Мнение

Владислав Ковалев

Социальное творчество художника

Рассмотрим творчество художника как гражданскую инициативу. Гражданская инициатива здесь употребляется как синоним гражданской позиции художника, гражданственности в том самом смысле, в каком он был выражен фразой Н.А.Некрасова: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Мы постараемся показать, что гражданская инициатива художника, его гражданская совесть, гражданская позиция, гражданственность лежат в основе многих, если не всех феноменов художественности, а творчество всегда обладает гражданским социальным потенциалом, порождающим в обществе нечто новое и его развивающее.

Противоречием, порождающим гражданские инициативы художника и самый художественный процесс, является конфликт двух непримиримых сторон – тотального господства рыночной идеологии во всех сферах современного общества, с одной стороны, и специфической душевной организации художника, – с другой. В этом заключается основной трагизм положения НАСТОЯЩЕГО художника в современном коммерционализированном мире – здесь Художник является чужеродным существом, посланцем из других миров с другим воздухом и иным обменом веществ. Друг по отношению к другу рынок и художник испытывают идиосинкразию. Когда мы утверждаем о противоположности рынка и художника, их чужеродности друг по отношению к другу, мы тем самым утверждаем, что рынок бесчеловечен и дегуманизирует общество и личность, а художник возвращает человеку его человеческое содержание. Это вечное противостояние, о котором сказал Матфей: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и мамоне» [1].

Остановимся на сути этого противопоставления чуть подробнее. Современное либерально-рыночное общество в России характеризует тотальное господство жестких однозначных стереотипов поведения во всех сферах жизни и в области духовной, в особенности. Провозглашен и всячески поддерживается культ денег, жажда наживы, агрессия, гедонизм и безудержное потакание животным инстинктам, вещизм, потребительское отношение ко всему. Под лозунгом свободы и прав личности запущена массовая кампания дегуманизации и технократизации социума, результатом которой должно стать появление вместо полноценной личности киборга – искусственного создания, соединяющего в себе животную агрессивную инстинктивную эмоциональность и изощренный компьютеризированнй разум. Обсуждение причин происходящей трансформации выходит за рамки темы настоящей статьи. Важно только отметить, что жесткая стереотипность примитивного физиологического повседневного существования современного человека имеет подчеркнуто императивно принуждающий характер. В противоположность декларируемой свободе и правам личности стереотипы его повседневной рыночной борьбы за существование обладают качествами экономического принуждения и духовного оскопления. Примитивные физиологические нормы нынешнего либерально-рыночного общества налагают запрет на все, что выходит за их узкие рамки. Все потенциальное богатство человеческого существования находится под запретом – многообразие проявлений любви, вопросы веры, смысла жизни, красота мира, любопытство и трепет перед тайной, уважение к истории и т.д. Художник, по определению, противоположен запрету или, что то же самое, он всегда устремлен к свободе. Не останавливаясь подробно на определении понятия «свобода», отметим, что под свободой мы понимаем актуализацию всего богатства субъективного содержания личности в его нравственных, интеллектуальных и эстетических аспектах (а не только в его стяжательской потребительской или половой активности).

Другой базовой характеристикой душевной организации художника является его повышенная чувствительность на проблемы, жизненно важные для общества. Угрозы и вызовы, возникающие перед обществом, становятся объектом, притягивающим внимание художника; в силу его особой человеческой отзывчивости и психологической чуткости он с обостренной силой чувствует то, что другим кажется малозначительным и угадывает угрозы там, где большинство их не замечает, будучи погруженным в повседневную жизнь, полную мелких сиюминутных насущных забот. Именно свобода от навязчивого диктата повседневности в сочетании с повышенной восприимчивостью к слабым раздражителям (сродни парадоксальной фазе сна) создают феномен художественности. По словам П.П.Чистякова, «Жизнь общества, его идеи, задают живопись и все вообще» [2].

Художник свободен от диктата стереотипов повседневного существования в силу его погруженности в поток спонтанной творческой активности. В системе морально-нравственных максим художника определяющим императивом является принцип художественного альтруизма. Реальность перестает существовать в привычном ее виде, растворяясь в ирреальности художественного образа, и художник начинает жить в создаваемом им самим образе, становясь его пульсирующим сердцем. Художник живет в образе или, точнее, в сменяемых друг друга образах. Это доминирующая установка в психической активности художника, которой подчинены все остальные его функции. В этом смысле он забывает себя – себя, живущего как все обычные люди, а также себя, каким он привык себя идентифицировать, включая свои самые укоренившиеся привычки. Это касается также и его привычек, и стереотипов в самой его профессиональной деятельности: он отказывается ради образа и от нее также. Так далеко заходит его альтруизм и любовь к создаваемому образу, что ради него он отказывается не только от всего себя в реальной жизни, но даже от своей собственно профессиональной работы, как он привык ее делать, – он забывает о своих привычных методах и приемах, обо всем, что он знает в области искусства. Он забывает свое прошлое, полностью переходя в еще не существующее зыбкое завтра, поворачивающееся разными сторонами и вспыхивающее разными цветами в его воображении. Он забывает все, что умел и знал, к чему привык и на что мог бы опереться, – все для него только рождающийся образ. Образ овладел всем его существом и полностью его поглотил, а он полностью отдался образу, перелившись в его зазеркалье. Благодаря этой освобожденности он обладает ресурсом для улавливания, запечатлевания «свободных» впечатлений. Новые впечатления, «свободные» впечатления или «свободное» восприятие – это нечто совершенно новое, не являющееся ответом на имеющиеся нужды идеальных или практических процессов и ранее не включенных в них, но могущих быть включенными, если выяснится важность этих внешних воздействий для реальной жизнедеятельности человека. Это может быть удар молнии, запах цветов после дождя, блеск росы в лучах восходящего солнца, рассыпавшейся обильно на пучках изумрудной косматой травы, сонный шепот деревьев в сумерках и т.п. Это совершенно новое, не включенное пока ни в один из образов какого-либо вида активности человека, составляющее ту прослойку впечатлений между полностью неизвестным и полностью освоенным в практических или идеальных деятельностях, из резервуара которой человек «черпает» все свои находки, изобретения, творческие озарения и которые составляют для человека вообще неизвестное новое.

Благодаря этой чуткости художник вопринимает проблемы общества еще тогда, когда их не воспринимает никто в обществе. Художник подобен чуткому сейсмографу, улавливающему слабые толчки надвигающегося извержения. Благодаря дистанцированию от стереотипов повседневности идентификация художника имеет диффузный размытый характер, не нашедший своих четко выраженной формы и предмета – он сопереживает всему, что является в форме «свободного» впечатления – качающейся былинке, ползущему по ней жучку, стуку льющейся в жестяной таз воды, плачущему младенцу. Его способность сопереживания беспредельна и не имеет корыстного личного интереса. Как существо социальное он прежде всего отзывается на гармоничность (справедливость) отношений вне его – переживанием чувства прекрасного, а на нарушение гармоничных отношений – болью. Это не противоречит его нетерпимости к стереотипам примитивной повседневности, потому что переживание законосообразности, доставляющей эстетическое удовольствие, и болезненное восприятие бытового стереотипа – это разные упорядоченности. Законосообразность высшего порядка (гармония) доставляет наивысшую полноту жизни при минимальном усилии, тогда как стереотип повседневного существования заставляет тратить максимум усилий только для того, чтобы обеспечить минимальный уровень переживания потока жизни. Поэтому его стремление к полноте переживания жизненного потока и есть его стремление к свободе, являющейся переживанием наивысшей полноты жизни. А поскольку он не разделяет себя на социальное существо и себя для себя, то это стремление и является его социальным инстинктом к полноте своего общественного (т.е. гражданского) бытия. Таким образом, через него выражается стремление общества к полноценности своей жизнедеятельности, не ограниченной одним только экономическим или биологическим интересом. Тем самым, художник становится вратами, пропускающими через себя в мир новые рождающиеся формы и свойства социума, он в буквальном смысле слова охраняет полезное, изменяет, развивает и порождает новое в обществе, в чем и состоит его социальная гражданская роль.

Список использованных источников:

1. Мф. Гл. 6.
2. Молева Н.М. П.П.Чистяков – теоретик и педагог. / Молева Н.М., Белютин Ю.М. П.П.Чистяков – теоретик и педагог. – М.: Изд-во Академии Художеств СССР, 1953. – 229 с. – С. 53.


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Art»]
Дата обновления информации (Modify date): 13.02.12 15:51