Из жизни в Германии

Алла Казакова

Свадебная речь

Шел третий месяц моей жизни в Гамбурге. Я начала посещать языковую школу, так как моих знаний, типа «Hande hoch! Achtung! Russische Schweine!», которые я давным давно еще в Москве самостоятельно выучила по фильмам о Великой Отечественной войне, для жизни в Германии явно не хватало.

Немецкий входил в меня с трудом, было пролито не мало слез, чемодан стоял на пороге, и я не раз его собирала, чтобы все бросить и уехать в Москву. Пока я не объявила моему немецкому настоящую войну. Схватки между нами были жестокие: то я его, то он меня.

И вот именно в это время, на третий месяц моей боевой жизни, Сюзанна – моя подруга, пригласила нас с мужем на свадьбу. И не просто пригласила, а попросила меня произнести свадебную речь в церкви.

Я очень удивилась и спросила ее, почему она хочет, чтобы именно я поздравила их от всех присутствующих гостей и пожелала им вечной любви и счастья. Сюзанна ответила, что это ее желание, и она считает, что никто лучше, чем я, этого сделать не сможет.

«А сколько будет гостей?» – поинтересовалась я.

«Около 80, может быть, чуть побольше, многие живут и работают сейчас за границей, и пока под вопросом, смогут ли они приехать», – ответила она мне спокойно.

«Почему ты считаешь, что из 80 человек, большинство которых работают журналистами, репортерами на телевидении и на радио, мастера немецкого слова, не смогут сказать лучше, чем я?

«Дело в том, что никто из них не сможет так тепло, искренне и сердечно, от всей души это сделать, и в этом я твердо уверена», – ответила она мне безапелляционно.

«Но на каком языке? – спросила я ее. – Мой немецкий еще на нулевом уровне, и я вряд ли смогу что-нибудь вразумительное произнести. А если я буду поздравлять на русском, то остальные гости, присутствующие на церемонии в церкви, ничего не поймут, да и это просто не прилично по отношению к ним!»

«Мне все равно на каком языке ты нас поздравишь, говори по-русски: и я, и Михаил тебя поймем, а до гостей мне нет никакого дела, это речь для нас с Михаилом».

Я долго артачилась и пыталась отказаться. Тщетно. Сюзанна упрямо стояла на своем и не отступала от своей просьбы-желания, чтобы именно я – как ее русская подруга произнесла слова – напутствие к их дальнейшей супружеской совместной жизни.

Мой муж, узнав об этом, был в шоке и посоветовал мне сразу же, пока не поздно отказаться. Он объяснил мне всю серьезность положения, что церемония в церкви будет запланирована и моя речь будет в последовательной цепочке между песнопениями, хором и выступлением музыкантов. Он советовал мне не позориться перед изысканной публикой, разъяснив, что люди будут из светского окружения, хорошо образованные, занимающие высокие посты, что среди них не будет простолюдинов.

Я опять позвонила Сюзанне с четким намерением отказаться от этой авантюрной затеи.

«А я думала – мы подруги, – сказала она мне разочарованно, – и что ты не откажешь мне в этой просьбе. Я настаиваю на этом, потому что не вижу ни одного кандидата, который сделает это лучше, чем ты».

Дискутировали мы по этому поводу долго, и в конце концов я сдалась.

Свадебная церемония была назначена на 3 апреля в Церкви в «Altona», которая находилась недалеко от их дома.

Я начала писать речь на русском языке. Времени было достаточно, больше месяца на подготовку. Несколько раз я переписывала мою речь, редактировала и изменяла. Потом показала ее мужу. Речь ему понравилась. Он попросил меня прочитать Ее вслух, чтобы оценить Ее не как читатель, а как слушатель. Я встала перед ним, как перед публикой и произнесла торжественно и громко напутствующие слова.

«Все очень здорово, но не пойдет», – прокомментировал он. «Для немецкой публики речь на русском языке просто не подходит. Больше 80 человек будут смотреть на тебя и ничего не понимать, это просто абсурд какой-то. Надо произнести речь на немецком, мы все-таки в Германии», – продолжил он и предложил мне перевести Ее на немецкий.

Я согласилась с ним, действительно глупо стоять 10 минут перед публикой, занимать время и говорить непонятно что.

Сказано-сделано. Через пару дней я получила от него немецкий вариант моего шедевра и ахнула – сплошные незнакомые слова, которые я с трудом могла произнести. Мой муж несколько раз четко прочитал мне этот текст. Я пыталась повторить, некоторые звуки я совсем не могла выговорить, язык абсолютно не слушался, я их либо проглатывала, либо производила на свет что-то совсем другое, не соответствующее оригиналу.

Несколько вечеров подряд мы с мужем работали над фонетикой. Кое-что мне удалось освоить и правильно сказать, некоторые слова совсем не поддавались. Муж постоянно заменял труднопроизносимые слова на более легкие, пытаясь не изменить смысла.

Короче, работа кипела, скучно не было. Каждый вечер я стояла перед ним, как перед «Почетной публикой» и декламировала. Каждый вечер он меня критиковал, говорил, какие слова он совсем не понял, над чем я еще должна поработать и опять заменял некоторые на более легкие для произношения.

Чем ближе подходило время торжественной церемонии, тем больше меня охватывал страх и паника. «Зачем я только согласилась? – думала я. – Мало мне стресса с языком в школе, теперь еще и опозорюсь перед всем Гамбургом».

Время приближалось неумолимо.

Я купила себе новый бежевый пиджак и туфли, и нравилась сама себе в новом наряде. Все очень подходило друг к другу: черное строгое платьице в обтяжку прекрасно гармонировало с пиджаком, наряд подчеркивал мою фигуру и молодил меня. Я выглядела не слишком строго, в меру нарядно, скромно, дорого и со вкусом. Было только одно но – мое испуганное напряженное лицо, оно портило все, и не было желания смотреть на себя в зеркало. Но муж меня поддерживал, сказав, что я прекрасно выгляжу и что этот наряд как раз то, что надо для такого случая.

Наступил последний вечер.

Сюзанна позвонила мне, чтобы меня подбодрить и поддержать.

«Я уверена в тебе, моя дорогая, ты сделаешь это лучше, чем кто-нибудь другой», – сказала она мне и попросила быть в церкви пораньше, чтобы порепетировать с микрофоном. Женщина-пастырь, которая должна была вести церемонию, хотела со мной заранее познакомиться и совместно порепетировать. Она просила передать, что будет ждать меня к 10 утра и что часа на подготовку нам хватит за глаза.

Мне становилось все страшнее. Микрофон, совместная работа с женщиной-пастырем. Я все больше понимала серьезность положения.

Мою речь к этому времени я выучила почти наизусть.

После ужина была генеральная репетиция. Муж сел на диван в гостиной и уставился на меня.

«Начинай!» – сказал он.

Я встала перед ним и расплакалась.

«Тебе нужно срочно попить успокоительного чайку», – посоветовал он мне. Мы заварили его покрепче. Я выпила две чашки. Но успокоительный чай успокаивал мало, был малоэффективен и помогал слабо. Все же через пару часов я немного успокоилась и прочитала четко и громко мне уже ненавистный текст.

«Неплохо, даже очень нормально, по крайней мере, все понятно», – прокомментировал мой муж. «Сейчас самое главное – как следует выспаться, чтобы были силы», – добавил он.

Легли мы рано, но заснуть я долго не могла. Утром проснулась до будильника. Сварила кофе, села за письменный стол и начала читать торжественное поздравление. Радости в голосе не было, и звучало оно очень скорбно, траурно, как на панихиду, к чужому языку прибавился еще и чужой не знакомый, как будто бы не мой, голос.

Я совсем оцепенела от страха, механически, как зомби, приняла душ, оделась, накрасила изуродованное от страха лицо. А к моменту, когда проснулся мой муж, я и вовсе потеряла голос. У меня резко заболело горло, и я могла с большим трудом произнести только что-нибудь шепотом.

Муж смотрел на меня с ужасом в глазах и сказал, что самое страшное, что уже поздно отказываться, уважительной причиной для отказа в последний день может быть только смерть. Я ничего ему не ответила.

Он позавтракал один, я совсем не могла есть, все человеческие потребности отрафировались, не было ни голода, ни жажды. Я была совсем обессиленная и опустошенная, мне вдруг стало все все равно, даже страх куда-то пропал. Было ощущение, что все это происходит не со мной, что все это просто сон-ужас.

Я смотрела безучастно на мужа, как он наряжался, не комментируя и не советуя ему, что одеть. Он пытался меня успокоить, скрыть свою нервозность, шутил, но это не помогало. Я слушала его отрешенно.

В 8 часов утра мы вышли из дома. Выглядели мы шикарно и респектабельно. Муж – в белом плаще, при галстуке, в шикарных ботинках выглядел как настоящий господин. Прохожие обращали на нас внимание: и на нашу дорогую одежду, и на то, как мы напряженно и молча шли, взявшись за руки. Я шла «пятками вперед», постоянно спотыкаясь, и молчала.

В метро моего мужа осенило. Он обнял меня и сказал, что он знает, что надо делать.

«Как же мне раньше-то не пришло в голову. Мы сейчас пойдем в магазин и купим водку, ты ее выпьешь и расслабишься. Водка – это самое правильное, единственное 100-процентно действующее средство: она поможет», – уверял он меня.

Мы доехали до «Altona» и вышли из метро на улицу. Вместо церкви направились к магазину.

Вошли в небольшой турецкий магазинчик, турки почтительно поприветствовали нас при входе. Мой муж подошел к прилавку и громко заявил, что мы хотим купить водку, продавец вздрогнул от неожиданности, такие господа в такую рань хотят купить водку. Но он взял себя в руки, сказал: «Да, конечно, охотно. Хотите вы что-нибудь еще?»

«Да! – ответил мой муж так же громко и твердо. – Еще мы хотим жвачку».

Наступила тишина, все сотрудники магазина и пару покупателей смотрели на нас удивленно. Продавец даже забыл сказать заученную фразу: «Счастливого вам дня и всего хорошего». Мы расплатились и вышли.

«Сейчас надо подумать, где ты выпьешь эту водку», – сказал мне мой муж. До церкви было 5 минут пешком, подходящего места по дороге мы не нашли.

И вошли в церковь.

Молодая женщина-пастырь, которую тоже звали Сюзанна, тепло, с улыбкой на лице встретила нас. Мы познакомились, мой муж сказал ей, что нам срочно надо в туалет. Она показала нам, где он, и сказала, что ждет меня для репетиции.

Мы вошли в туалет вдвоем, закрылись на щеколду, было тесно. Мой муж достал бутылку и начал ее открывать.

«Пить в церкви – это неприлично и кощунство, – сказала я шепотом, – я не могу этого сделать».

«У нас нет выбора, еще более неприлично завалить речь и испортить тем самым все мероприятие», – протестовал муж.

«Ты должна выпить для храбрости и для того, чтобы твой голос опять вернулся. И на сколько я знаю, в русской православной церкви пьют кагор, это тоже алгоколь, его даже детям дают».

Время шло, спорить дальше было некогда, Сюзанна ждала. Я взяла бутылку водки в руку – ни стакана, ни закуски у нас не было.

«Сделай пару глотков, вот увидишь тебе поможет», – настаивал муж и торопил меня.

Я сделала несколько глотков. К моему большому удивлению, я даже не поморщилась, я совсем не поняла, что я пью, обоняние мое, как и все другие органы чувств, тоже отрафировалось. Мы постояли несколько минут.

Мой муж сказал: «А теперь пора!» Я перевела дыхание, положила жвачку в рот, и мы вышли из туалета.

Я продолжала молчать, водка, хотя и выпитая на голодный желудок, действовать начала не сразу.

Мой муж объяснялся с Сюзанной-пастырем, сказал ей, что я очень боюсь, что от страха у меня совсем пропал голос. Он сильно нервничал, я молчала. И Сюзанна сказала ему: «Знаете что, вы успокойтесь, сядьте, пожалуйста, в зал. Я думаю, что без Вас мы быстрее найдем общий язык».

Мой муж сопротивлялся, сказал ей, что я почти не говорю по-немецки, и его участие просто необходимо.

«Нет, – сказала она, – сейчас вы только мешаете, позвольте нам вдвоем поработать. Если у нас будут сложности, мы вас позовем», – заверила она его.

Муж сел в зале на первый ряд и начал за нами наблюдать. Я смотрела на Сюзанну. Ее спокойное красивое лицо, мягкий голос, ее уравновешенность расположили меня к ней. Водка тоже начинала действовать. Голос прорезался. Сюзанна показала мне микрофон и как им пользоваться. Я попробовала, но держать в одной руке микрофон, а в другой – бумагу с написанной речью мне было неудобно, я сказала ей об этом. Она предложила мне другой вариант.

Мы подошли к церковной кафедре, на которой лежала Библия и с которой она сама вела службу.

«Положите вашу речь на Библию», – предложила она мне. Я положила. Микрофон тоже не надо было держать, он был вмонтирован в кафедру. Руки были свободны. Я могла опираться ими на деревянный корпус кафедры и чувствовала себя в ней более защищенной. Мы отрепетировали мою речь в микрофон, отрегулировали громкость. Она объяснила мне, когда будет мое выступление и сказала, что глазами даст мне знать время моего выхода. Мы с мужем должны были сесть перед ней, и мое задание было внимательно за ней наблюдать. Она обняла меня нежно и сказала, что все у нас получится.

Я подсела к мужу. Потихоньку начали собираться гости, церковь заполнялась возбужденными радостными родственниками, коллегами и друзьями. У каждого в руках была напечатанная программа церемонии: вступительное слово, совместные песнопения с нотами и словами – музыкальные обращения к Богу, композиция в исполнении квартета из гостей, речь в моем исполнении, заключительная часть. Вся программа сопровождалась органной музыкой. Торжественная речь в моем исполнении стояла после последней совместной песни.

Некоторых из гостей я знала, мы поприветствовали друг друга, они хвалили меня за смелость, при этом подбадривали.

Среди гостей появился наш общий московский друг Коля, он приехал на свадьбу из Берлина. Мы увидели друг друга, обрадовались и обнялись.

«Ты классно выглядишь», – сделал он мне комплимент.

«Знаешь, Коля, я сейчас буду выступать», – сказала я ему.

«Да ты что? На каком языке?», – спросил он меня в шоке.

«На немецком», – ответила я.

«Как на немецком? Ты же его не знаешь, ты же только что приехала!»

«Я выучила текст почти наизусть», – сказала я.

«Ну ты даешь! Я живу в Берлине больше двух лет, постоянно учу язык и на такой подвиг не осмелился бы!» Он смотрел на меня круглыми удивленными глазами и пытался понять, не разыгрываю ли я его. Мой муж подтвердил мною сказанное, и Коля не нашелся, что ответить. Он произнес что-то типа: «Ну и ну!» и сел рядом с нами.

Все ждали виновников торжества.

Зазвучал орган, двери церкви распахнулись, и на пороге появились маленькие девочки в белоснежных платьицах. В руках они держали корзиночки, в которых были лепестки роз. Своими маленькими ручками они доставали их и посыпали на пол. Сюзанна с Михаилом следовали за ними, красивые, нарядные, счастливые шли они по усыпанному ковру из роз. Все было, как в сказке, торжественно и прекрасно.

Они дошли до приготовленных для них стульев из золотой парчи, которые стояли перед рядами, почти рядом с кафедрой. Сюзанна-пастырь поприветствовала их и предложила им присесть. Они сели лицом к ней, спиной к нам.

Церемония началась. Сюзанна-пастырь, поздоровавшись со всеми присутствующими, напомнила нам, зачем мы здесь сегодня собрались, и предложила всем вместе спеть обращение к Богу. Под органную музыку гости встали и запели, считывая ноты и слова, напечатанные в программках. Я начала тоже петь, чтобы проверить мой голос, не пропал ли он опять. К счастью, голос не исчез. Муж, услышав, как я громко пою, посмотрел на меня и крепко взял меня за руку.

«Все будет хорошо, я уверен в тебе», – сказал он. Потом была маленькая музыкальная композиция, в исполнении гостей, умеющих играть. Это был квартет из трех скрипок и одного контрабаса.

После опять песня-обращение к Богу, после которой был мой выход. Все встали и запели вновь. К этому времени я уже пришла в себя. Действие водки на голодный желудок и прекрасный церковный ритуал привели меня в чувства.

Песня закончилась, гости сели на свои места. Сюзанна-пастырь нашла меня в зале, взглядом дала понять, чтобы я вышла.

Я встала. Тяжести в теле я не почувствовала, но по спине пробежали мурашки.

«Господи! Помоги мне!» – взмолилась я.

Дойдя до пюпитра, встала за ним и взглянула на полный зал людей, молча смотрящих на меня. Дыхание замерло. Я глубоко вздохнула и увидела Сюзанну с Михаилом. Они, счастливые, с глазами, полными ожидания, улыбались мне, и я вдруг сконцентрировалась только на них, забыв и абстрагировавшись от всех остальных присутствующих. Мы были только втроем, только для них стояла я здесь, только их поздравляла и желала им от души счастья, любви, верности, взаимопонимания и взаимоуважения на долгие-долгие годы. 10 минут пролетели, как один миг, я не ощущала времени. В конце моей речи добавила я по-русски: «Совет вам да любовь! Горько!»

После этого подошла к ним, и мы расцеловались. Радости нашей не было границ. Мы все втроем чуть не плакали от счастья, я от того, что преодолела свой страх и не отступила, и несмотря на трудности с немецким языком сделала это. Они – от того, что мои слова глубоко их тронули.

Я вернулась на свое место и села.

«Я горжусь тобой! – сказал мне мой муж. – Ты это очень хорошо сделала и, если честно, я этого не ожидал!»

«Ну ты даешь! – услышала я восхищенный голос Коли. – Да кто тебе поверит, что ты не говоришь по-немецки!»

Молодые обменялись кольцами, и Сюзанна-пастырь объявила их мужем и женой.

Церемония закончилась, все вышли во двор церкви. Светило солнце. Мы обнялись с Сюзанной-пастырем, поблагодарив друг друга за прекрасную совместную работу, теперь мы уже могли смеяться над тем, как у меня от страха пропал голос. Я благодарила ее за поддержку, сказала, что она мне здорово помогла, о помощи водки я умолчала.

После церковной церемонии была прогулка вдоль Эльбы, гости фотографировались, целовали и поздравляли молодоженов. И меня заодно. Немецкие тележурналистки, работающие в Москве, сказали, что никто, кроме русских, не может так тепло, искренне, от всей души, не казенно поздравить и пожелать счастья. И что Сюзанна с Михаилом сделали правильный выбор.

«А я и не сомневалась в Алле и долго настаивала на том, чтобы она это сделала», – сказала Сюзанна. Она поцеловала меня и поблагодарила.

Много комплиментов услышала я в свой адрес. Было, конечно, очень приятно. Жалко было, что после бессонной ночи и после этого нервного стресса, я не смогла ощутить всей прелести шикарного угощения в роскошном ресторане, что мне было не до танцев, не до музыки, не до веселья. Единственное мое желание было поехать домой и заснуть.

Как мы добрались до дома, я помню с трудом. Но свою первую речь на немецком языке среди такого количества многоуважаемой публики я не забуду никогда.

[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Германия»]
Дата обновления информации (Modify date): 25.02.12 16:59