Одесса на горизонте
Стихи
Океан
Приснился мне сон,
Что я, несмышлёный, бреду по уснувшей земле,
И слышался стон,
И цветок, опаленный, застыл от удушья в золе.
Но сладкую тайну пустыня таила…
Незримо, упрямо, легко,
К скалистой черте, у крутого обрыва
Усталое время текло.
Раскидистый клен рассыпался от ветра,
И пепел глаза застилал,
А время считало сыпучие метры,
И лилось к подножию скал.
Потом низвергалось с обрыва потоком
В огромный живой океан,
И падали в сердце тревожные строки,
И падал с обрыва я сам,
Но не было страха в том дивном полете,
И я в этот миг осознал,
Что весь океан – из покинутой плоти,
А души остались у скал.
Магдалина
В ту ночь она сошла с ума.
Дурнушка – ей привиделось сиянье,
И над водой парящая сума
Отца, идущего навстречу, – пьяный
Я целовал её ключицы и вопил,
Что это я отец, а тот, другой – убийца.
И, не мигая, мозг мой – пил
Скрижали Бога – тощий кровопийца!
Она молчала, а потом сдалась,
Дурнушка, девочка, подруга.
Огонь свечи кривлялся, не таясь, –
И я рассёк печать Земного круга!
И свет небес полился на лицо
Той сумасшедшей, что была невинна
невинностью последней, и кольцо
она надела мне на палец, – клином
сквозь рёбра проступила пустота…
Смирение дурашливой блудницы,
И плакала она, когда меня с креста
Поволокли в багряной плащанице,
И, припадая к сломанным стопам, –
Она шептала изумлённо: «Люди?!»
А по земле стеился алый шрам,
И с жадностью лизал его мой пёс Иуда.
* * *
Раскололось хрупкое стекло...
Разметалось по щеке пожаром,
Нежных губ пьянящее тепло, –
На прокуренном диване старом
Дрыхнет кот, затейщик странных игр,
Прыгают в окне лукавые синицы,
Ты сегодня снилась мне, как мир...
В сумерках дрожащие ресницы...
Распластав над небом сотни крыл,
Прячется задумчивая осень, –
Пряный жар – едва его вкусив,
Мне горчится и немного в просинь
Хочется ещё, ещё души, –
И тепла другого неземного.
Только ты как прежде не спеши
Уходить из маминого дома.
Не спеши в дорогу ворожить,
Станется, все сбудется, как надо...
Только бы себя не пережить,
Не успеть состариться, – и в стадо
Не вступить забойным дураком.
Станется, все сбудется и в осень
Понесут вязанку красных дров,
И накроют листьями, и с сосен
Полетят звенящие свисты
Двух синиц, порхающих насмешниц,
И зажгут опавшие листы,
И взметнется в небо, будто грешник,
Терпкий дым... И розовый огонь,
Разгораясь, набирая силу,
Вам расскажет про мою любовь,
Что о зеркало души чужой разбилась.
Призраки в Апреле
Перебираю ветхие листы,
Далеких дней опавшую отраду.
Мне хорошо и просто. И чисты
Приходят мысли в свадебных нарядах.
Приходят в гости старые друзья.
И мама в светлом платье молодая
Зовет меня, я падаю, скользя,
По снежному обрывистому краю.
Вокруг веселье, крики, голоса,
Мелькают лица – вот уже у цели...
Холодный пар – далекие глаза...
И призраки, шуршащие в апреле.
Зороастрийский календарь
Зороастрийский лунный календарь. День солнца празднуют халдеи.
Струится свет сквозь рунную печаль, и тихо снег крадётся по свирели.
Душа зависла в яви полусна, и дрёма чутко прикрывает врата,
снежинки, шорохом, вплетаются в тома суровых писчиков на берегах Евфрата.
Вот странность – око в окоем тиши, лепечущей на языке преданий.
Как трепетно сплетаются в глуши слова неведанных гаданий.
Халдеи празднуют. А снег сквозь сон летит, его не слышно, но ты веришь – будет...
И тонкий луч предзнания слепит, и хрупкое сияние – чудит.
Нет, дождь как дробь, как чутких губ родник, сплетеньем, шелестом, слияньем,
он серебристым звоном в слух проник, звенящим золотом, зияньем.
Он заявляет сразу о себе. А снег ещё пушится, – но ты знаешь,
что вся земля плоится в серебре до самого бескрайнего Синая.
Нет – то не Око, то иная суть, иное трепета касанье.
На берегах Ефрата «выткан путь», – пройди его одним дыханьем,
следов, не оставляя на снегу, лучась легчайшим трепетом мгновенья,
сквозь солнца сладостную мглу, как Будда, в свой последний день Рожденья.
[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Одесса»]
Дата обновления информации (Modify date): 04.06.2011 10:52:45