Деятели польской культуры за рубежом

Адам Лизаковский

Из книги «Чикаго. Город веры»

Обложка книги Адама Лизаковского «Chicago city of belief / miasto wiary» («Чикаго, город веры»),
изданной при финансовой поддержке Polskiego komitetu ds. UNESCO.

Адам Лизаковский – лауреат Polskiego komitetu do spraw UNESCO.

Не спрашивай, что родина…

Не спрашивай, что родина сделала для тебя,
спрашивай, что ты сделал для родины.

Эти слова ему врезались глубоко в память,
он не помнил ни того, кто их произнес,
ни того, где он их в первый раз услышал:
«что родина сделала для меня», – думал он,
«что я сделал для своей родины», – пытался понять.

Он покинул родину голодный, без работы,
без надежды на лучшую жизнь, жена, дети,
жилось тяжело и горько, каждое новое утро
было новым разочарованием.

Небо, затянутое черными тучами,
а в полдень солнце не давало ни энергии,
ни мужества жить.

Америка заменила ему родину,
бросила под ноги богатства этого мира,
курицу к воскресному обеду, пиво после работы,
книги детям для школы, сапоги для жены.

Он нашел работу на стройке,

трудится в предместьях большого Чикаго,
он счастлив, кругом лето, перерыв на обед,
рабочие отложили работу, отложили разговоры,
им не хочется ни есть, ни пить, только спать,
поэтому они спят, земля им постелью,
подушками – старые рабочие рукавицы,
одеялом – тень дерева. О чем они думают?
Кто угадает?

Присмотрись к ним внимательно, это герои
нашего времени, других еще долго не будет.

Мы все путешествуем

Путешествие – это память, вдохновение от большой
поэзии. Путешествие – сладчайшее обещание о лучшем
завтра, ключ к другим пейзажам и волнениям.

На рынке в Дзержонёве я встретил Яна,
он пил пиво под зонтиком:
– Я теперь живу в Лондоне, – сказал он
с улыбкой на лице.

Встреченный в кафе Юрек с удовлетворением
в голосе сообщил:
– Я как раз приехал в Польшу
на каникулы из Греции.

– А как поживает Йола? – спросил я.
– Она теперь живет в Париже.
– А что слышно о Кшисеке?

– Как, ты не знаешь? – спросил он удивленно.
– Он уже давно живет в Норвегии.

Анджей живет в Германии, Беата – в Торонто,
Ковальские – в Чикаго, Малиновские едут в Рим.

Мы путешествуем в поисках работы, хлеба,
более ясного неба, лучшего будущего,
мы берем с собой сияние прошлого, садов,
домов, улиц, городов, родных лиц,
становясь постепенно посудой для воспоминаний:
то из полевого камня, то из алебастра, –
в которой есть душистое масло для натирания
ступней и душ.

Мы путешествуем, мы везде,
и нигде нас нет.
Мы живем тут и там,
и нигде нас нет.

Мы путешествуем и находимся за бортом
наших отечеств,
мы тонем – многие уже утонули,
тонем, потому что нет работы,
тонем, потому что наши дети голодны,
тонем, потому что для нас нет будущего,
мы тонем, тонем, тонем.

Иоанн Павел II

Прежде чем Бог призвал Его к себе,
он пел за нас чуткую песню,
поднимавшуюся до самых вершин Татр,
начиная человеческим голосом песню о родине
земной, раскрывая широко объятия
так, как будто хотел прижать к сердцу
солнце, небо, воздух, всё человечество.

Иоанн Павел II – молния на небе поляков,
озаряющая наши сердца и умы,
чтобы мы могли увидеть себя в ее свете
за долю секунды,
голос кометы, призывающей: «Не бойтесь», –
сеятель, бросающий в наши сердца
зерно надежды и оптимизма.

Рыбак, уловляющий людей, он смог усмирить
море человеческих голосов,
пастырь, любящий другого человека,
воспитатель народов, зеленый свет
большим деяниям людей с обычными
сердцами, герой нашего времени,
он смог прошедшее время многих народов
перековать в настоящее.

Философ, артист… на его стороне были
религия и Господь Бог, правда и надежда,
поэзия Норвида, сладость черной ежевики,
сладость меда,
дыхание лесов и гор, тень сосны,
ритм горных ручьев, запах травы,
и слово как источник: «Кто хочет добраться
до его праначала, тот должен идти под гору,
под течение, продирайся, не отступай».

Что вы будете делать в Америке?

Страж ворот зеленого рая,
или офицер эмиграционной службы в аэропорту O“Hare,
подражающий св. Петру, но без большой бороды,
только с усиками, не с большой книгой и ключами,
но с большой книгой компьютера,
долго переворачивал в ней страницы, потом спросил:
«Что вы будете делать в Америке?»
Он ответил быстро, без размышления:
«Когда моя тетя отвезет меня в свой дом,
тогда уж мы напьемся хорошего чая и съедим по куску
шоколадного торта с ванильным кремом,
затем я помоюсь и пойду спать, я уже
так устал, что почти ничего не вижу,
перед глазами у меня круги, которые летают, словно бабочки».

Поэт-эмигрант думает о своей поэзии

Как здесь жить поэзией и писанием стихов,
размышляет поэт-эмигрант,
… это все равно что научиться порхать лучше птицы,
плавать лучше рыбы,
приобрести то, что нельзя приобрести,
научиться тому, чему нельзя научиться,
головой пробить не только стену, но с ее
помощью семью содержать, дом построить,
… «Ох!!! – вздохнул он, – можно было бы помечтать», –
и уже в воображении видит черного почтальона,
идущего к нему быстрым солдатским шагом
с большим конвертом, а в нем чек на настоящие
американские доллары…
Поэт лениво потягивается, говоря жене:
«…Это плата за те стихи о тоске по родине…
…Смотри, жена, чек с тремя кругами, неплохо…
…Поэзию я сменял на польскую колбасу,
свиные отбивные, бульон с курицей, –
счастливый, он улыбается ей, –
возьми этот чек, – говорит он торжественно, –
беги в банк,
к мяснику,
на бензозаправочную станцию,
в винный магазин,
возьми хорошего бренди с тремя звездочками,
мы устроим сегодня порядочный обед, съедим мою поэзию,
медленно его переваривая, попивая бренди».