Альманах Татьяны Михайловской

Александр Сорочан
(Тверь, Россия)

Аникин

Впервые я увидел Аникина во сне во вторник, ближе к утру. Маленького роста человек с растрепанными черными волосами и в старомодной шляпе вошел в купе, положил на верхнюю полку чемодан, поправил клетчатый шарф и протянул мне руку:

– Я Аникин. Извините, нельзя ли одолжить у вас зубную щетку?

Я был настолько возмущен, что тотчас же проснулся. И потом задремывал с трудом, будто опасаясь неизвестно чего.

А в среду Аникин появился снова. Он вошел в мою квартиру, заглянул под диван, придерживая шляпу рукой, и пробормотал:

– А полы вытирать не пробовали?

Я замахнулся на него настольной лампой и увидел в глазах Аникина искреннюю обиду… Тут же последовало пробуждение.

А потом сны следовали один за другим. Аникин проходил мимо меня по улице, он протягивал мне потную ладонь, снимал шляпу, поглаживал щеки, неизменно украшенные порезами от опасной бритвы, проводил рукой по непослушным волосам и произносил нелепые и неприятные фразы. Он не отставал от меня, и избавиться можно было единственным способом… Впрочем, Аникин появлялся за ночь лишь единожды; оскорбленный моим невниманием или грубостью, он исчезал – до следующего сна.

…Однажды приятель рассказал мне, что тоже видел Аникина во сне, видел его шляпу, волосы и шарф. А потом друзья его друзей поделились печальной новостью о надоедливом грязноватом субъекте, совавшем им свои потные ладони. Об этом рассказал в своем шоу один из телевизионных ведущих, а гость программы – известный актер – добавил свои неприятные воспоминания о человеке с чемоданом. Сон за сном, ночь за ночью – Аникин завоевывал мир. И я начинаю опасаться, что его никто и никогда не остановит. Мы можем покорять горные вершины и создавать транснациональные корпорации, строить дома и сажать деревья, управлять государствами и купаться в водах теплых морей. Нам остается только иллюзия независимости. Бодрствуя, мы думаем, что свободны. Ночью нам указывают на истинное положение дел. Мы потеряли часть себя и не в силах этому помешать. Сны уже принадлежат Аникину.

Неподвижность

Движение покидает мир. Вот останавливается солнце, свет его будто зависает в небе. Замирают облака, они больше не меняют формы и остаются на своих местах – прекрасные, но лишенные своих важнейших свойств, подвижности и способности повиноваться воле ветра. Да и сам ветер затихает, неспособный продолжать бесконечную, казалось, работу. Вслед за ним прекращается колыхание травы. Вот подорожник, вот крапива, вот мать-и-мачеха. Но все они – и цветы, и стебли – не нагнутся более под дуновением ветра. Движение уходит…

Кресло-качалка на веранде зависает, не завершив положенного действия, ее повторяющимся колебаниям пришел конец. И старик, который сидит в кресле, так и не успел поправить очки. Рука повисает в воздухе, пальцы распростерлись в бессильном стремлении дотянуться туда, где дужки очков запутались в седых волосах. Газета на коленях остается неразвернутой. И никому уже не прочитать, какие новости таятся на ее страницах. Да и важны ли теперь эти новости – ведь больше ничего уже не произойдет.

Мальчик, стоящий на пороге веранды, кажется, успевает заметить, как меняется мир. Но удивление, появившееся в его глазах, оказалось последним, что еще совершилось. Теперь он не сдвинется с порога – мальчик в чистенькой матроске, ленты которой взлетели, повинуясь воле ушедшего ветра. Нижняя губа мальчика слегка надута. Он хотел что-то сказать; но возможны ли слова там, где нет более движения?

…И мир застывает.

Художник последний раз касается кистью холста, осматривает завершенную работу и аккуратно, привычным росчерком ставит в углу свою подпись.

Крик в небеса

Я возвращался в деревню непривычным маршрутом: рейсовый автобус отменили, я добрался на попутной машине до расположенной неподалеку деревни и двинулся через поля по узкой дороге, поросшей травой. Было очень тихо, даже ветер не доносил ни единого звука. Только солнце, трава и лес у горизонта. И еще пять километров пути…

Я не торопился, но старался и не останавливаться. Выбрал подходящий темп и шагал, наслаждаясь гармонией мироздания. И тем большее впечатление на меня произвел крик – неожиданно громкий, долгий и пронзительный. Не было в этом крике ни призыва о помощи, ни обращения к человеку – вообще не было слов. И что-то нездешнее звучало в голосе, который мог принадлежать и мужчине, и женщине, а может (кто знает?) неведомому существу.

На минуту я замер, потом нерешительно шагнул в ту сторону, откуда донесся удивительный крик, но так и не смог принять решения: мне почему-то показалось, что кричавший не нуждается в моем присутствии. Но я мог и ошибаться.

Колебания мои продолжались, когда из-за поворота дороги появился мужчина среднего роста в джинсовом костюме. Шел он прогулочным шагом, направляясь в сторону деревни, которую я только что миновал.

– День добрый! – махнул мне рукой незнакомец. – Наверное, я вас напугал?

– Да так, самую малость… – деликатно согласился я. – А это вас я слышал?

– Меня, кого же еще? – незнакомец улыбнулся так обезоруживающе, что я тотчас же ему поверил, как поверил и дальнейшему: – Видите ли, я иногда люблю подобным образом расслабляться. Не то чтобы злюсь на кого-то или обижен на свою печальную участь. Нет, просто иной раз хочется выплеснуть всю тяжесть, что на душе лежала. И тогда я отправляюсь в пустынное место и задираю голову вверх. А потом даю себе волю… Очень помогает.

– Своего рода терапия…

– Вот именно…

– Я рассчитывал на более подробный ответ, но мужчина явно решил ограничиться коротким объяснением. Он еще раз улыбнулся и зашагал дальше.

Я подумал, что этот таинственный человек через мгновение навсегда исчезнет из моей жизни. Я никогда больше не увижу того, кто кричит в небеса. И я не мог так просто его отпустить. Потому и бросил мужчине вслед:

– Как вы полагаете, кто-то ваш крик слышит? И вас, и ваших единомышленников… Ведь он куда-то обращен…

Мужчина обернулся. Улыбка исчезла с его лица; оно стало мрачным, как хмурое небо перед дождем. И под стать были слова:

– Я об этом не думаю. Я знаю, что крик достигает небес. Я делаю это здесь, другие где-то еще – в иных местах и обстоятельствах. Но когда-нибудь множество людей сделают это вместе… И тогда небеса рухнут.

Эволюция

Однажды змея спросила у ящерицы:

– Почему твой хвост так необычно устроен?

– Я, видишь ли, не хотела походить на динозавров. Хвосты у них были большие… Устойчивости, может, они и добавляли, а удобства никакого. И отбросить такой хвост нельзя, и новый не вырастить…

А потом ящерица в свой черед спросила у змеи:

– А почему хвост твой так длинен, а лап у тебя и вовсе нет?

– Мне тоже динозавры не нравились, – вздохнула змея. – Силы много, а хитрости никакой. Вот и решила меняться. Без лап оказалось куда удобнее. Ползком и перемещаться легче, и не заметит никто… Да, меняться нужно… Без этого давно бы пропали.

– Да, меняться надо… – согласилась и ящерица. – Нельзя походить на динозавров.

Но походить на людей они все равно не собирались.

[На первую страницу (Home page)]
[В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 01.03.10 20:19