Книги

Гжегож Вишневский

Восточное путешествие Кабатца*

Eugeniusz Kabatc. Czarnoruska kronika trкdowatych. Wydawnictwo “Studio Emka”, Warszawa 2008.
Эугениуш Кабатц. Чернорусская хроника прокаженных. Варшава, 2008.

Уже давно ни один современный польский текст не доставлял мне при чтении такого удовлетворения, как выпущенный пару месяцев назад варшавским издательством «Студио Эмка» роман Эугениуша Кабатца «Чернорусская хроника прокаженных». Восхищаясь его идейным наполнением и мастерской формой, я, в конце концов, не одинок – похвал и комплиментов книге в прессе появилось уже немало, среди них и такие, что вышли из-под пера наиболее серьезных критиков: Вацлава Садковского, Януша Термера или Лешека Бугайского. Кабатц, без сомнения, один из выдающихся польских прозаиков нашего времени, вновь показал здесь львиный коготь.

Историософский дискурс, которым на самом деле является этот роман, выбирает для завязки фабулы момент относительно недалекий по времени и случай из ряда обычных: через год после чернобыльской катастрофы герой-рассказчик спешит в свои родные края, на северо-восток от Беловежской Пущи, чтобы принять участие в похоронах своей крестной; эта территория, которая станет также главным местом действия произведения, – историческая Черная Русь, расположенная между верхним Неманом, нижней Березиной и Припятью, на западе современной Республики Беларусь. Там, однако, недалекое путешествие в пространстве превращается в далекое путешествие во времени, в результате которого наш герой оказывается перенесенным в глубокое Средневековье. На исходе четырнадцатого века, мальчиком-подростком, он становится свидетелем и участником предпринятой его воспитателем, образованным дядей Миколаем, попытки воспрепятствовать заключению в Волковыске польскими магнатами и Ягелло польско-литовского соглашения о союзе двух государств. Манера воссоздания этого неравного политического поединка противника и сторонников польско-литовской интеграции, манера освещения истории, которую предлагает нам «Хроника» Кабатца, отчасти близка, например, Парницкому (в другом случае такой преемственности можно только позавидовать), однако в решающей степени представляется самобытной и оригинальной. Как и Парницкий, Кабатц дает собственное, альтернативное видение истории пограничья Восточной и Западной Европы: если первый в «Новом предании» заставляет, например, новогрудского епископа XI века Лукаша размышлять о создании третьего (помимо римского и византийского) славянского ответвления христианства, Кабатц заставляет своего Миколая вынашивать проекты независимой Черной Руси с княжеством Волковысским в качестве организующего центра. В идее польско-литовской унии Миколай (и Кабатц) находит угрозы и опасности для политики и культуры не только своей чернорусской родины, но и Литвы («всё пойдет в том направлении, чтобы Литва стала частью Польши»), в конце концов, даже и Польши («впутавшись в тягучую паутину восточных печалей и интриг, надо будет отказаться от богатых владений и еще более богатой добычи на Западе, а особенно – на Севере»). Лучше было бы для Литвы, а вместе с тем и для Черной Руси, если бы Ягелло, «окрестив свою Аукштоту по византийскому обряду, вызвал бы к жизни вторую великую православную державу с политической столицей в Вильно, а религиозной – в старом Киеве… Была бы тогда на Востоке Великая Русь Московская, а здесь бы у нас была наша Великая Русь Литовская, с Белой, Черной и Красной в центре».

Однако книга Кабатца является не только большим живописным полотном о большой истории и большой политике, но также и нежной акварелью об индивидуальном человеческом взрослении. Юный герой, напоминая об «Имени розы» Умберто Эко, бок о бок со своим учителем проходит инициацию как эротическую (пленительный образ «Ляшки Ганны»), так и интеллектуальную, и творческую (когда открывает для себя и пробует переводить «Рай» Данте) – и видит в мечтах свое будущее, дорогу, ведущую в «края, полные виноградников, рыцарства и соборов, на большие поляны, на которых построены большие города, а в них каменные башни, мощные кузницы и многолюдные университеты». Все эти нити и глобального, и личного характера тонко соединяются и взаимопроникают, гармонично ведут диалог далекие друг от друга территории и различающиеся религии, плавно переходят друг в друга столетия и эпохи; время, в конце концов, здесь для Кабатца – не только виртуозно использованный композиционный инструмент, но также – как явление и понятие – предмет неоднократных философских и теологических отступлений, хотя бы о таинственном «часослове».

Но, может быть, помимо этого, роман Эугениуша Кабатца является книгой о себе самом, своеобразной интеллектуальной автобиографией или, скорее, интеллектуальным автопортретом. Как Восток и Запад встречаются и сосуществуют на картах «Хроники» (также, например, в красивом варианте сказания о перенесении мощей святого Николая из Мир в Бари, с помощью которого «Запад становится помазанным Востоком»), так и оба этих мира интенсивно сживаются вместе и в самом нашем авторе, рожденном в Волковыске и, собственно, по сей день тесно связанном с этим краем и его культурой, а также знатоке, ценителе и певце Италии, переводчике как белорусской, так и итальянской литературы. Как ковер событий и мыслей, сплетающихся в «Хронике», – страстный призыв к взаимной терпимости и свободному от предубеждений межличностному и межкультурному диалогу, так подобный характер носит и многолетнее и чрезвычайно живое участие Кабатца в общественных объединениях, прежде всего в Обществе европейской культуры, в котором он является одной из ведущих фигур. Еще и поэтому девизом романа, как и жизненным кредо его автора, могли бы послужить слова, которые в «Хронике» слышит в Черной Руси польский архиепископ: «Не бойтесь, сударь, другой культуры, она вас обогатит, впечатлит, поможет лучше понять собственные грехи».

Перевод Натальи Шведовой


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел "Польша]
Дата обновления информации (Modify date): 11.04.11 12:23