Проза
Сновидческие фантазии на темы Шопена
Был ли это сон или воображаемый и символический элемент, который захватил меня врасплох и заставил парить, не чувствуя веса?
Погрузившись в зачарованную атмосферу, слушаю фортепианный концерт и чувствую, как физически преодолеваю слабую границу между сном и реальностью.
Волнистые просторы травы, отмеченной здесь и там различными тонами зеленого, появляются подо мной, когда я лечу без цели на крыльях ветра.
Разнообразие пейзажа, то роскошного, то пустынного, позволяет моему немому восхищению и внутренней радости, смешанной с удивлением, охватить взглядом и то, что простирается за ним, обогащая меня.
Это сон? Возможно, и нет, а я только освобожден от любого физического веса, и поцелуй уходящего за горизонт солнца погружает меня в тишину, пронизанную тайной.
Средневековый городок, окрашенный бликами алых лучей, кажется оживленным в грусти своих древних камней. Полуразрушенный замок в удушающих объятиях плюща смотрит пустыми глазницами, напоминая лицо без взгляда. Нимб ласточек, вьющихся вокруг колокольни, приветствует меня щебетом.
Я сохраняю в сердце каждый образ, и охватившие меня чувства питают мои тайные мысли.
Музыка Шопена завладевает моими умом и телом, которые мне больше не принадлежат.
Мне не удается понять, действительно ли я лечу или это только воображение моего воспламененного ума. Незнакомые голоса сливаются, как шепот души, на границе непостижимого.
Под пурпурным небом я ощущаю, как время убегает в то измерение, которое мне не принадлежит, которое отлично от человеческого.
Нахожусь ли я в трансе или все же присутствую в действительности? Эта дилемма не находит немедленного ответа.
Любопытство подгоняет мой затуманенный ум.
Неужели гармонические звуки рояля могут родить подобные ощущения?
Однако это случилось со мной, и я, закрыв глаза, совершенно отрешен от мира.
Но вдруг пейзаж меняется, преображается, мгновенно теряя свою нежность и выцветая в иной, пустынный воображаемый ландшафт, усеянный возвышающимися пиками кварцита, которые являются часовыми заброшенных мест, позабытых человеком.
К границам времени, к линии воображаемого горизонта, через эти пространства наваждающей тишины, я лечу сейчас на коротких паузах теней неисследованных пространств души.
Крик сокола, появляющегося неожиданно, придает жизнь этому царству смерти. Он плавно летит, преследуемый собственной тенью, и эта ожившая архаика, кажется, не принадлежит человеческому измерению.
На границе фантастической реальности, постепенно проясняясь, появляется сумрачный лес, хранящий свои тайны. Его шелест – это, возможно, музыка, звучащая во мне, которая, как бушующее море, затопляет мой ум и замирает с яростным прибоем. Шопен продолжает печально говорить со мной.
Память об утраченных истинах нашептывает мне обрывки фраз, которые приносит пахнущий смолой ветер. Воображаемое путешествие, написанное на воде, не оставляет свидетельств об утекающем по капле времени.
У меня больше нет воспоминаний, я чувствую себя несуществующим и хочу выдумать образы, которые потерял.
Но вот Шопен удаляется и эхом шлет мне свои рыдания с неба. Он говорит со мной раненым голосом, то томным, то оживленным в арпеджио большим эмоциональным напряжением.
Его внутренний мир – это тайный сад, где журчит быстрый ручеек, струящийся в неуверенном свете.
Последние всполохи заката, подвешенного между двух небес, задерживают ноты, воспаряющие в великолепном крещендо.
Теперь мой полет продолжается почти бессознательно, и мне кажется, что я потерялся в фантастическом лабиринте, который тяготит меня мгновенными видениями снегов и пустынь, знакомых и незнакомых лиц, наплывающих и сливающихся одно с другим.
Свет гаснет, потухая на берегах, отливающих зеленым, и я чувствую, как проваливаюсь в темноту небытия, как затихающий вдали ветер.
Симфония времени больше не имеет истины; мое любопытство угасает, мои желания потухли.
Возможно, это есть бегство от людей, воображаемое путешествие в море моих иллюзий?
Темнота стремительно овладевает пейзажами, отпечатанными на глазной сетчатке, и я, беспомощный, охвачен бредом воспоминаний, которые оставляют меня в молчании на пепелище глубоких ландшафтов души.
Ничего не существует подлинного, все вымышленное.
Сады на море, окрашенные сверкающими осенними тонами, исчезли, их затопила, как полноводная река, глубокая чернота бессознательного.
Благоухающее море выгорело; мать, которая носила меня в своем огромном чреве, меня отвергла.
Бред и ярость фантазии бичуются воображением, которое убегает от меня.
Марио Торнелло. Две картины из цикла «Слушая Шопена», 1985 г.
Мне не остается ничего, кроме как улыбаться тому, что было и что потихоньку развеивается, покидая меня.
Даже далекое зеркало белых озер молчания больше не отражает свой металлический свет.
Духовный и пасторальный пейзаж не улыбается мне.
Музыка души воспаряет и окрашивает яркими цветами ноты, которые чередуются в противоположном направлении. Пустота уничтожает меня; сотрясает ночь. Тяжесть ударных нот в гибкой теме смешивается с самыми потаенными чувствами каждый раз, когда меня настигает тревожная гармония Шопена.
В воспаряющем воображении черная госпожа мрака одаривает меня своим холодным объятием.
Рояль еще жалуется и проникает в бездны души, тогда как я, гонимый ветром, возможно, ищу лишь себя самого.
Подготовила и перевела с итальянского Ирина Баранчеева
[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Италия»]
Дата обновления информации (Modify date): 11.03.13 18:44