How oft when thou, my music, music play’st,
Upon that blessed wood whose motion sounds
With thy sweet fingers when thou gently sway’st
The wiry concord that mine ear confounds,
Do I envy those jacks that nimble leap,
To kiss the tender inward of thy hand,
Whilst my poor lips which should that harvest reap,
At the wood’s boldness by thee blushing stand.
To be so tickled they would change their state
And situation with those dancing chips,
O’er whom thy fingers walk with gentle gait,
Making dead wood more blest than living lips,

Since saucy jacks so happy are in this,
Give them thy fingers, me thy lips to kiss.

Не буду слушать, сколько ни проси,
Мелодией меня не позабавишь:
В тебя влюбился старый клавесин,
К ладоням липнут деревяшки клавиш.
Мои права он попирает грубо,
Целует ловко трепетные руки,
Хотя руки должны касаться губы, —
Они дрожат от ревности и муки.
Танцуют пальцы, и понять пора,
Что их заворожила древесина,
Что их влечет беспечная игра
По всей клавиатуре клавесина.

Но если пальцам деревяшки любы,
Тогда отдай для поцелуев губы.

Thou art as tyrannous, so as thou art,
As those whose beauties proudly make them cruel;
For well thou know’st to my dear doting heart
Thou art the fairest and most precious jewel.
Yet in good faith some say that thee behold,
Thy face hath not the power to make love groan;
To say they err, I dare not be so bold,
Although I swear it to my self alone.
And to be sure that is not false I swear,
A thousand groans but thinking on thy face,
One on another’s neck do witness bear
Thy black is fairest in my judgment’s place.

In nothing art thou black save in thy deeds,
And thence this slander as I think proceeds.

Ты мой тиран, жестокий несомненно,
Как все гордячки светские, спесива,
Но для меня ты камень драгоценный,
Смугла и ослепительно красива,
Хотя, как утверждает модный свет,
Лицо твое не возбуждает страсти,
Пусть говорят, до них мне дела нет,
Мои глаза иное видят, к счастью.
Клевещут люди, по себе сужу,
Но не скажу, — боюсь, устроят травлю:
Я весь от возбуждения дрожу,
Когда твой облик мысленно представлю.

Виной тому, что люди злы чрезмерно,
Не цвет лица, а твой характер скверный.