О чем же, о чем она плачет?
О чем она песни поет?
Потерям каким и удачам
Ведет свой безжалостный счет?

Я в дудочку бережно дую,
Я так осторожно дышу...
Быть может, судьбу заколдую,
Другую себе испрошу.

Не разделила нас твоя могила,
На ней из мрака выросли цветы.
Подай мне знак! Я помню все, что было...
Не знаю, помнишь ли об этом ты.

Подай мне знак! Я не молю вернуться.
Из тех краев никто не приходил.
Хочу надмирных тайн душой коснуться,
Подай мне знак, что Бог тебя любил.

Я на земле. Мой дом тоской разрушен.
В ночи пылает мертвая звезда.
И тишина веков мне шепчет в уши
Под шелест ветра слово НИКОГДА.

Он много кашлял и вина не пил,
Глотал лекарства и курил в кровати.
О Господи, как он печален был
Один в своей литфондовской палате.
Над головой витал табачный дым,
Едва держалась жизнь в усталом теле.
О Господи, каким он был худым
В своей больничной пасмурной постели.

К нему ходили верные друзья,
Счет потеряв газетам и конфетам.
А он смотрел, печали не тая,
Всех ободряя ласково при этом.
Не знали мы, что был он обречен,
И потому шутили с ним беспечно.
Его живой оберегая сон,
Не ждали мы, что он уснет навечно.
А он от нас все дальше уходил,
Он в смерть вплывал на горестной кровати.
О Господи, как одинок он был
На ложе скорби в белой той палате.
В свой смертный час он встретился с судьбой.
И в страшном сне нам не могло присниться —
Литфондовский спецкорпус голубой
В тот черный полдень стал его гробницей.
В последний день в томительной тоске,
Дыша всей грудью тяжело и редко,
Он вдруг заговорил на языке —
На языке своих армянских предков.

Мы слушали в молчании немом,
Не понимая, речи той внимали.
А он уже глядел в другие дали
И уходил от нас в свой Вечный Дом,
Туда, где дорогие тени ждали.

Ты приснись мне! Приснись!
Я к тебе обращаюсь с горячей мольбою...
В этом сне неземном я хочу повстречаться с тобою.
В этом призрачном сне я хочу на тебя наглядеться,
Здесь одной на земле от печали мне некуда деться.

Ты приснись мне! Приснись!
Ну, хотя бы на миг, на минутку!
Без тебя в моей жизни — одной — так печально и жутко.
У могилы твоей по тебе я, любимый, тоскую.
Ты приснись! Окажи мне, пожалуйста, милость такую!
Знаю я, что тот сон мне живого тебя не заменит
Но молю: вдруг во сне хоть на миг я счастливою стану.
Вот лицо твое прежнее, руки, худые колени,
Трубка, грустные плечи и взгляд твой усталый.

Знаю я — неземным наша встреча осветится светом,
Мгла ночная твоей засияет родною улыбкой.
Будет легче дышать мне во тьме этой гиблой и зыбкой,
И пронизанной болью моей и тоской без ответа.
Ты приснись мне! И снова мы будем едины с тобою...
Пусть на миг, пусть на час —
Лишь с надеждой смежу я ресницы —
И кромешная, черная ночь станет вдруг голубою,
Если сон этот дивный в ответ на мольбу мне приснится!

Вот твой блокнот. На блюдце хлеб и соль.
Чернильница присела, как голубка.
Какую это вызывает боль —
Твоя навек погашенная трубка,
Все мелочи — из прежней жизни, той,
Что для меня так дороги и святы...
Очки в оправе. Карандаш простой.
Коробка леденцов со вкусом мяты.
Простые вещи, мелочь, пустяки,
Каких могла рука твоя коснуться...
Хранит навек тепло твоей руки
Кофейное фарфоровое блюдце,
В блокноте недописана строка,
Закладкою заложена страница.
И от кисета запах табака,
Как в жизни той, навстречу мне струится.
Висит портретный снимок на стене,
И все на нем отчетливо и зыбко,
Навечно обращенная ко мне
Горит на той стене твоя улыбка.
На книжных полках книжек длинный ряд,
Среди других стоят твои романы.
В них спрятан слов твоих заветный клад,
Его отыщут поздно или рано.
А я гляжу в немыслимой тоске
На нашей жизни памятные знаки,
И трубки огонек в твоей руке
Сквозь дни и годы светит мне во мраке.

... Я вновь к тебе пришла сюда.
В цветах уснувшая вода
Прохладной влагой серебрится.
Что лепесткам уснувшим снится,
Я не узнаю никогда.

Мне все на кладбище в новинку,
Здесь Божий мир в меня проник.
Вот муравей несет травинку,
Он пережил тебя на миг.

А там в траве цветок алеет,
Он всею плотью тяготеет
К голубокрылой стрекозе,
Любовью к солнышку объятой...

Мир отражается в росе,
А может быть, в моей слезе.
Как тихо здесь, как пахнет мятой!

Мгновенна жизнь, мгновенна смерть.
И мрамора живая твердь
Сверкает сквозь густые тени.
Там ангел за густой листвой,
Склоняясь скорбной головой,
Стоит на мраморных коленях.

Гудит пчела тепло и сонно,
И что ей мрамор гробовой...
А я светло и потрясенно
Смотрю на этот мир живой.

В нем Бога тайное дыханье
И вечной жизни трепетанье,
Здесь Бог мне явлен наяву.
Здесь, мой любимый, мой печальный,
Лежишь ты за оградой дальней...

26 апреля 1994. Переделкино