Художники Израиля (Аарон Априль)

Галина Подольская

Царство цвета: Аарон Априль

Давно замечено, что для человека, причастного к творчеству, впечатления, почерпнутые из области параллельных искусств, оказываются наиболее сильными в том случае, если они совпадают с его собственными поисками. В то время я искала обложку для издания своего романа «Корабль эмигрантов» (Москва-Иерусалим, 2009), название которого не раз осмысливалось и переосмысливалось мною в самых различных направлениях. И вот – «Корабль дураков» Аарона Априля; вначале в репродукциях каталога работ художника, выпущенного к выставке его работ в Третьяковке, а потом на стене в мастерской, где я осталась с диптихом в два с половиной метра тет-а-тет и с первым вариантом «Корабля». Свет мягко просвечивал сквозь полуовал витражного окна. Не знаю, лучше это или хуже для картины, с точки зрения цветовых соответствий, но в россыпи этих меняющихся световых бликов «корабль» на диптихе ожил…

Есть такое понятие в мировом искусстве, как бродячий сюжет. Это не копирование. Это как заданный жанр, в рамках которого художник выражает себя, ощущая пространственную связь эпох. Некоторые корабли в самом деле непотопляемы, хоть и были снаряжены не сегодня. Вот, скажем, «Корабль дураков», пущенный Себастианом Брантом в Германии времен Реформации. А вот Иероним Босх со своим «Кораблем дураков», что из Нидерландов давно переплыл в мировое пространство. И по сей день его персонажи не только за всякую лодку цепляются, но и за душу художника другой эпохи.

У Булата Окуджавы в «Песенке о дураках», написанной в 1960-е годы, поется:

Вот так и ведется на нашем веку:
На каждый прилив – по отливу,
На каждого умного – по дураку,
Все поровну, все справедливо.

У шестидесятника Аарона Априля тоже «на каждый прилив – по отливу»: его «Корабль дураков» – это как бы два корабля, связанные общим парусом. Однако труженик-тягач на левом полотне не так-то прост: хоть и тащит корабль с правого полотна, но все-таки это не корабль-спасение, как веками осмысляется образ корабля в искусстве, а корабль-Химера, непредсказуемая, многоликая. Вначале корабль парит белым голубем надежды, способным преодолеть невзгоды, будто и впрямь судьбою дарован шанс. Но вот уже скручен парус, и течение воды, казавшейся надеждой, выносит к смертоносным Сцилле и Харибде. И сумрачный Харон весла не выпускает... Но вновь трепещет синяя птица мечты, заставляющая столь безотчетно поверить в себя, что кажется светло-голубою в своем приближении к свету. И вновь зловещий перевозчик с упорством гребет все тем же веслом, правя в долину Смерти.

Априлевский корабль-Химера – тот, что в левой части диптиха, – питаем мифологическими истоками античности. Человек лишь игрушка в руках судьбы…

Правая часть диптиха – собственно корабль и его обитатели, поглощаемые морской пучиной, волны которой напоминают очертания тонущих коней – зеленого, розового, коричневого. В лавине всех оттенков сине-бурых тонов можно прочитать отдельные позы героев «Корабля дураков» И.Босха, также использовавшего бродячий сюжет для выражения сатирической ипостаси бытия. Однако А.Априль не повторяет ни одной детали аллегории нидерландского художника. Даже явно предрасполагающее к фантазии столь выразительное сооружение, как мачта, коей стало живое дерево с густой зеленою листвою, а сломанная ветвь – рулем на картине И.Босха, и то осталось достоянием корабля пятисотлетней давности.

Морская стихия подобна власти Луны, управляющей безвольными и неразумными. Морская стихия – преграда между прошлым и грядущим, жизнью и смертью, познанным и непознанным. Морская стихия – беспощадность хаоса, творимого многоцветьем красок на полотне, в котором зритель эстетически возвращается к предначертанности человеческой судьбы. Что это? «Сюрреалистический абстракт»?

Как изобразительный язык современного художника – пожалуй, но прикоснувшийся к вечности и ее философским глубинам. Это эпическое повествование или, точнее, кульминация, в обобщенности которой – выплеск горечи о прерванной судьбе, сожаление о несбывшемся, о том, чему уже никогда не суждено случиться, размышления о мире и нашем месте в нем.

В Лувре мне довелось видеть «Корабль дураков» И.Босха – часть створки не дошедшего до нас триптиха великого нидерландца. Никто не может утверждать наверняка, какими были две утерянные створки. Но, мне кажется, что в диптихе «Корабль дураков» А.Априля художественно соединяются времена мифа и И.Босха. Они перекликаются в симметрии весел в обеих частях композиции, в раскинувшем руки парусе, в устремившихся друг к другу фигурах влюбленных. И, таким образом, через полтысячелетия восполняют утраченную трехчастность «корабля» И.Босха.

Так я открыла для себя А.Априля, который был давно открыт миру.

В 2001 году А.Априль был удостоен премии Иерусалимского фонда им. Иш-Шалома «За особый вклад в развитие искусства».

В 2002 году после выставки «30 лет спустя» в Московском музее современного искусства отмечен медалью Российской академии художеств.

В 2005 году избран почетным членом Российской академии художеств. Четыре его работы находятся в Московском музее изобразительного искусства.

В июле 2008 года в Государственной Третьяковской галерее состоялась его персональная выставка «А.Априль. Живопись, графика. 1960–2000-е», на которой экспонировалось около ста его работ. Для наглядности напомню: А.Априль любит впечатляющие размеры холста. Некоторые из полотен – полтора на два метра. Представленная экспозиция продемонстрировала, сколь разительно изменился стиль художника. В июле 2008 года его работа «Поединок» вошла в основной фонд Третьяковской галереи. Был выпущен каталог работ художника (М.: Scanrus, 2007. С. 176).

В июле 2009 года в доме А.Априля в Иерусалиме прошла выставка-«римейк» на большую выставку в Москве. Эта выставка стала одновременно и презентацией витража А.Априля «Песнь Песней» (260х350 см), осуществленного вместе с иерусалимским художником по стеклу Леонидом Крицуном – исполнителем витражей в церкви Русского Подворья и Бэйт а-Карем. В разные периоды творчества А.Априлем было создано около сотни живописных работ к «Песни Песней». Только в 1983 году на персональной выставке А.Априля в «Доме художника» (Иерусалим – май, Тель-Авив – сентябрь) было представлено 43 его работы по этой теме. Но выставка выставкой, а сюжет сюжетом. В настоящее время А.Априль работает над сценарием фильма о живописи к «Песни Песней», готовящегося Третьяковской галереей.

Аарон Исаакович Априль родился в 1932 году в Литве в городе Вилкавишкис. Его детство прошло в поместье Шяудинишкяй, что расположилось в трех километрах от города Вержболово (Кибарты), – того самого, где родился И.Левитан. В 1941 семья была депортирована в Сибирь. Сначала – в Алтайский край, затем – за Полярный круг на поселение в поселки Кресты и Казачье на реке Яне. Аттестат зрелости юноша получил уже в Якутске. Затем – Московское художественное училище Памяти 1905 года. Но в канун «дела врачей» его снова депортировали в Якутск – очищали Москву. И пришлось ему оканчивать художественное училище в том же Якутске, «прихватив» заочно и истфак Якутского пединститута. В 1960 году А.Априль успешно завершает учебу в Московском государственном художественном институте имени В.И.Сурикова, участвует в московских, республиканских, всесоюзных и зарубежных выставках. В этот период художник много работает над пейзажами, монументальными многофигурными композициями.

Исторически начало творческого пути А.Априля отчасти совпадает с хрущевской «оттепелью», когда человеку стало легче ощущать себя в мире. «Апрель в политике» предопределил становление и развитие А.Априля-художника с его весенним восприятием цвета и тем типом раскрепощенного мазка, по которому узнаешь художника эпохи оттепели. Сохранился курьезный этюд, выполненный в одной из экспедиций по российским просторам – в Кустанайской области (ныне Казахстан) – в какой-то избушке под названием «Столовая» после раздавленной «пол-литры»: «Что может сделать за полтора часа тракторист и что художник?» И произошло в кустанайской деревушке следующее:

Коля: – Вот я – тракторист. Вот сейчас сяду на трактор и поеду в поле, а ты что?

Аарон: – Вот если ты посидишь здесь час и не уснешь, я напишу тебя так, как ты есть!

Коля: – Не усну! Идет!

Когда портрет был готов, тракторист Коля выразил свой восторг самой высокой ненормативной лексикой.

Обо всем этом так и записано на портрете Коли-тракториста.

В тот же период художник много работал над мотивами с обнаженной натурой. Достаточно вспомнить его работу с «камуфляжным» названием «Солнце, Воздух и Вода» (1966) – три обнаженные девушки у моря. Работа была представлена на одной из выставок в Москве в 1966 году. После открытия выставки в китайской «Жеминьжибао» под «тремя грациями» А.Априля значилось: «Так возрождается ревизионизм в советском искусстве».

Один из лучших холстов того времени – «Лето», на котором изображена лежащая девушка, тело которой светится на песке у моря. Художник работал над картиной с 1966 по 1971 годы, привез ее в Израиль, и сегодня она находится в доме художника. Говорю об этом потому, что большей части художников, современников А.Априля (также и Д.Жилинского), в претендующей на искусствоведение журналистике приклеен ярлык «суровый стиль». Да, в творчестве А.Априля присутствует и эпическое осмысление времени, современником которого он был, – с использованием натурных этюдов, сделанных на просторах России-матушки. Таковы фигуративы: «Зима в Мирном» (1967), «В Томской области» (1958), «На пароме» (1960), «Целинники» (1963). Одна из работ тех лет и по сей день висит на стене его мастерской («Над Обью-рекой», 1963–1972, 145х295 см). Картина представляет собой палимпсест (когда одна работа написана поверх другой). Однако это не дань модернизму, причина совсем в ином – в авторской неудовлетворенности собой. А.Априль попросту «записывает» фундаментальное полотно и создает второе. Но и этот вариант не удовлетворяет художника…

Сегодня принято, размышляя о шестидесятниках, сначала говорить об эпохе, а потом уже о таланте и чутье художника, сумевшего выразить ее. Но ведь совсем не каждый сложившийся мастер имеет силы в своем творчестве «повернуть на 180 градусов». Но А.Априль-художник, закаленный в снегах России, не сгорел под лучами израильского солнца, когда в 1972 году эмигрировал в Израиль.

С 1973 по 1983 гг. А.Ариль преподает живопись, рисунок и композицию в университетах Хайфы и Иерусалима, в Иерусалимском Доме художника, в Академии искусств «Бецалель». С 1975 по 1976 возглавляет Ассоциацию художников и скульпторов Иерусалима. В 1976 и 1981 гг. выполняет две росписи в Иерусалиме. С 1986 по 1998 гг. А.Априль сотрудничает с галереей Cite Internationale des Art в Париже, проживая и работая в этом своеобразном Доме художника – от года до нескольких месяцев.

С 1987 по 2005 гг. его жизнь связана с Са-Нуром – одним из самых живописных мест в Северной Самарии. Са-Нур, то есть «несущий свет», как Номи Шемер перевела когда-то название этого поселения, место бывшего турецкого форта, потом – крепости английской полиции, территории в составе государства Израиль и вдруг поселения, озаренного светом искусства. В конце 1980-х годов художники и скульпторы, репатрианты из бывшего Советского Союза, вдохнули огонь творчества в стены замшелой турецкой крепости. Са-Нур стал символом искусства как новое культурное месторождение небывалого потенциала. Выпускники художественных институтов и академий искусства принесли в Са-Нур рукотворную красоту и радость искусства. И, хотя их устремления и стилистические искания в творчестве нередко оказывались не то чтобы разными - просто полярными, примечателен сам феномен существования такого «города Солнца».

А.Априль на какое-то время эмоционально сросся с этим клочком земли Шомрона, словно отогревшим то, что не оттаяло в «оттепель». Са-Нур стал частью бытия А.Априля-художника и общественного деятеля – с 1991 по 1999 гг. он был председателем деревни художников. За это время в Са-Нуре было сооружено 28 мастерских и Выставочный зал-галерея.

Са-Нур – одна из болевых точек, сконцентрировавших коловращения эпохи современного Израиля. Но почему-то на слуху лишь трагедия Гуш-Катифа, а о такой же судьбе двух поселений – Са-Нура и Хомеша – уже забыто, будто и вовсе не было. Что ж, «да воздастся тебе утерянное», Са-Нур… Санурский период эмоционально стал особенно дорогим А.Априлю, в течение 18 лет пытавшемуся делом утвердить место русского художника в Израиле.

В эти годы художник много ездит по миру, пристально изучает классическое и современное изобразительное искусство, художнически примеряя его на себя. Его «оттепельный мазок» наполняется новым содержанием: иной круг тем, иные средства самовыражения, востребованные современным миром.

Постмодернизм – по кругу тем, экспрессионизм – по приемам исполнения, но с «оттепельным мазком» шестидесятника и априлевской гаммой красок, передающей ощущения света в цвете, как «А.Априля в апреле». Вот почему вопреки постмодернизму, осознанно или подсознательно выступающему со знаком минус, цветовая гамма А.Априля визуально всегда звучит как «плюс». Его «оттепельный» мазок теперь «несет свет». По А.Априлю, не мир движется к апокалипсису, а художник из его осколков – истории, мифологии, Танаха, фрагментов мировой литературы – собирает и созидает мир. В этой связи понятно тяготение художника к притчевым, мифологическим, танахическим мотивам: «Похищение Европы» (1978–1989), «Диспут у развалин» (1983), «Похождения Самсона» (1986), «Песнь Песней», «Лот с дочерьми» (1993), «Каин и Авель» (1990), «Иов» (1989–1990).

А.Априль любит интертекстуальные, мигрирующие сюжеты («Память», 1985, диптих «Корабль дураков», 2003–2006), устойчивые аллегории и метафоры («Вельзевул, повелитель мух, властитель нечисти», 2006). Вместе с тем художнику не чужды сюжеты из иудейской истории и еврейских традиций («Маккавеи», 1989, «Встреча у Кармеля», 1989, «Бар-мицва», 1993, «Канун субботы», 1983). И все это подается в его живописи как эмоциональное, экспрессивное высказывание, построенное на фантазийном совмещении несовместимого, в ритмах цветовых комбинаций. В этом форсированном цветовом оптимизме, эмоционально выводящем из апокалипсиса к торжеству света, возможно, и заложена притягательная особенность творчества художника. Таков парадоксальный симбиоз предметности и абстракта, натурных зарисовок и сюрреалистических ходов.

Однако, чем тщательнее художник скрывает свои подспудные побуждения, тем азартнее дознание. А.Априль предвосхищает это дознание изобретательностью ассоциативных рядов. Так, в работах «Рождение псалма» (1995), «Форте-пиано», «Женщины слушают пение Давида» (2006), «Молитва» (2006) внимание зрителя концентрируется на состояниях, связанных с природой творчества, понимаемых как близкие к экстатическим. В работах «Роковые вопросы» (1993), «Падение» (2003–2005), «Выход невесты» (2004–2005), «Пробуждение» (2005), «Ждут наследника» (2005), «Смерть осла» (2005) – умение выбрать психологически самую напряженную ситуацию. При этом все, что было, есть, будет, с художественной точки зрения подается как бытийная кульминация событий.

Для А.Априля-художника действительность иррациональна, потому-то рождение образа и подобно рождению из амебного цветового пятна. При этом мираж, фантазия, реальность равно значимы для художника как объекты изображения. Реальное и воображаемое живут на холсте по законам единого эстетико-стилистического текста, как отражение мира со своими взаимоотношениями – многоликими и неоднозначными. В какой-то момент это сбивает с толку, особенно когда узнаешь, скажем, вписанных художником в фантастические пейзажи членов его семьи – отца, мать, брата, жену Лену, сына («Воспоминания», 1996, «В большом городе», 2000, «Капризы памяти», 2003–2004, «Покой нам только снится», 2002–2003, «Преодоление», 1994, «Автопортрет в сопровождении», 1996–1997). Синяя птица, как прирученная горлинка, живет на подоконнике реального окна.

Примечательно, что в названиях своих картин художник никогда не называет сову совою, орла орлом, а петуха петухом, поскольку в данном случае для него важна не анатомическая точность, а черты, собирательно отражающие характер действия. Отсюда – «Последний полет» (1982), «Лидер» (1997–1999), диптих «В небесах и на земле» (1997), «Поединок» (2000). С другой стороны, в формах животных – собаки, овцы, лошади, осла, обезьяны – художественная память возвращается к своим истокам, как в детстве. Они изображены с акцентом определенных частей тела – глаз, крыльев, торса, лап, проявляющимся на фоне общей пасторальности пейзажа. Так в детстве приходили страхи, но изжили себя, лишь окрепла душа.

Мир художественного концепта А.Априля в отличие от модернистского абстракта познаваем. Художник помогает познать его, демонстрируя завидную эрудированность и широту кругозора, подстегивая интеллектуального и элитарного зрителя, а верхоглядов заставляя остановиться и вглядеться. Он обрушивает на зрителя шторм цвета в вихреобразных столкновениях и борениях. Его размашистый мазок рождает образы, поражающие своей раскрепощенностью и экспрессивностью. Так складывается априлевская цветодраматургия, в которой один цветовой пласт сменяет другой, неожиданно появляются второй, третий. И вдруг они срастаются, застывая в аллегории или символе, как в царстве цвета…

«Лето» Х., м., 100х200 см. 1966-71


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел "Израиль]
Дата обновления информации (Modify date): 26.11.10 17:33