Поклонение
В черном отражении балконного стекла красным пунктиром проносятся автомобили. Медленное течение мысли вдруг прерывает несоответствие приближающегося шелеста шин и удаляющихся сигнальных огней. Зрительный обман… обман, обман. Моя жизнь – тоже обман? И с пронзительной остротой обожгло воспоминание о последней поездке в Италию.
Тот вечер опускался мягкими складками теней на мостовые Вечного Города. Горячий воздух, нагревший старые камни зданий, заметно свежел и, играя последними лучами южного солнца, пропитывал узкие улочки нереальностью. Был тот предвечерний час, когда деловой темп жизни сам собой замедляется и людьми овладевает покой. Их фигуры неподвижно застыли на ступеньках домов, но взгляд следует за тобой. Я, сторонний наблюдатель, замечаю, как живописны они сами и что душа города в них. Рим для меня – огромная театральная сцена, где декорации и статисты меняются с каждым шагом.
Я – балерина. Кажется, я родилась из звуков, и они, войдя в каждую клеточку моего существа, закружили гибкое тело в вихре лет. Я живу в ином мире, где мне не нужен голос, ведь любовь, отчаяние, нежность передаст полет руки. Свой первый успех я прочла в напряженных глазах стайки сверстниц и каким-то недетским чутьем поняла, что обречена на одиночество. Оттачивая мастерство, я все дальше уходила из мира людей. Балетные образы, с которыми я вела внутренний диалог, заменили мне подруг.
Мир распахнулся неожиданно всеобщим признанием и известностью. Страны, города, театры, толпы людей остались в памяти яркими размытыми мазками, словно картины импрессионистов. И только теперь, оставив сцену, я смогла осознать ту оглушительную победу над чувствами людей и власть, которой обладала хрупкая фигурка в легкой тунике.
Мое платье и сейчас похоже на балетный костюм. Невесомая бледно-розовая ткань охватывает худощавые плечи, спускаясь острыми углами к ступням. Телу привычно ощущать вьющееся движение материи, и узкий золотой поясок навсегда держит талию.
В тот памятный день меня выманил из римской гостиницы божественной красоты закат. Было что-то волнующее в уходящем солнце, и с каждой минутой палитра вечернего неба неуловимо менялась. Над успокоенным миром людей в небе начинала разыгрываться симфония красок. Мощные небесные потоки сгущали желтый цвет до темного, зализывая последние голубые пятна небосвода красными языками лучей.
Купола соборов и крыши домов разрезали небо темнеющими силуэтами, и мне вдруг стало тесно в городе, захотелось встать перед этим закатом на открытом пространстве, вытянуть руки вверх и насладиться им.
Выйти из гостиницы оказалось делом сложным. Поминутно отвечая на приветствия, я уже спустилась в холл, но чье-то невольное восклицание: «Смотрите, Самарина!» собрало вокруг меня толпу поклонников. Пленница славы, я чувствую, как руки людей с трепетом дотрагиваются до меня, как будто коснувшись, они унесут с собой частичку той волшебной силы, что вознесла меня на вершину жизни. Есть что-то упоительное в таком всеобщем поклонении. Их глаза, устремленные на тебя в немом восторге, как бы определяют ту черту, за которой находятся избранные. И, отделенная этой чертой от моря влюбленных в меня людей, я вдруг остро ощутила свое одиночество. Но роли распределены: я – здесь, они – там, и каждый исполняет свою партию. Грустно, как грустно среди этого восторга! Спасительный выход все тот же – окунуться в красоту. Ах, да… закат. Скорее…
Нарядная публика центральных улиц сменилась рабочим людом римских окраин, которому не было дела до того, кто я и почему здесь оказалась. Я просто шла по улицам, сворачивая туда, где высота домов открывала больший небесный простор. Череда прилепившихся друг к другу домишек, каскадом спускающихся по узкой мощеной улочке, осталась позади, и со стороны дороги, по которой столетиями двигались повозки и путники, открылась великолепная панорама города. На фоне теперь уже багряного неба на Капитолийском холме высилась темная громада Квиринала. Мощные крепостные стены как бы утверждали власть высшую, безусловную над человеческим муравейником. Люди стекались к папскому дворцу, неся свои грехи. Их горести и страхи, страсти любви, жажда власти и гордыня плескались о стены духовной твердыни, как волны прибоя, пенясь и перекрывая одна другую, старались зацепиться за берег, проникая мельчайшими капельками брызг в расщелины камней. Твердь придаст силу волнам для возвращения в родную стихию. И, нагулявшись по морским просторам, изведав быстрые холодные течения, насладившись криками морских птиц, поиграв рыбацкими суденышками, они снова принесут покаянный поклон берегу. Это повторяется испокон веку, и никто не волен изменить что-либо... Ах, как люди похожи на волны! Но мне ли идти за ними?!
В этой сумеречной поре я уже ничего не значила, не было видно балетной поступи, гордо посаженной головы с гладкой прической. Темнота поглощала людей, отсекая их от обыденной жизни, готовила к таинству общения с Богом. И вот в толпе, движущейся к вечерней мессе, идет не знаменитая балерина, а одинокая душа, потерянная в этом суетном мире. Не знает она, в чем каяться ей: в гордыне, в нежелании понять и принять этих людей? Фиолетовый бархат вечера пастырской сутаной опустился на город. Пройдя к ограде, я встала, прижав руки к груди.
Взгляд блуждает по сосредоточенным лицам прихожан, белокрылым уборам монахинь. И как на чем-то спасительном, земном, он остановился на глиняных поделках деревенского гончара, разложенных у ограды храма. Шероховатая глина и примитивность фигурок таила силу жизни, истоки искусства, корни неистребимого желания всякой сущей души выразить себя. Глиняная птичка спасительным талисманом уместилась в моей ладони. Пусть она поможет перешагнуть заветный порог. Холод зала тонет в темных углах, чудится фигура в высоком кресле-троне, неподвижная, вечная в своей высокой миссии. Безвольная, безликая стою песчинкой перед тем, Кто знает истину. Минуты – тысячелетия, молчание – познание. Я – микрокосм, совершенный и безграничный в своих возможностях. Теплая глина в руке шевельнулась, и сердце кольнуло – это жизнь. Счастье любви ко всему сущему затопило горячей волной. Вот что надо нести по жизни и дарить – энергию любви. Вытянула руку, и с раскрытой ладони вспорхнула птица.
[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Италия»]
Дата обновления информации (Modify date): 20.02.11 14:12