Альманах Татьяны Михайловской

Марина Батасова
(Тверь, Россия)

***

Я люблю любить начало мая, тогда моё время даровано старой кофейне, она появилась тут раньше, чем я, – столики вышли на улицу, улица узкая, мощённая камнем, и яркие зонтики, под каждым свой мир. На белом столе белая чашка. Звон ложечки, сахар – искрящейся глыбой – падает в бездну. Круговорот, образованный ложечкой. Аромат по спирали вверх – и замереть, вдыхая...

Идут мимо люди, звенят телефоны, ключи, такса смешная на поводке, старуха – вижу её постоянно, девушка с чёрным мужским зонтом, – но будет ли дождь? – художник, папка его стоит у стола, он пьёт кофе.

Только вот тени, тёплые майские тени, прозрачно ложатся вокруг меня. Браслет из сандаловых бусин на левой ноге. Я отбиваю такт, жизнь клокочет. Впереди у нас целое лето. Успеем...

– Пожалуйста, кофе.

Я люблю любить это лето, не сбывавшееся ни разу.

***

Глушь здесь такая – медведи выходят к избам, и на дереве, что у дороги, – следы от медвежьих когтей. Мой отец купил себе дом – охотится, просто живёт...

Я приехала поздней осенью, дождик сеет с утра и до вечера. Справа от старой дороги зарастают травою поля. В сапогах по разбухшей глине, по мокрой траве... Островки валунов, груды мелких камней. Здесь у каждого поля свалены камни, их собирали, возили, наверно, веками... Попадается кремень, гранит... И ещё одинокие серые камни, ушедшие в землю по пояс. Серый цвет – это грязь или дождь... Небо низко над полем. Под мелким дождём, в грязных, мокрых перчатках, двигаю камни руками и на самом дне каменной груды вижу кремневое рубило. И оно так удобно ложится в ладонь... Больше не нахожу ничего.

У ручья, у запруды собираю букет очень поздних цветов. И с цветами, с рубилом иду через поле к деревне, где натоплена печка, где можно согреться и забыть о сырой, первобытной темноте за окном...

***

Холодает, но я люблю осень. Мы вышли на улицу с Диком – вдруг крики гусей и шум крыльев. Низко-низко летела стая.

Он лежит на холме, бел-горюч камень, его видно и в темноте. Рядом с ним ствол упавшей рябины, я долго сидела, мы любовались закатом. Облако плыло почти как пейзаж – холмы и леса, деревенька на склоне холма. Всё над кромкой настоящего леса. Зыбкий месяц качался. Темнело. Я читала бел-горюч камню стихи.

...Старые храмы в траве под дождём,
На истёршемся камне несмываемый след. –
Проступает под пальцами текст ни о чём...

Мне казалось, они достойны, чтоб читать их белому камню, лежащему здесь со времён ледника, созерцая закаты и звёзды, леса и траву... И людей, проходящих легко, словно сны...

Я так много читала стихов... Уже звёзды видны, в стороне, за деревней горит красный Марс. Этой ночью опять полетят на юг стаи гусей...

***

Старые рамы рассохлись и плохо покрашены, открыто окно – виден город. Светлый, мерцающий воздух. Стол у окна, белая скатерть льняная – народные промыслы, и старинные банки с притёртыми крышками – толстое, чуть голубое на гранях стекло, банки тяжёлые. Одна банка опрокинута на бок, и рассыпались ягоды – красные, белые, чёрные, сладкие с лёгкой кислинкой… Время в саду, там, где зреет смородина, всё пропитано солнцем, лениво и сонно... Летящее время хозяина комнаты – человек в летнем городе, улицы, кошки, дороги, дела... И время моё – застыло средь банок, только катятся ягоды – значит, ещё не застыло. Бусинки времени – живые, блестящие. Он придёт, и пойдёт моё время. Я жду его. Стёкла, мерцающий воздух.

***

Падающая тень от стола – воспоминание о старом кафе. Кафешка находилась на углу, рядом с цветущими по весне и никогда не вызревающими каштанами. Как приятно прятаться в тенях – под резными листьями... Или искать пятно тени в водосточной трубе. Ни один солнечный зайчик не попадает в неё. Она печальна. И только весной, когда вниз по трубе течёт солнечная вода, смешанная со льдом, она радуется жизни. А осенью крыша дома засыпана жёлтыми листьями, и после дождей труба забивается рваной, намокшей листвой. Валяются по всему двору лопнувшие каштаны, мальчишки собирают их для своих неведомых целей.

К этой осени кафе уже было закрыто. Разбито стекло. Столы поставлены у стены в ожидании праздника. Либо переезда. Верхние столы перевёрнуты – они могут простоять так очень долго. Но говорят, скоро откроется кафе на набережной. Там не будет каштанов, но соберётся вся наша компания. Придёт Рома, закурит трубку. Потом раскроет старый чёрный чемодан и угостит нас яблоками. Начнёт рассказывать, как он был в Крыму на нудистском пляже. Подойдёт Дима, принесёт очередной этюд. «Как красив наш мост, – в тысячный раз удивимся мы и взглянем на него из окна кафе, – вот это ракурс!» Понабегут журналисты, начнут вспоминать вечера в прежнем кафе: кофе в турках, стоящих в раскалённом песке, долгие посиделки, длинные тени… Поговорим немного о наступающей зиме, о том, что скоро Новый год и что в салат надо обязательно положить натёртое яблочко.

[На первую страницу (Home page)]
[В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 01.03.10 20:09