Эрве Базен

Вослед за радугой

Перевод Елены Маруниной

Зеленое

Твоя карета из сверкающего льда
Стремится в край снегов, гонима ветром вольным.
Ты появляешься – в зелёных кружевах,
Весна извечная – прекрасна, вечно нова.
Кувшинки спят в пруду, ещё молчит лягушка,
На скудных пастбищах – пожухлая трава...
А воздух уж сомлел под пеленою душной,
И птице взмахом крыл его не разорвать...
И замер целый мир!.. Он будто бы не дышит.
Проталины черны в заснеженном лесу...
Природа ждёт Весну... Покорен воле свыше –
Зелёный цвет сменяет белизну.
И стоит лишь тебе, как жезлом, тонкой веткой
Взмахнуть!..– ореховая роща, вдохнув тепло,
Вмиг оживёт! Трепещет молодой листок,
И стаи птиц летят из стран, где вечно – лето!
Резвятся ящерки под маревом лучей,
И усики вьюнка плетутся к свету,
Звенят кузнечики – звончей всех голос – чей?..
Им вторит ручеёк журчанием приветным!
А на проталинах трава уже видна...
На ложе трав в тени дубравы разморённой
О, дева юная c глазами цвета моря,
Ты рыцарям Весны навеки отдана!

Прозрачное

Льдинка, тая, как бриллиант, лучится
И, тихо капая, слезой туманит взор...
Пьянящий душу ледяной узор
Для жаждущего – чистая водица...
Там, где небесный свод сливается с землёю,
Где напоён Любовью каждый миг,
О, Бог мой!.. в Свете откровений новых
Разгадку Вечной Тайны ниспошли.
Я – лишь туман... глоток росы, хрусталь.
Я – пустота... я – алчущая мысль...
Я – истина и ложь... Ничто – и Высший Смысл...
И я живу в огне, сжигая жизнь дотла.
И, все цвета вместив, отныне я – невзрачен,
И для меня не найден в мире цвет.
Я – радугу цветов вместившая прозрачность –
И цвету моему названья в мире нет.
В живительном Огне я жизнь свою теряю.
Но, всякий раз, исполненный блаженства,
Я снова вижу Свет!.. – и жажду совершенства,
На крыльях ветра в небо воспаряя.

Красное

Ты – мира властелин, закон твой непреложен!
О, торжествуй, тиран!.. Затми весь белый свет...
Культ верности, любви тобою впредь низложен –
Где нет закона – там и судей нет.
Пусть новый век диктует строгий нрав,
И пусть невинных кровь алеет маком в поле,
Безумствует тамтам под небом жарких стран,
Сзывая чернь восстать, стремясь к желанной воле!
В твоих глазах – огонь, ты одержим безумством,
О, человек! Страшнее смерти – богохульство –
Другой искупит грех, что совершил злодей.
Убийства – век в тебе неистребима жажда...
Кровавым лишь вином хвалу себе воздашь ты! –
Но... Бог ли не пролил кровь Сына за людей?..

Коричневое

Греха не ведая вовек,
В тот миг, когда падут смиренно
Одежды, и угаснет свет,
Предаться долгому томленью
В объятьях преданных невест
Иль впасть в разврат... Отшельник-волк
Иль верный пёс, вернее, тени –
Едина тень – неравен рок:
Один живёт для пресыщенья,
Другой – любовью занемог.
Когда под небом грозовым
Она отвергнет твой порыв –
Ты одинок, как лунный свет!
Ведь зрелища печальней нет,
Чем без брюнеточки брюнет.

Серое

Я – только тлен: огонь рождает пепел,
Развеют ветры прах, уснёт морской прибой.
Сталь закалённая, поверьте, тоже тленна...
И грозный смерч уляжется смиренно,
Смятенный дух навек здесь обретёт покой.
Я – только тень: в сияньи красок свет
Сосуществует с мраком неизбежно.
Всецветьем птичьих крыл шлёт высь привет...
Земля же – серый рой мышей в ответ,
И смерть – предел мышиной спешке.
Я – только тлен: и полное зерно
От плевел мудрый жнец отделит.
Любовь у ног ковёр цветов расстелет!
Из мира буден в мир прекрасных снов
Дух воспарит, простившись с бренным телом.

Сине-голубое

Лазурь морских глубин, небесных далей синь
Вмещает этот взгляд из тишины вселенской.
И сладкое томленье в нём – и выплеск сил
Мятущейся души, презревшей повседневность.
Во взгляде цвета льна иль хладного сапфира
Не смог я прочитать желанья жгучих ласк.
Но плотской страсти зов связал навеки нас,
Открыв тебя – ларец, где все богатства мира.
Я стал единственным, твоё отверзнув лоно...
Открылось мне: ты прежде, истомлённой,
Лишь в одиночестве вкушала сладость нег...
Укрой нас, синий мрак! Дай чувств испить восторг!
И коли в каждом сердце страсть жива вовек –
Воскреснуть для Любви дай нам, о Боже, срок.

Золотое

Cловно песчинки, сея речи,
Не помышляй судить о вечном:
Того сужденье смыслом пусто,
Кто мнит себя Золотоустом.
Вчерашний день – лишь пробный камень...
А время, словно адский пламень,
Сжигает душу человека:
Где ж грёзы Золотого века?..
Век гондольеру не дано
Увидеть золотое дно:
Каналов гладь – как адский омут
Под золотым величьем сводов.
Услышать бы хоть слово правды
Среди обманчивой бравады
В потоке вычурных словес,
Где правда – золото на вес.
Хотел бы я правдивый образ
Спасти от словоблудья злого –
Для золотого сердца всё же
Молчанье золота дороже!

Розовое

Кто ищет розу без шипов,
Уж горьким опытом научен,
Спасаясь из твоих оков,
Он рану жгучую получит.
Но не дано капризной розе
Своею красотой затмить
Горящие во мраке звёзды,
Улыбку утренней зари.
Всему приходит свой конец...
Склоняя долу цветок росный,
Земле ты даришь свой венец,
Роняя лепестки, как слёзы...

Белое

Кристаллы соли вод морей небесных –
Стрелы крыльев белых птиц.
Зима прядёт своё руно чудесное
На прялке северных зарниц.
Ночь белоснежная на весь смятенный мир
Набросила Любви спасительный покров,
Усопшим даровав спасенье в царстве снов,
Живущим возвестив блаженства краткий миг.
О снег! Бесплотных призраков одежды
Белеют на жнивья соломе огрубевшей.
Искусный эскулап наложит снежный бинт
На плоть кровавую нагих кирпичных стен.
Безмолвье белое возьмёт в желанный плен,
Даруя счастья радужные сны.
В снах зимних яблони – предчувствие весны.
В снегах полярных – яблок алый всполох.
Причудливый узор хитросплетений новых,
Повторенный стократ,
Скрепит следов печать.
Спасительный залог небесной чистоты –
Легчайший снег, о Боже!.. – ниспошли
C высот, где славишь Ты
Зачатье Непорочное Земли.

Лиловое

Проснитесь, госпожа: к чему обет смиренья,
Лиловый сумрак ангельских одежд.
Глаза раскройте радости надежд.
И будьте лишь души послушницей примерной.
Под сенью птичьих крыл в лазури небосвода
Глициний куст в цвету...
Среди сирени кущ кузнечик трель заводит...
Дивитесь, госпожа, на эту красоту.
Пусть юная краса – фиалкою в петлице,
Пусть тает на устах заветный поцелуй!
Лишь тайная печаль слезою вешних струй
Блеснёт украдкой на ресницах.

Черное

Любовь в стремленьи к совершенной Красоте
Не ведает порой о краткости мгновенья,
Когда цветка багрец скрывает тлена тень,
И увядает образ вдохновенный:
Медвяней аромат, когда невзрачней цвет.
Когда ночная мгла от глаз сокроет формы,
Объемлет целый мир сладчайшая истома,
Тогда лишь сущее свою раскроет суть:
Пьянее аромат под непроглядной тьмою,
В ночи вселенской ясновидней Дух.

Серебряное

Серебряный поднос, монета иль подсвечник,
Иль гладь зеркал, что миг лишь образ наш хранит –
Их блеск, как уголь тлеющий, невечен:
Нещадно время серебро чернит.
Собой любуясь, тонкий луч беспечно
Глядится в лужу – пруд для воробьёв...
И солнце отразит в волнах игривой речки
Косяк весёлых рыб серебряной струёй.

Желтое

Под тяжестью плодов сад сник. Сладчайшим соком
Уж напоён сполна созревший дар земли –
Айвы, как мёдом, солнцем налились...
И тучные стада в лугах пасутся кротко...
Уж травы скошены, и обмелевший пруд
Наполнен, словно влагою янтарной.
Закатным солнечным лучом Вселенский Дух,
О Осень! – чтит тебя в величье лучезарном.
И злые тучи ос от глаз скрывают солнце,
Затворник-уж с летучей мышью не в ладу...
Последний луч померк... Наряд твой венценосный
Жёлтым ковром устлал траву в саду.
И тысячи жрецов торжественный хорал
Во всём величьи золотого увяданья,
Осень, поют тебе – китайский император,
Что чинно шествует, приемля воздаянья.

Черно-белое

Он чёрен был,
Она бела:
Но вдруг – любви безумный пыл
Обоих страстью охватил.
Та, что бела,
Двух чёрных стоит –
Вам скажет каждый музыкант,
Историк и учёный франт.
Смерть – чёрному!
И белой – смерть!
Белую – в сажу с головой!
А чёрного – в мешок с мукой...
Стала черна,
А он стал бел...
Но участь их предрешена –
Гореть в огне – вот их удел.
Он чёрен был,
Она бела...
К чему напрасная хула!
Осталась серая зола.
Он чёрен был,
Она бела...
Он и Она хотели очень
Смешать свет дня со мраком ночи!

(Из репертуара Мулуджи, музыка Жоржа Ван Париса)

Оранжевое

Первый слог – драгоценный металл.
С тех пор, как дорого распродан мой «надел», –
Я знал Эдем... Я знал рудник калифорнийский!
Кто дерево взрастил на почве каменистой –
Садовника того нелёгок был удел.
Второй слог – небожителем стал.
Стремится в синь небес бессмертная душа,
И, видя ангелов в полёте белых птиц,
Стремлюсь за ними вслед, запечатлеть спеша
Бег времени – и мглу ночей, и блеск зарниц.
И в руки мне – плод чудесный упал.
Взгляни: с полёта птичьего – Земля:
Я с тех высот, словно родник небесный,
В лучах зари дождём низвергнусь на поля,
Неиссякаемою влагою чудесной.

Незримое

Луи Лепренсу-Ренге

Под внешностью порой неразличима суть,
Под твёрдой скорлупой сокрыт орех миндальный,
В котором в некий срок росток многострадальный
Пробьёт себе из недр гнетущих путь.
Природу тайны сей не смог постичь мой взгляд:
Как трудится пчела на венчике цветочном,
И уж охотится под мраком полуночным,
Где тот эфир, что крыльев наполняет взмах?!
Поистине, предельно узок кругозор
Во тьме с самим собой играющего в жмурки!
Уставшие глаза застил вселенский сор.
Я заблудился в мирозданья закоулках.
В опасную игру играет жизнь сама
Со мной, кто мир познать возжаждал весь и сразу...
Предстал игрою воспалённого ума
Таинственный ландшафт, непостижимый глазу.
Мне приоткрылась Тайна Бытия –
Неодолимый всеобъемлющий поток:
Порыв Вселенский, что влечёт меня,
Всё то, что я назвал предельно просто – Бог.

Многоцветное

Вот горечавка – синью метиленовой,
Вот анемона – кровь и молоко,
И наперстянка – колокольчиком серебряным...
Гвоздики пышные прижались бок о бок,
Аронник белый с венчиком-купелью,
В которой омочил кропило Иоанн.
И, словно серебром украсил лунник стан,
Неведомый цветок склонился серой тенью...
А над ковром цветов звенит пчела, как встарь –
Живителен звук сей, как дождевая влага...
Вдруг – в бликах солнца семицветным стягом
Предстала взору Ты – Земле небесный дар.
C небесной Красотой земную сопрягая,
О, Радуга!.. Семь раз я славлю Твой алтарь.


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Франция»]
Дата обновления информации (Modify date): 20.05.12 19:19