Эсфирь Коблер (Москва)
Берта Риненберг (Иерусалим)
Татьяна Михайловская

Издано в Израиле

Выдающиеся люди о еврейском народе.
«За» и «против». Составитель Р.Рабич. – Иерусалим: Лира, 2006. – 430 с.

Историк Роман Рабич в Советском Союзе работал научным сотрудником Института истории Академии наук Узбекистана. Именно тогда он заинтересовался историей среднеазиатского еврейства, а потом шире – еврейства вообще. И, наверное, как многие, столкнулся с яростным противоречием в отношении к евреям у всех народов во все времена. Книга широко продается в России. Но автор этого не узнает, он погиб в ДТП еще до выхода книги. Она увидела свет благодаря стараниям его вдовы – Элеоноры Рабич.

Книга, безусловно, интересная. Это почти сборник мифов и предрассудков. Она подтверждение того, что люди и народы, живущие бок о бок, не знают друг друга, не понимают ни религии, ни культуры, ни быта своих соседей. Может быть, XXI век будет толерантным, может быть, наука, совместные изыскания, все-таки приведут нас к единому пониманию Бога, а значит, к пониманию того, что есть человек, и шире, что есть человечество. Вот в чем заключается необходимость в таких книгах.

Дина Ратнер. «Бабочка на асфальте». Повести, рассказ. – Иерусалим: Лира, 2006. – 398 с.

Дина Ратнер. «Творчество. Поиски Бога. Поиски себя». – Иерусалим: Лира, 2008. – 368 с.

Проза писательницы, доктора философскаих наук, Дины Ратнер переходит в философские размышления, а философия – в попытку разобраться с особенностями художественного творчества. Сборник повестей «Бабочка на асфальте» – исповедь еврейского интеллигента, прошедшего путь: от унижения в Польше и фашистских концлагерей до безработицы в Москве и поисков смысла жизни в Семхозе (где жил о. Александр Мень) до попытки выжить в бедной сибирской деревне. И, хотя герои повестей разные люди, но в них сосредоточен сам автор в той или иной мере. И все без исключения ее герои находят покой на земле предков, в Израиле, и все понимают, что только тут их внуки будут счастливы, во всяком случае – свободны. Молитва-заклинание «На будущий – в Иерусалиме» воплощается в судьбах героев как обретение покоя и уход от отчаяния.

Книга философских эссе, изданная в Иерусалиме, имеет символическое название: «Творчество. Поиски Бога. Поиски себя».

Творческий процесс автор рассматривает буквально со всех сторон: психология, сравнительная лингвистика, биография авторов, словом, всё, что дает возможность читателям и слушателям лекций разобраться в творческом процессе как особенном психологическом состоянии человека. От Шагала до Бунина, от Льва Толстого до современных писателей – таков диапазон анализа творческого мира авторов, принадлежащих разным эпохам, их стиля и взглядов.

Поиски Бога – это всегда поиски Бога. Я не берусь судить, где и как автор статей прорывается к Всевышнему. А вот поиски себя – это скорее спор «себя нынешней» с «собой прошлой». Путь не бывает легким. Нужно быть беспощадным к себе и пощадить других, особенно тех, кто не может нам уже ответить. Их ответ – перед Богом. Мы отвечаем – перед самими собой. Мы всегда ищем себя, иначе не существует творчества. Можно только пожелать автору удачи в поисках самого себя.

Ирина Сорочинская. Тростниковый свет. Живопись, графика, проза. Предисл. Гр.Островского. – Иерусалим: Филобиблон, 2006. – 79 с.

В книге задействованы три языка: русский, иврит, английский. Но язык, который действительно образует эту книгу, – это язык цветовых образов. Пейзаж, натюрморт, портрет – жанр может быть любым, но отношение к миру, переведенное в особую цветовую пластику изображения, присутствует в каждой работе автора. Художница стремится передать движение образа, его динамику, и это дает ощущение зрителю, что он наблюдает жизнь в картине, уже начавшиеся в ней перемены, будь то прямо на глазах поднимающийся ветер, уплывающее облако, осыпающиеся лепестки… Что касается прозы, включенной в книгу, то она по сути есть тонкая – и точная – рефлексия автора на свое ремесло: «Свет, замешанный на воде и краске, впитавший в себя день, ночь и пространство», которое для смотрящего становится искусством.

Павел Зальцман. Жизнь и творчество. Альбом. Сост. Елена (Лотта) Зальцман. – Иерусалим: Филобиблон, 2007. – 204 с.

Выпуск альбома был приурочен к персональной выставке Павла Зальцмана (1912–1985) в Государственной Третьяковской галерее. Более ста репродукций живописи и графики, вошедшие в издание, дают представление о творчестве выдающегося художника в разные периоды его жизни, начиная с конца 20-х годов, когда он познакомился с кругом «мастеров аналитического искусства» П.Н.Филонова и кончая работами 80-х, в которых он остался верен своим ранним идеям. Подробный анализ его пути в искусстве мы находим в статьях искусствоведов Ю.Герчука, Ю.Туманяна, М.Зусманович. Биографический материал – воспоминания дочери художника Лотты Зальцман – красноречиво свидетельствует о сложных жизненных условиях, в которых создавались многие шедевры мастера. Книга, подготовленная и выполненная с большой любовью, включает в себя также и некоторые образцы прозаического и поэтического наследия П.Зальцмана.

Галина Подольская. Диптих судеб. Роман-хроника. Корабль эмигрантов. Роман-фантасмагория. – Иерусалим – М.: Э.РА – Летний сад, 2009. – 354 с.

Помню, как когда-то, в далеком детстве, в некоторых старых квартирах были маленькие шкатулки «с секретом». Открывалась крышка – и начинала звучать негромкая веселая музыка, кружилась в танце крошка-балерина, или выскакивал забавный и в то же время страшный тролль, гномик, да мало ли еще что могло быть в такой шкатулке… Вот такой же шкатулкой «с секретом» стал для меня роман Галины Подольской «Диптих судеб» – роман-хроника истории одной семьи с 1910 по 2004 год. Жесткая реальность и не менее жесткий вымысел переплетены в нем между собой так тесно, что невозможно отделить одно от другого, разве только с кровью… Семейная хроника и фантастика – достаточно несочетаемые жанры, во всяком случае, они нам такими представляются. Персонажи романа живут, любят, страдают, работают и погибают в совершенно реальную историческую эпоху. И вместе с этим завораживающее своей яркостью и самобытностью повествование напоминает волшебную сказку не для детей, а для взрослых, но отнюдь не с хорошим концом. Жизнь не знает ни плохих концов, ни хороших, она течет и… продолжается несмотря ни на что.

Одним из «секретов» «Диптиха судеб» стала его поразительная «спрессованность» во времени и пространстве, – прочитав неторопливый зачин, побывав в доме, где прошло детство писательницы, заглянув в потайной сундучок ее бабушки, ждешь неторопливого, размеренного повествования. Ан нет – всего на семидесяти страницах разместились коллективизация и война, предательство и самоотверженность, любовь и ненависть.

Еще один «секрет» – книга, как и многие другие о суровых временах, о нашем совсем недавнем прошлом и отнюдь не безоблачном настоящем, написана с болью, с кровью, – но писательница, как и ее героиня Нюська, Аннушка, Анна Сергеевна – никого не судит! «Времена не выбирают – в них живут и умирают». Из ее сознания даже перестройка не смогла «вытеснить неторопливость калмыцкого чая с сахаром-рафинадом». Это редкое явление в наше беспокойное время, когда все стремятся: разоблачить! показать! осудить! – в том числе и своих близких, делавших революцию, допустивших коллективизацию.., а вот мы бы да на их месте… каждый – на своем.

История Дмитрия и Анны – это не история любви, это скорее история нелепости жизни, по ошибке прибившей их друг к другу, – эта нелепость, скорее всего, позволила выжить им, а заодно и детям, которых всегда жалко больше всех, ибо они тоже не выбирали время…

«Диптих судеб» – книга о нерушимости семейных связей, отнюдь не идиллических, а таких, какие они есть. Именно эти семейные связи помогают нам жить – и выживать в непростом времени своем, потому что простых времен – не бывает.

Второй роман книги Г.Подольской – «Корабль эмигрантов» – о тех, кто за морем живет, хотя родился в России, но теперь – в Израиле.

В отличие от «Диптиха судеб» – романа о прочности семейных связей – на «Корабле эмигрантов» с самого начала «порвалась связь времен». Автор предлагает неожиданное решение, возвращаясь к форме просветительского романа XVII–XVIII вв., позволяющей обозначить и композиционно объединить сюжетные центры, составляющие разнообразную художественную ткань произведения. Куда бы ни прибывал корабль эмигрантов, везде свои персонажи и свои рассказчики. Но все они существуют в одной губительной стихии. И какими бы ни были эти прибежища, их герои все равно спешат на корабль, как на свой остров спасения. Корабль – самое устойчивое убежище эмигрантов.

Композиционно роман построен так, словно автор первым делом открывает читателю свою ладонь, по которой читается судьба всех простодушных на корабле-ковчеге. Ладонь открыта. Вот что тебя ожидает. Но очертания на ладони – совсем не географическая карта. Это карта-метафора человеческих состояний, литературных, исторических, мифологических ассоциаций. Читатели-мореплаватели, знакомьтесь: «Гавань ощущений», «Гавань гуингнмов», «Гавань надежды», «Гавань Баст», «Гавань ожидания», «Гавань Живаго», «Гавань селедки», «Гавань Геенны Огненной».

Восемь гаваней – октава – восемь ноток-птиц, сидящих на проводах. Восемь вершин «куба» внутренней эмиграции, разъедающей, как ржа, даже тех, кто, кажется, крепко стоит на ногах и кому морская болезнь давно не помеха. Читаешь, и кружится голова, не то от корабельной качки и сопутствующей морской болезни, не то от марш-бросков из современного Израиля в Геную 1347 года, из Таиланда в Збараж, из Москвы – на Дальний Восток, в глубины китайской философии; с иерусалимских улиц – в казино на нейтральных водах, где сыграет свою последнюю игру полуараб-полуитальянец Гораций… Ох, как многое не снилось нашим мудрецам, хотя им было ведомо то, о чем мы даже не подозреваем… И все это рассказано образным, живым, естественным русским языком, когда сам ритм прозы завораживает.

Каждый сюжет романа – жесткое, беспристрастное повествование о ежедневной битве за себя и близких. Герои «Корабля» порой раздражают узнаваемостью, похожестью на меня самоё и на моих знакомых. Они повторяют до боли знакомые ошибки – те самые, которые иногда хуже, чем преступление. Реальный мир подобен фантасмагории.

Трудно… Трудно не что бы угадывать, а видеть себя в героях «Корабля». Трудно отгородиться от них и гордо заявить себе: «А я не эмигрант, я репатриант, у меня, в отличие от них, есть смысл жизни». Читать книгу трудно. Отложить, рассердившись, и не дочитать – наверное, невозможно. «Корабль», что называется, берет за живое. Роман не дает никаких рецептов, никаких готовых ответов и не поучает – весьма редкое качество для такого рода произведений. Главное, что «Корабль» идет – идет с посвящением: «Моим соотечественникам», – родившимся на земле, где говорили по-русски. Так кто же «сквозной» герой, подобно Гулливеру, путешествующий на корабле по разным гаваням? Человеческая душа. По ментальности – русская душа, по которой все собравшиеся на корабле узнают друг друга – независимо от дробей чистоты национальности.

Почему, скажи, сестрица,/Не из райского ковша,/А из нашего напиться/ Захотела ты, душа? (Арсений Тарковский)

«Корабль эмигрантов – это состояние души в мире без гавани. А корабль плывет и плывет… Пой, душа, тебя простят.

Иерусалимская антология. 27 израильских художников в специальном выпуске «Иерусалимского журнала». – Иерусалим: Изд-во «Скопус», 2001.

Название альбома – это название творческого объединения художников, которые живут и работают в Израиле. В альбом вошли произведения художников – участников выставки в Иерусалимском Центре сценических искусств (декабрь 2000 – январь 2001). Если называть альбом проектом, как стало повсеместно принятым за последние десять лет, то надо сразу сказать, что проект этот удался. От каждого участника в альбоме три работы, как правило, в разной технике – тушь-перо, акварель, холст-масло, смешанная техника и пр. Плюс к работам краткая биография, не менее краткое высказывание о своем искусстве, у кого легкое, ироничное, у кого исповедальное, и фото, тоже по собственному выбору, – и вот готов портрет художника, в юности ли, в старости ли, это уже частности. Для одних их искусство – привлекательная игра (Ю.Шульман), для других – оно предназначено служить добру (Э.Левин) для третьих – эмоции, выплеснутые на холст (А.Баратынский); кто-то надеется «остановить мгновение» (А.Лившиц), а кто-то стремятся в будущее, вперед, но есть и те, кто считают необходимым вернуться назад в прошлое (Леа Зарембо). Словом, сколько художников, столько и суждений, столько творческих установок и, главное, художественных воплощений.

То, что в Израиле собралось много талантливых художников, известно, их работы можно посмотреть на персональных и коллективных выставках, а также в Интернете в виртуальной галерее. Но альбом есть Книга и обладает особой достоверностью, теплом личного знакомства. По мере того, как такого рода книги будут появляться в поле нашего зрения, мы непременно будем к ним обращаться и обращать на них внимание всех поклонников изобразительного искусства.

[На первую страницу (Home page)]
[В раздел "Израиль]
Дата обновления информации (Modify date): 30.11.10 16:04