Художник и текст
Сквозная гармония
(Стихо-картины Марины Князевой)
Марина Князева. Тайна пути: Сборник: стихи, афоризмы, поэмы, притчи, рисунки / предисловие – Станислав Айдинян.
– М.: Издательство «Школа радости», 2011. – 192 с.: илл.
Умные женщины не ищут гармонию. Они сами себе и культурологи и гармония – из чего угодно в жизни вяжут смысл и вплетают его в локоны стихо-строк. И да прибудет на свете еще одна красота, которая спасет мир! Марина Князева – и журналист-культуролог, и прозаик-драматург, и поэтесса-создатель поэтического проекта «Живое пространство», и автор книг, и старший научный сотрудник факультета журналистики МГУ. И я не хочу читать ее (шестое по счету) умно-красивое литературно-художественное издание – так, как обычно читают книги. Я предпочитаю разглядывать ее стихи как диковинные рисунки – на выставке или в пространстве альбома. В пространстве связанного интертекста и интеракта – себе подобных с себе подобными. Иногда – если очень хочется – даже переворачиваю стихи вверх ногами.
Нетрудно догадаться, что ключи к стихам Марины и есть рисунки, а рисунки – своеобразные «шифры» к стихам. Сквозная вязка: строки нанизываются сверху до низу без права на передышку, без отрыва руки – так «вяжется» на одном дыхании не только стихотворение, но и рисунок – по собственной методике, названной Мариной «изосерфингом». Плыть по волнам экспромтной мысли, записываемой в графическом и вербальном выражениях, гармонично дополняющих друг друга: «И застываю столбом неподкупным – /соляной столб и тот мягче! /Не подходи – как гора, рухнем. / Кратер вулкана и тот заплачет».
Создается впечатление, что такой синтез графики и стихов был присущ автору изначально, но тяга к экспромтному рисунку проявилась совсем недавно. Только два года назад Марина позволила графическому таланту определиться, самостоятельно выйти на поверхность, зазвучать в книгах и выставочных залах. На страницах книги стихи и рисунки вновь связываются и разговаривают друг с другом – как оловянные ложки, солдатики или балерины на столе Андерсена. Не удавшиеся: персонажи, любовь, искусство и даже сама жизнь – будут перерисованы, переписаны и переплавлены автором заново: «Город создала река / из моста – своего ребра».
Марина Князева – и персонажи «воспитывает», и сама идет по жизни как стойкий солдатик. И создавала она себя явно не из оловянной ложки, а из железного ребра. Девочка-поэтесса с синдромом «отличницы» могла бы погибнуть на поэтической ниве при первой же неудаче-подножке. Если бы с 15 лет не закалялась в студии МГУ «Луч» Игоря Волгина, куда она была принята в виде исключения еще школьницей по стиху «Июль в Казахстане», который и сегодня остается талисманом, включаемым ею почти во все поэтические издания: «Этот липкий скованный покой, /Желтый камень воздуха крутого… /бьется надоедливой осой /Жаркий луч в окно пустого дома». И если бы ее «соседом по парте» на журфаке МГУ не оказался Владимир Климов, выступивший добровольным тренером, обучавшим в обеденный перерыв в соседней рабочей столовой – под звуки крепкого мужского мата, чавканье и звон кастрюль – писать стихи и книги: «Ее антикварная внешность… /маркизы, /отправленной в шахту /за углем забот…».
Почти все стихи в книге – заголовочные. И заголовки эти – сама кровь, квинтэссенция стиха: «Кто прожил вместо тебя», «Я училась письму у стрекоз», «Миротрясение», «Русскость», «Смертный-Бессмертный»... И это – не единственное исключение из нынешних поэтических «правил». Бывает, на целую книгу ни одной ценной мысли, а здесь и философских изысков – хоть пруд пруди: «Вы незнакомы. /Но все, что происходило с ним – /Сделало тебя / Неузнаваемым для самого себя».
Стихи и рисунки связываются и вписываются в единую книгу жизни. И не поймешь, где заканчивается словесная нить и начинается вхождение в интеракт с рисунками. И нить в рисунках – непрерывистый абрис – как и в мире все связывает. Словно указывает дорогу, распутывает графический путь мысли, свернутой до этого в клубок Ариадны-Марины – и мы уже не сможем заблудиться в лабиринтах много-смыслового стихотворения: «Временные мысли занимают пространство /откровения /Временные люди играют роль /незаменимостей /Временное жилье выдает себя /за убежище /Временность выдает себя за /Безвременье».
Для того и «вяжутся» стихи и пишутся рисунки – чтобы сохранять спокойствие в непростом мире. Многомерность стиха можно почувствовать в стихотворении «Русскость»: «Я верю в русских. /Русских всех племен. /Я верю в нас, рассеянных по свету. /За морем. За чертой. /Мы оживем /Великой русской лаской к человеку». Столица этого неспокойного мира – конечно, Москва. И она в гражданских стихах поэтессы – даже не «третий Рим», а Помпея. Тогда и Марина уже – «помпейская кошка»: «Как кошка я предчувствую – /Везувий /Вибрирует. /Магнитный фон рябит…»
Образность и детская непосредственность в стихах и рисунках подкупает: «Самолеты – / Как небесные дельфины /Мягким носом, словно мяч /Толкают облако». И дает поэтессе поэтическую свободу. Строгая рифма: «Пока еще стоит январь /Я верю: судьбы поправимы» соседствует с раскованными верлибрами. И в самых проникновенных из них ясно звучит общечеловеческая песнь земли. Стихотворение «По утрам» хочется привести полностью:
Когда по утрам просыпаются мои братья –
кусты и деревья, и у них в жилах течет рассвет,
я ощущаю в своих сосудах
радость птичьего горла, готового петь –
как хотят мои руки купаться в ветре
и петь песни травы, целующей Солнце!
Я – один из твоих танцев,
ликующая Вселенная,
я – одно из твоих растений, земная семья.
Моя религия – радость дыхания,
моя вера – верность живому,
моя судьба – танцевать по утрам,
когда все на земле забыли,
как страшны люди.
Я – живая песня беспамятства цветущих.
[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Литература»]
Дата обновления информации (Modify date): 09.04.13 16:56