К 15-летию Рязанской регональной писательской организации СРП

Петр Каданцев

Сказ о Евпатии Коловрате1
(Отрывок из повести «На засечной черте»2)

1 По мотивам произведения древнерусской воинской «Повести о приходе Батыя на Рязань в 1237 г.» и С.А.Есенина «Песнь о Евпатии Коловрате».
2 Каданцев П.С. На засечной черте. – Рязань: Наше время, 1999.

Под кущей раскидистого осокоря, в тенечке, на охапке сена устроился седовласый с окладистой бородой старик. Рядом примостился голубоглазый белобрысый мальчуган лет семи-восьми.

– Дедушка, расскажи побывальщину про кузнеца-богатыря, – попросил внук.

– Да ведь я уж который раз тебе, Ванек, про него рассказывал!

– А мне не все запомнилось. Начал ребятам на днях пересказывать, а не сумел складно, как ты. Дразнили они меня потом: «Иван-Непомнящий». В досаде я...

– Ладно, уговорил. Так и быть – расскажу. Слушай. В стародавние времена неподалеку отсюда, в Пылеве-селе, жил-поживал добрый молодец. Был он строен и светел, как березка, румян и на плечах кудри в три ряда. Звали его Евпатий. Держал он кузню-крыницу. Лошадей резвых ковал, разные поделки железные делал и отвозил на продажу в княж-город Рязань. Там кузнецово рукоделие было нарасхват: на совесть сделано – век служить будет. И в поле, и на тоне, и на покосе – всюду он был первым. За ловкость и проворство, неугомонность свою прозвали молодца Коловратом.

– Силушку же Бог Евпатию дал неимоверную – ну будто Илья Муромец. На спор на стенку отборных – один к одному – молодцов выходил – и всех яко снопы рядом на землю укладывал, – воодушевляясь, продолжал сказитель. – Прослышав про силу и удаль его, великий князь Рязанский Юрий прислал к нему особого гонца – звать в дружинники. Возрадовались родичи и односельчане: такое счастье подвалило – во дворяны кузнец выходит. А Коловрат в отказ пошел:

– Премного благодарен, пресветлый князь, за великую честь и милость. Но дозволь мне в прежнем виде и при своем деле остаться. А коли вороги какие на Русь полезут – по первому зову приду на помощь.

– Силушку свою покажь, добрый молодец! – князь попросил. Оглянулся кузнец, видит – зимой дело было – у печи железная кочерга стоит – да завязал ее узлом. И как ни старались рынды – дюжие палатные стражники, не развязали. А князь возрадовался:

– Не зря, выходит, богатырская слава твоя впереди тебя бежит. И коль не хочешь послужить мне в городе – послужи дома. Жалуются мне: в вашей волости на дороге через Шехмино-село озоруют разбойники. Ни пройти, ни проехать добрым людям. Разберись-ка с ними, Коловрат!

– Не сомневайся, князь-государь! Разберусь!

И, развязав и распрямив кочергу, поехал восвояси. А по дороге с шехминскими разбойничками погутарил. Как – никто не ведает. Только с той поры о них и слыхом не слыхивали. А в народе стали песни складывать про Евпатия, про силу его и удаль молодецкую. И пели их по всей округе, от Ольшан до Швивой Заводи. Пели все – от белой вызнати до холопного сермяжника.

Помолчал рассказчик, прокашлялся, прочищая горло. А вокруг него постепенно собирались дворовые ребятишки. Усаживались, теснились к нему поближе. Слушали, стараясь не проронить ни единого слова.

– Так и прожил бы Евпатий век свой – в мирном труде и заботах: старость родителей покоить и чадушек малых своих растить. А было их у него с супругой Марьюшкой ни много ни мало – шестеро. Но тут, видно по грехам нашим, пришла на Русь беда превеликая. Нагрянул Батый-царь с несметным войском. Приступили вороги к граду великому Рязани. На ее оборону встали все: мужчины и женщины, ветхие старики и дети. Пять дней и ночей беспрерывно лезли на городские стены поганые, доверху заполнив рвы своими трупами. В городе нечем было дышать, он весь горел, подожженный огненными стрелами и горшками с земляным маслом. Их бросали камнеметы. Многие защитники Рязани пали, изнемогая от ран. Оставшиеся в живых обессилели. На день шестой пала многострадальная.

Разъяренные жестоким сопротивлением рязанцев и своими потерями, враги не пощадили никого и ничего. «И не оста в граде ни един живых, вси равно умроша, и едину чашу смертную пиша, несть бо ту ни стонюща, ни плачуща. И ни отцу и матери о чадех, или чадом о отци и о матери, ни брату о брате, ни ближнему роду, но все вкупе мертвы лежаша... Погибе град и земля Рязанская, изменися доброта ея, и не бе что в ней благо видети, токмо дым и земля и пепел...», – на память произнес сказитель слова из древней «Повести о разорении Рязани Батыем».

– А что ж Евпатий-богатырь? Иль за ним позабыли гонца послать? – не сдержавшись, перебил внук.

– Нет, не забыли, послали – и не одного, да враги тоже не без ума: город сплошным кольцом окружили, всех, и конных, и пеших перехватывали. Когда Евпатий узнал, поганые уже на Коломну и Москву устремились. По заснеженному льду Оки шли, а впереди себя толпы полоняников гнали: снег утаптывать и гибельные полыньи проявлять. Тонули в них, а на их место новых ставили... И позади Орды мало кто в живых оставался. Все деревни и села, куда добирались враги, цветущие грады рязанские – Ольгов, Казарь, Перевитск и многие другие обратились в смрадные пепелища.

Вышел Евпатий на берег Оки – и не узнал реки. Схожая зимой с ослепительно белой лентой, она издали напоминала теперь грязную осеннюю дорогу, а ближе – загаженный скотный двор с бурым месивом из снега, человечьей и конской мочи и дерьма. И всюду вмерзшие в него полураздетые трупы – зарубленных, заколотых, затоптанных ордынцами – русских пленников. Заплакал Коловрат горючими слезами и поклялся отомстить Батыю за поругание родной земли.

Пришел он на пепелище, что осталось от славного княж-города Рязани, отыскал в развалинах вечевое било. И на тревожный зов его из окрестных лесов и глухих деревень потянулись люди. Выступил вперед Евпатий Коловрат:

– Чада мои милые, рязаничи! Рано ликуют нехристи: мол, Рязань мертва. Покуда в живых хоть один из нас – она жива. Пойдем же на Орду и будем смертно биться, врагов не считая.

Под славным городом Коломной догнала рязанская дружина полки татарские. И было у Евпатия всего тысячу семьсот воинов, у Батыя же несчетное число. Но не убоялись числа рязанцы и бились яро: один с тысячей, а два с тьмой. Впереди Евпатий. Махнет налево мечом своим богатырским – среди поганых – улица, махнет направо – переулочек. Перебили их рязанцы видимо-невидимо. Дивились вороги: «Откуда взялись эти люди? Неужто мертвые восстали?» Не смогши победить рязанских витязей в открытом бою, татары окружили их и забросали булыжниками из камнеметов.

В живых остались всего несколько дружинников. Привели их к Батыю. Сказал тот:

– Я полонил многие земли, всяких воинов видел, но таких удальцов-храбрецов еще не встречал. Если б в моем войске такие были, держал бы их возле себя. Отпустите их с честью. И дайте им сани, чтоб увезли великого богатыря Евпатия и его павших воинов в родные края и там похоронили по своему обычаю.

Досказав побывальщину, задремал старик. Стайкой купаться на реку умчались ребятишки.


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Литература»]
Дата обновления информации (Modify date): 03.04.13 18:36