Впечатления
Русские народные пересказки
(Осьмак первый)
«Репка»
(Сказка о псевдосчастье)
Мы – очень странный народ. Вот знаменитая «Репка».
Что бросается в глаза? Да вот что – все усилия труда по выращиванию даже не упомянуты. Просто: «Посадил дед репку. Выросла репка большая-пребольшая». А где подробности агрикультуры? Где трудовые приемы – гордость труженика-овощевода? Где, на худой конец, хотя бы народные приметы при выращивании репы? Все это отсутствует начисто! Эдакое счастье непомерное выперло из земли, точно с неба свалилось. А взять – нельзя. Не получается, невозможно, оказывается, этого сделать в одиночку! И тут сказка начинает горячо и нудно вырисовывать и утверждать идею коллективизма. Как идеал существования. Но и здесь – не тут-то было! Не срабатывает знаменитая сказочная триада, и даже пятиреада. Чепуха получается с коллективностью, пока не приходит на помощь сама дикая Природа в образе серенькой мышки. Так сказать, «серенькая мышка» окончательного российского счастья. Только с ней, мышкой-норушкой, репка – это счастье чрезмерное, неподвластное, невыёмное, наконец-то, вылезает из земли и дается якобы в руки. Но кому? Конец-провал в сказочке. Что с репкой-счастьем дальше делается, не говорится, не описывается. И ни о какой коллективности больше ни полслова. Немота…
А может быть, мышка дикая, серенькая, – счастье наше российское, репчатое, в своей норке-то и схрумкала? А?
«Колобок»
(Сказка о гендерном эксцессе)
Скороспелый недоросль зажиточных, но почему-то (действительно, почему?) прибедняющихся Деда и Бабки (как же! – «по сусеку помети, по коробу поскреби», а замешан – на сметане! пряжён (зажарен то есть) – в масле!), не успев даже остыть, самонадеянно решает, что жизнь есть перманентный эскапизм духа и тела, и решительно убегает из родительского дома. Будучи от природы круглым, импульсивным, смекалистым, веселым, музыкальным, а также последовательным гетеросексуалом, он успешно катится по тропе судьбы через лес жизни, красиво и непринужденно оставляя «с носом» (то есть, конечно, с разбитыми вожделениями) трех известных лесных геев – Зайца, Волка и Медведя. И катится он так превесело, пока не наталкивается на… Лису – эту воплощенную Женщину всех без исключения сказок, мифов, анекдотов и обыденного сознания. Вот тут-то и свершается отвратительный акт…
Возьмем на себя смелость констатировать, что несмотря на личную смелость, веселость, удачливость, а также благоприобретенный опыт уклонения от посягательств не учел Колобочек кругленький, румяненький, катученький самой, что ни на есть, очевидной элементарности – пола соперника. Вернее, – соперницы, конечно… И расплатился… Самым жестоким образом… Не познав ни радостей жизни, кроме недолгого бега по лесной тропе, ни наслаждения гетеросоития (с какой-нибудь, и-эх! – пышечкой), ни, тем более, семейного счастья… Увы… Был он хитро, но абсолютно вульгарно и обыденно ПРОГЛОЧЕН представителем инопольной лесной расы.
Да… Свершился-таки жуткий акт полового каннибализма… Да…
Мир колобковому…
…А чему мир-то? Праху – не скажешь. Нет праха. Экскременту? И грубо, и глупо. Учитывая состав ингредиентов (напомним: мука, сметана, масло), непереваренностей ожидать не приходится. Получается, мир колобковому ничту.
Вот в чем самый ужас-то! Даже помянуть нечего…
«Курочка Ряба»
(Сказка о РНИ)
Одна из самых загадочных сказок русского этноса.
«Золотое яйцо»! Это что же это такое выродила курица? И вообще, кто она такая, эта Ряба? А заодно и эти глупейшие Дед и Баба, которые вместо радости от получения золотого предмета начинают вдруг варварски бить его (попеременно!), то есть – уничтожать! Что за странные поселяне? Уж не свихнулись ли престарелые представители этноса? И ужели все дело в том, что сюжет разворачивается в традиционной обители идиотизма – русской деревне? И животные (кура) здесь аномальные (мутанты?), и двуногие не в себе…
Это уровень вопросов. Думается, ответов на них в рамках сказочной парадигмы нет и быть не может. Другое дело – иносказание. Аллегория, так сказать, нарочито завернутая в сельское рубище.
Это совсем другое дело! Ну тогда разве непонятно, что Курочка-Ряба – это интеллигенция при Деде и Бабе, само собой разумеется, олицетворяющими Русский Мир. А снесла курица-интеллигенция, конечно же, – кудах-тах-тах! – не что иное, как «Русскую Национальную Идею». А преглупые Дед и Баба, решительно не поняв действительную ценность преподнесения, начинают по невежеству и со страху бить это непонятное, непривычное, несъедобное – жуткое! – псевдояйцо.
Здесь в действие вступает Серенькая Мышка (не она ли орудует и в «Репке», поедая «счастье народное»?), которая, несомненно, есть аллегория от противного. Некто очень могущественный мгновенно понимает суть золотого яйца и, видимо, системную потенциальную опасность лично для себя. Действия его целеустремленны, решительны, необратимы – он разбивает «яйцо» по-настоящему… Как и всегда в таких случаях, когда свершается нечто подобное, народ вдруг осознает ценность потерянного навсегда, и начинаются обычные рыдания и стенания. Увы, это не удивительно…
Удивительно ведет себя в такой момент интеллигенция. Она явно испугана свершившимся и начинает с вульгарных утешений, а потом, без перерыва, начинает замазывать разверзшуюся пропасть, обещая «снести яичко не золотое, а простое», то есть, в сущности, предает этнос. Вместо национальной идеи, которая, конечно же, есть «свобода личности, безопасность личности, счастье личности», она пытается всучить рыдающему народу «простоту».
О лживая кудахталка! «Простота-то, она ведь хуже воровства»!
«Теремок»
(Сказка о социальном эксперименте)
«Теремок» – самая социалистическая из всех русских сказок.
Глобальный биосоциальный эксперимент заказывали? Пожалуйста! Получите! Вот вам животные разных классов: насекомые, земноводные, млекопитающие – всех в одну кучу, в один котел, в одно общежитие. Посмотрим, что получится. И все это добровольно по первоначальному призыву ничтожного комара-пискуна.
Ой ли? Позвольте усомниться!
Сдается нам, что началось дело не с добровольного безумия, а… с укуса. Да, с предварительного укуса (и скорее всего – множественных укусов) ничтожного кровососущего честолюбца и его подручных, во время которого в лесное сообщество был внедрен вирус равенства, справедливости, братства и прочих жутко привлекательных добродетелей. Инфекция быстро перерастает в пандемию. Лесные гладиаторы валом валят в «теремок», пытаясь построить еще один вариант всеобщего поголовного и окончательного счастья… Биомасса нарастает… Наступает критический предел и закономерный итог. «Теремок» – вдребезги! Участники эксперимента физически вроде бы живы (хотя кто их там в момент катаклизма считал?), а как духовно и неврологически – не знает никто. Сказка здесь воды в рот набрала. Но самое лицемерное заключается в том, что вообще-то сказочка по правде должна называться «Тюремок», ибо речь идет о натуральной тюрьме-давильне, в которой варварски прессуются подвергшиеся эксперименту классы. Так вот, пользуясь близостью звучаний слов, «сказочники» реальность маскируют благовидным теремом, одновременно делая мощные акценты на добровольность и коллективизм.
Как это по-русски! Ведь у нас как сотворят что-нибудь, ни в какие ворота не лезущее (а хотели, вестимо дело, как лучше!), так сразу появляются для прикрытия добровольность (псевдо), коллективизм (ложный), геройство (на костях) и прочие «милые» российские античеловеческие штучки…
«Пузырь, Соломинка и Лапоть»
(Сказка об Апокалипсисе)
Пожалуй, самая короткая из русских сказок, если сравнивать навскидку. И уж точно – самая апокалиптическая.
Вчитайтесь: «Жили пузырь, соломинка и лапоть». Надо понимать – Государство, Интеллигенция и Народ.
«Пошли они в лес дрова рубить, дошли до реки. Не знают, как через реку перейти». (Не смешно ли?)
Наконец, здравый народный смысл предлагает: «Пузырь, давай на тебе переплывем!» (Собственно, именно для таких случаев государство и создается-содержится-поддувается).
Искони безмозглое и людоедское, но очень понимающее свою выгоду государство (уж такое у нас выдулось, извините…) тут же перепихивает решение проблемы на плечи интеллигенции: «Нет, Лапоть, пускай лучше Соломинка перетянется с берега на берег, а мы перейдем по ней». (Как это удивительно точно – мы перейдем по ней!)
Интеллигенция с самоотверженностью, достойной иного применения. Тут же и перетянулась. «Лапоть пошел по ней, она и переломилась. Лапоть упал в воду, а Пузырь хохотал, хохотал, да и лопнул!»
(Конец сказки.)
Смешно так, что прямо сил нет! У Интеллигенции сломан позвоночник, Лапоть барахтается в реке и скорее всего утонет (известно, какая у лаптей водонепроницаемость), Государство вообще лопнуло (в современных терминах – обанкротилось).
Полный Апокалипсис!
«Лиса и заяц»
(Сказка об ИМН и ИЖН)
Сюжет сказки известный: избушки (читай – женская и мужская ментальности) «ледяная» и «лубяная», полный растай лисьих (читай – женских) чар и надежд с течением неумолимого времени, тонкая игра на жалости, нестойкость заячьей (читай – мужской) натуры, агрессивный рецидив матриархата – коварный захват чужой собственности, тотальная неспособность сплочения и взаимопомощи на уровне обычных мужских видов (собаки, волк, медведь), полная беспросветность будущего…
Но тут на сцену выходит Истинное Мужское Начало (ИМН) в образе огненосного Петуха под карминным «знаменем» гребня, в пламеносном сиянии оперения, при алом свечении «раскаленных» шпорных сапог, несущего на плечах разящий символ пола, символ остроты и предельности – косу, которая с несомненностью выступает здесь как знак фаллический, нарочитой остротой своей рассекающий бытие двух столкнувшихся Начал. И мы выпукло видим агонию матриархатного посягательства, крушение феминистических и, видимо, даже где-то и партеногенетических химер, жалкую трусость Лисы Патрикеевны – олицетворительницы Истинно Женского Начала. Развязка драмы кровава. Петух (читай – ИМН) зарубает Лису (ИЖН) на пороге покидаемых ею лубяных мужских владений… (По версии Афанасьева).
Как же будет дальше развиваться диалектика взаимоотношений полов – сказка умалчивает...
«Мужик и медведь»
(Сказка о «нравственности»)
Именно в таких странно откровенных сказках и отпечатывается истинная нравственность этноса.
Мужик с самого начала сознательно обманывает Медведя (то есть – Природу). Ладно, допустим, что удачное плутовство (комбинация с вершками и корешками репы и ржи) есть проявление пресловутой «смекалки народной», олицетворяющей верховенство инстинкта над разумом, каковое этнос с восхищением и воспевает. Что ж, пускай такое на совести этноса и остается, раз он в дремучем невежестве своем не понимает, что обман разума в угоду инстинкту есть прямая дорога к саморазрушению. Но ведь в полном варианте сказки (по Афанасьеву) Мужик еще и убивает (!) доверившегося ему Медведя до смерти («…и давай обухом гвоздить его в голову, пока медведь совсем окочурился»), а Лису (в кои-то сказочные веки помогающую Человеку, а не обманывающую его) затравливает собаками!
Что и говорить – истинный образец «нравственности»! Потому такой увертливый и скользкий конец у сказки, переносящий тяжесть внимания на глупость Лисы (тоже вещь небывалую!) и ее самоубийство через собственный хвост.
Нет, право, странно откровенная и нестандартная сказка…
«Дед Мороз и Снегурочка»
(Матримониальная фантазия)
В сборнике Афанасьева нет сказок ни о деде Морозе, ни о Снегурочке. Есть сказка «Морозко». В ней повелителем самых могущественных, самых беспощадных ежегодных стихий для нашей, в целом довольно-таки зимней, страны выступает некий классический старик с удивительно молодым, бодрым, круглым и почти непочтительным именем Морозко. Как такого бояться? Видимо, русские мороза и не боялись.
Сказка же повествует о том, что добродетель, ежели ее не таить, а проявлять всюду и всегда, несмотря ни на что обязательно вознаграждается, а отсутствие оной, напротив, – карается. Вплоть до высшей меры. Хорошая сказка, правильная, но какая-то тощеватая, если честно.
Так что дед Мороз, надо полагать, пришел к нам гораздо позже, в XVIII веке, вместе с переносом отсчета нового года на январь.
Когда объявилась Снегурочка, то есть была слеплена из снега бездетными поселянами (по версии из другого сборника), а потом по личной глупости да по чувству стадности растаяла, – сказать трудно. Да разве в этом дело – когда? Сменилось время, сменился календарь, появились новые обычаи, новые герои пришли, наложились на старых, исконных, родились новые обряды, заклубился новый поэтический миф. Все это хорошо, но довольно-таки ординарно. Но и в ординарном можно найти любопытные вещи…
Вот, например, кто жена у Деда Мороза? Ведь раз есть внучка, значит, должна была быть и жена. Здраво рассуждая, не родился же будущий дед сразу Дедом. Была ведь когда-то и у Морозки краснощекая молодость. Значит, и он заглядывался, и его обхаживали всякие там Пурги, Вьюги, Метелицы и прочие дивы страны Высоких Северных Пределов. Какая-то, во благовременье, и окрутила. Потом, конечно, как водится, детишки пошли: Куржак, да Снеговея, да Снежок, да Пороша, да Иней, да Поземка, да Буран, да… Пока от Сугробчика и Снежаны не выпорхнула, наконец, легконогая Снегурка, дедушкина любимица и помощница…
Вот такая выстраивается благостная картинка. Благостная, но странная. Ежели бы так дело и было, непременно наши зоркие предки так бы все и обсказали. И потому, сдается мне, если совсем честно, что именно Снегурочка истинная жена дедова и есть. Посудите сами, дед-то он дед, да заполярный, ему сносу нет в таком холодильнике. Телом да статью он мужик – хоть куда! А Снегурка, хоть и юна, но ведь не девочка же, коль все при ней так и круглится. Но самое главное – никаких других женщин вокруг Деда отродясь не наблюдается и даже не упоминается. Так что, полагаю, внучка она только по мифу, для детишек малых, елочных. А в миру – жена она ему. Может быть, даже и любимая…
[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Литература»]
Дата обновления информации (Modify date): 29.12.2011 19:36