайший пример — нашумевшая не меньше сникерсов, памперсов и тампаксов методика Илоны Давыдовой.)

ПОТОМУ ЧТО даже того научного богатства, которое накоплено за десятилетия в нашей собственной, отечественной психологии и методике обучения иностранному языку, мы практически не используем. Как не используем новых информационных технологий.

ПОТОМУ ЧТО школа, вуз, курсы иностранного языка работают несогласованно, мы по 2-3 раза начинаем учиться одному и тому же и ни разу не доводим учение до логического завершения — да и что считать таким завершением? Ведь, кроме разрозненных программ, многие из которых не обновлялись почти 20 лет, у нас нет никаких объективных стандартов — что значит овладеть языком для таких-то целей.

СУММИРУЕМ: у нас нет национальной системы языкового образования. Включая языки других народов России. И иностранные, конечно.

До прошлого года такой системы не было и в США. Теперь она создается. Определены национальные интересы США в сфере изучения языков, так сказать, приоритеты. Продуманы первоочередные меры. Русский язык относится сегодня к числу приоритетных для американской системы образования. Кстати, уже много лет в Вашингтоне действует Национальный центр по иностранным языкам. Он и определяет стратегию их преподавания в масштабах страны. А у нас ее определяют — если здесь вообще можно говорить о стратегии — два министерских чиновника совсем не высокого ранга. Был в свое время и третий, но ушел на пенсию. С тех пор в системе бывшего Госкомвуза так и нет ни одного специалиста по языкам.

Полтора года назад Б.Н.Ельцин подписал указ о создании Совета по русскому языку при Президенте РФ и обязал его обеспечить разработку Федеральной целевой программы «Русский язык». Программа давно готова и частично опубликована. За все время на нее выделено 0 рублей 0 копеек. Кончилось дело тем, что в целях экономии (!) Совет по русскому языку распущен. На чем экономим?! Впрочем, такая «экономия» — вообще чистая мимикрия, почти неприкрытый обман: члены Совета зарплаты не получали, а вся его «администрация» состояла из одного человека.

Программу «Система языкового образования в России» тоже ждут и Минобразования, и Миннац, и Академия образования. А главное, преподаватели. Потому что в ней четко обозначены основные стратегические линии, для реализации которых, между прочим, никаких гигантских финансовых вложений не нужно. Скажем — выработка единой общегосударственной системы уровней владения языками — иностранными и языками народов РФ, включая русский как язык межэтнического общения. Такая система нужна и для определения квалификационных требований к работникам разных отраслей, например к госслужащим, и для сертификации образовательных учреждений, и для того, чтобы четко задавать параметры учебников и программ, и даже чисто психологически — чтобы мы с вами, изучая язык, могли ощущать свое продвижение вперед и выбрать тот уровень, который нам необходим (а значит, и подходящий учебник, и подходящую методику). Совет Европы уже лет десять как разработал такую систему уровней для большинства европейских языков. Так что не надо открывать никаких Америк, тем более, что для русского языка как иностранного эта работа в основном уже проделана.

А разве так уж дорого и трудно обеспечить непрерывность и преемственность в преподавании языков от детского сада до последипломного образования? Были бы добрая воля и профессионализм. Министерство образования как будто проявило добрую волю.

Руководители практически всех международных ассоциаций преподавателей языков и других организаций, занимающихся языковым образованием, ждут, когда мы пригласим их сесть за общий стол и обсудить возможные формы участия России в международных языковых программах. Сколько им придется еще ждать? Даст Бог — немного: три российских вуза — Курский педагогический университет, Региональный открытый социальный университет и наш Институт имени Льва Толстого решили взять на себя организацию такого международного совещания с участием и ЮНЕСКО, и Совета Европы, и Европейского союза... Если все пойдет хорошо, мы проведем его в Курске.

Ладно — у государства нет на все это денег. Но разве это проблемы, в которых заинтересовано только государство? Скорее в них заинтересовано все российское общество. Включая и тех, у кого деньги есть, — предпринимателей, банковские структуры. Давайте подумаем вместе, как решить хотя бы проблемы, связанные с языком. ЕСЛИ У ВАС ЕСТЬ КАКИЕ-ЛИБО СООБРАЖЕНИЯ И ОСОБЕННО КОНКРЕТНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ — ТЕЛЕФОН ИНСТИТУТА ИМЕНИ Л.Н.ТОЛСТОГО: 290-03-89.