Проза

Мария Ликитанина

В свободный час
(Рассказ)

Сердце её билось отчаянно-гулко, щеки горели от стыда за свою плоть, которая взбунтовалась. Размеренная, спокойная жизнь её кончилась, начиналась безудержная пляска страстей.

А началось всё с того, что полгода назад от Полины ушёл муж. Они прожили с ним без малого десять лет. Она давно заметила, что он мечется, ищет выхода, и выход был найден… Анатолий переехал жить в дом напротив к их общей знакомой – Надежде. Подругой её назвать у Полины язык не поворачивался. Дело в том, что эта Надежда любила оставлять «надежду» и частичку себя мужчинам. Она гордилась еще тем, что у неё их было много.

Два дня назад Поля не была ещё уверена в окончательности приговора судьбы, – но вот сейчас всё в ней взыграло! Она поверила, что брошена как последняя шлюха, а её Анатолий предпочел «призрачную Надежду» её верной любви. Десять лет – срок немалый, подвергнутый кризисам. И этот кризис Поля ощутила сегодня во всей своей сущности…

Она понеслась на вечер «Для тех, кому за 30», как торпеда внезапно взорвавшегося одиночества. Ей казалось, там её спасение, забвение, а может быть, и новая любовь. Она не хотела ставить на себе крест, не хотела замыкаться, искала выхода страданиям своего сердца.

– Изменить, изменить во что бы то ни стало, и измениться самой, забыться с другим, пусть даже некрасивым, гнусным.., – с такими мыслями она пришла на вечер дворца культуры «Металлург», который назывался теперь «В свободный час!»

Её оглушила и ослепила музыка, свет и дергающиеся тела разновозрастных отрядов одиноких людей. Поля села в кресло у стены и стала молча наблюдать за шевелящейся толпой. Музыку можно было не слушать – она врывалась в тебя громоподобно, словно из преисподней, и притупляла собственную боль, закладывая уши и сердце одновременно. Полина теперь дышала ровно, мысли не колотились больше бешено в голове. Она пришла, наконец, в себя от своего горя, и почти равнодушие к этой стремительно меняющейся жизни, вместе с её ритмами, то тихими и нежными, то отупляюще неистовыми посетило её и привело к той светлой грусти, когда жалеешь не себя, а весь род людской, суету сует…

Вдруг подумалось: «Сколько же еще одиноких, непонятых, неприкаянных душ на свете?! И все чего-то ищут. Но все ли найдут?» Она тайком рассматривала их, своих партнеров по несчастью, и жалела всех и каждого в отдельности. Ведь, кого тут ни возьми, у всех своя трагедия жизни. Иные сломались, смирились, другие бодрятся, смотрят весело, некоторые кажутся безучастно равнодушными, как Полина, но за этим равнодушием скрывается, так ей казалось, отточенная, как острие кинжала, тоска. Забыться, измениться Полине не удалось. Она лишь на время отвлеклась от своей тяжелой действительности. Надо было скорей на что-то решаться или сегодня, или никогда. Потому что времени у нее почти не было – дети, работа, учеба в институте на заочном не давали ей покоя.

Постоянная нехватка денег и вещей трепала нервы, приводила в состояние беспомощности и растерянности.

Но никто не обращал на Полю никакого внимания.

«Мне бы сейчас хоть крокодила», – печально думала женщина и поразилась обнаженности своих чувств. Ей повезло, она встретила на вечере знакомых, с которыми когда-то вместе работала, молодых, красивых женщин с задорным блеском в глазах. Объявили быстрый танец, и на миг Полине показалось, что это не танцплощадка для тех, кому за тридцать, а то и пятьдесят, а настоящий дурдом, и люди все вокруг сумасшедшие от своих горестей и невзгод. Все притворяются счастливыми, красивыми, хотя и осознают свою убогость, ущербность, но никто не хочет признать, что глубоко болен своей печалью – все веселы и очень энергичны. Ей на мгновение показался этот вечер бесчеловечной насмешкой над людской плотью. Кто тут правил карнавалом? Чувства все умерли, остались одни страсти, и это было страшно видеть Полине. Мир исказился в ее глазах, захотелось встать и уйти, убежать вон к сладко спящим детям и их ровному дыханию, к их непорочной любви, милому вздоху детских губ.

«Хорошо, что у меня есть дети, у других и этого нет. Заводят собак, кошек, чтобы было с кем встретиться дома глазами…»

Она не ушла. Стала танцевать, как все… И завела себя, словно будильник, на всю свою неистраченную злость. Неистово улыбалась, качала головой «товаркам», скользила равнодушным взглядом по лицам мужчин. Приметила одного, но он пригласил ее знакомую, пышногрудую, красивую брюнетку, с которой она рядом стояла.

Вечер подходил к концу… В воздухе носился запах пота, было душно и неспокойно, как в улье. Многие потянулись к выходу. Полина уже думала, что вернется домой с честью, в гордом одиночестве, как вдруг ее пригласил на последний танец (это был медленный танец) партнер ее знакомой по работе.

– А вы не понравились моей подруге! – не ожидая вопроса, вдруг заявила танцующему с ней мужчине. – Она сказала, что вы для нее старый.

Больше они не проронили друг другу ни слова, но теперь мужчина не хотел отставать от Полины ни на шаг. У нее от этого закружилась слегка голова, но она быстро взяла себя в руки, потому что она знала про себя одну слабость; когда теряла самообладание, начинала нести всякую чушь, чем добивалась в общении с мужчиной, в конце концов, одного: оставалась сама с собой в своем любимом гордом одиночестве… Усилием воли Поля перекрыла кислород своему стыду и скромность свою вместе с головокружением и легким подташниванием от отвращения к самой себе задвинула подальше. Она нахально вцепилась в чужого ей мужчину, как в своего собственного и при этом, когда тот изъявил желание проводить ее, ехидно выпалила:

– Лучше я провожу вас до дома.

Мужчина неожиданно согласился и это немножко порадовало ее. К счастью, Вадим, с которым она познакомилась, оказался холостым и имел собственную квартиру. Все шло, как по сценарию…

Сначала, осведомившись, есть ли в доме водка и получив утвердительный ответ, Полина удовлетворительно бухнулась в такси рядом со своим новым партнером по танцам…

Они были примерно одного возраста, немного постаревшие, но ещё привлекательные.

– Напьюсь, и всё будет легко и никто ничего не узнает… И сама себя вылечу от застарелой болезни: ревности и заброшенности…

Приехали. Поднялись на седьмой этаж высотного дома. Квартира чистая, почти новая, ни какая-нибудь конура, располагала к отдыху. Тепло, уютно, тихая музыка от магнитофона на полу, темные окна без штор. Единственный ковер на стене над складной кроватью.

Впрочем, ей было всё равно. Сначала они выпили, потом закусили колбасой и апельсинами. Вадим был спокоен, как слон, и это понравилось Поле. Говорил он тихо, наливал помаленьку, присматривался к ней, давал попривыкнуть к обстановке. Рассказывал о себе:

– Развелся, живет один, работает в Москве в министерстве. Ездит по городам в командировки.

– Так у тебя, что, в каждом городе квартира? – испугалась Полина.

Находились они от Москвы далековато.

– Нет!

– А в Москве тоже квартира?

– Нет, я там живу в гостиницах.

– А кем работаешь?

– Снабженцем.

Она поверила, а отчего не поверить? Так, за неспешным разговором они тянули водку, закусывали теперь конфетами и думали об одном и том же. Но как только Полина опьянела, ход её мыслей сразу круто изменился. Она вспомнила своё счастливое когда-то замужество, своих брошенных теперь на произвол судьбы детей и сейчас же симпатичный лоснящийся мужчина, который всё на свете может достать и собирается покупать автомобиль, стал противен ей. Она засобиралась домой, выскочила из кухни, где они сидели, закружила по комнате и как пойманная глянула на часы – автобусы уже не ходили, метро ещё не построили, а на такси у неё просто не хватило бы денег… села на стул у звездного окна и заплакала, закрыв лицо руками…

Потом вскочила, отвернулась, потому что в комнату вошел он. К её слезам он отнесся безучастно, видимо, не желая расспрашивать её ни о чем, лег на кровать.

«Хорошо бы, – подумала Полина, глядя на него, – если бы он уснул, а я так до утра просидела бы тут на стуле». Она знала, что сможет перенести эту ночь на стуле. Полина перестала плакать в надежде, что Вадим уснет. А он и не думал спать и стал звать её к себе. Потом встал, тяжело переступая, подошёл к ней и, обхватив её за плечи, неуверенно потянул за руки…

…Когда он утешил её, как только смог, слезы снова прорвались у неё безудержным потоком.

– Почему ты плачешь? – видимо, теперь эти слезы тревожили его…

– Это всё водка, зачем ты напоил меня? – проговорила Поля, не зная, что ответить.

Но это была не водка. Это была её открытая рана. Она неожиданно открылась и кровоточила слезами.

– Он меня бросил, бросил! – плакала она и твердила уже вслух.

– А ты его любишь… – не то с завистью, не то с разочарованием протянул Вадим.

И как будто захотел что-то исправить. С новой силой принялся ласкать её. Она же только сильнее заливалась слезами. Всё это было смутно и непонятно видавшему виды и всяких баб Вадиму. Ему вдруг стало искренне жаль эту женщину. Но что, что он мог для неё сделать?

«Отравиться, выброситься из окна?» – думала Полина.

Жизнь кончилась для неё, не было в ней никакого смысла. Она любила только своего мужа, его одного, и никакое насилие над собой не помогало об этом забыть. Ей стало жаль себя, жаль своей загубленной молодости, и она не представляла себе, как будет жить дальше.

Безысходность захлестнула её с новой силой.

– Мне казалось: всё так просто, а оказывается – я совсем не знаю себя, – неожиданно призналась Полина, глядя на мигающие, вечно подмигивающие нам звезды, её голос странно прорвал тишину.

– Да, в жизни не совсем всё просто, – согласился Вадим.

Ему показалось, что он любит эту женщину, любит давно и безответно. Полине же стыдно было себе признаться, что ей нравится этот мужчина, она была благодарна ему за то, что он напомнил ей её любовь, и ей было жаль, что больше любви нет и, должно быть, не будет…

– Ты жалеешь меня или я тебе нравлюсь? – спросила она тихо, так, из любопытства…

Но Вадим не знал, что ей ответить, он молчал, прислушиваясь сейчас к самому себе, как доктор к больному…


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Литература»]
Дата обновления информации (Modify date): 25.01.15 21:46