Проза Армении
История Нуля
Никто слыхом не слыхивал, как и откуда взялся нуль. Однако все были в курсе, когда именно он объявился. Насчет точного дня и часа, пожалуй, возникли бы разногласия, но во всем памятен был тот день, когда числа от одного до девяти решили нарушить испокон веков налаженный порядок, отражающий истинное положение вещей. Случилось это тогда, когда самая мелкая из малых чисел – Единица – прониклась завистью к большим числам и вздумала на свой лад пересмотреть незыблемые законы природы. Проснувшись как-то утром, все воочию увидели, что Единица присобачила к своей надменной единоличной персоне нечто круглое, гладкое и совершенно пустое, которое раболепно волочилось за ней и всячески норовило придать пущей вальяжности самой завалящей из чисел. Единица же, знай себе, хорохорилась, дескать, она теперь весомее и Семерки, и Восьмерки, и, почитай, Девятки.
То был первый выход нуля в общество благородных чисел. О том, что он живет и здравствует, все, разумеется, знали. Смутно помнили, что существует некое, без сучка и задоринки ничто. Но до сих пор ни одно уважающее себя число не позволило себе вступить в какие бы то ни было сношения с этим никчемным кружочком.
Единица, пытаясь оправдаться, распустила слухи, мол, нуль приходится родней Тройке и даже самой Шестерке. А если на нее еще стих находил, так она судачила в кругу единиц и двоек, что якобы Восьмерка и Девятка своим существованием обязаны нулю и что Восьмерка не что иное, как два приставленных друг к другу нуля.
Подобными россказнями единицы мотивировали свой предательский шаг. Пересуды стали раздаваться громче и наглее, когда в один прекрасный день Двойка вышла на улицу, ведя за собой другого нуля.
Тщеславия, естественно, хватило числам с лихвой, и каждое из них воображало себя гораздо более крупной величиной, чем было на самом деле. Тем не менее, числа понимали, что несбыточны их иллюзии, что как ни крути, а укрупнения никому из них не светило. Особую страсть питали числа к группировкам. Причем цели, их объединяющие, были довольно разные, хотя все они одинаково прикрывались самыми благопристойными лозунгами. Все же какими бы низкими ни были тайные помыслы чисел, ни одно из них не позволило бы себе увеличиться за счет нуля. Напротив, если какое-либо число хотело нанести кому-нибудь смертельное оскорбление, то обзывало его нулем.
Поступок Единицы вызвал незамедлительное порицание. Говорили, что это ребячество, глупая выходка, дешевый трюк, рассчитанный на оригинальность. Ситуация осложнилась, когда открытую солидарность с нулем продемонстрировала Двойка. А буквально через несколько дней ее примеру последовала Тройка.
Предательство приобретало массовый характер. Медлить больше нельзя было. Собрался внеочередной слет. Неуклюжие и неотесанные Четверка и Семерка потребовали, чтобы на слет пригласили изгнанных из рядов римских чисел. Общеизвестно, что римские числа заклятые враги нулей и никогда ничего общего с ними не имели.
Строгие указы и взыскания навели порядок, но кратковременный. Соблазн пленительной славы скоропалительного увеличения уже обуял числа. Изолированные и отвергнутые нули нашли у некоторых тщеславных чисел тайное убежище и стали в нелегальных условиях размножаться, точно кролики. Многие числа обзавелись уже не одним, а несколькими нулями. Разрасталась вереница заискивающих и лицемерных пузырей. Как грибы после дождя, появлялись родственнички нулей и, точно наемные солдаты, обступали числа, подозреваемые в тайных умыслах. Дисциплинированным и неподкупным римским числам, назначенным блюстителями порядка, не по плечу было сдержать и пресечь этот нескончаемый поток. Тщеславные числа вновь повалили на улицу, на сей раз сопровождаемые огромными свитами нулей. Уму непостижимо, откуда только они брались? Нули готовы были вынести любое унижение, быть самыми последними в ряду себе подобных, лишь бы сопутствовать числам. Никакие препоны не выдерживали натиска повсеместной нулемании. Римские числа отступили и исчезли из поля зрения.
Наконец, произошло нежданно-негаданное, случилось невероятное, – нули взяли власть в свои руки. Архинуль – всем нулям нуль, который обычно верховодил рядом себе подобных, сопровождая числа, решил вдруг, что все, хватит, сколько он за числами плелся и увивался. Быть первым среди нулей и самым приближенным к числам уже не вдохновляло Архинуля. Он считал, что не ему надо сопутствовать числам, а наоборот, и что он рожден господствовать, а не прислуживать.
Вот такие мысли роились в голове Архинуля. Вспыхивали, округлялись и превращались в программу. А программа обретала право на жизнь. Как потом оказалось, не к чему было так ломать себе голову, переживать, терзаться, просто-напросто следовало прибегнуть к обычной наглости да сделать всего-навсего один шаг, то бишь один прыжок. Надо было перепрыгнуть через голову Девятки и очутиться впереди нее, вот так: 0,9. А чтобы та не вздумала проделать то же самое, Архинуль, которого уже величали Верховным нулем, поставил между собой и Девяткой этакое мизерное существо, которое звалось Запятой. В обязанность последней вменялось быть преданным соглядатаем, следить за каждым шагом благородного числа и с опережением на час разузнавать о его намерениях и планах, словом, не спускать с него глаз.
Верховный нуль издал подряд несколько манифестов. Согласно первому манифесту, нули отныне писались с заглавной буквы. Наипочтеннейшей формой обращения к ним объявлялось – Ваше нулейшество. И вообще, за нулейшеством числилось высокое происхождение, и перед ним открывались широкие перспективы. Всем нулям достались места остальных чисел, и они гордо шагали по улицам, ведя на поводу Восьмерку, Семерку, Шестерку... Продвижением нулей это не ограничилось. Начались склоки между новоиспеченными нулями по ту сторону от Запятой. Верховный и рядовые нули, по сути, ничем не отличались, все они были равнозначны, то бишь лишены всякого значения. Верховный нуль был всего лишь наглее других. Он первым перепрыгнул через голову Девятки и, поставив Запятую-соглядатая между собой и другими числами, раз и навсегда обеспечил себе безмятежную царскую жизнь. Копья теперь ломались из-за того, чтобы устроиться как можно ближе к Верховному нулю. Заваруха кончилась тем, что числа были изъяты из тыла Верховного нуля и перемещены в самый отдаленный, непронумерованный конец ряда, вот так: 00000000000000000000009... Правда, вначале Верховному это не очень понравилось. Ведь какое было блаженство прогуливаться с самым большим числом, как с собачонкой. Но наипреданнейший из нулей шепнул на ухо Верховному, что благоразумнее оттеснить числа в самый конец ряда и предоставить свой тыл верным ему нулям. Совет наипреданнейшего нуля возымел на Верховного благотворное воздействие, и нуль, следующий сразу после Запятой, стал именоваться заместителем Верховного, а следом за ним располагался заместитель заместителя, далее шли остальные замы замов и так без конца.
Нули, следующие за Верховным, прибывали и прибывали. Места всем хватило, требовалось только быть нулем и во всем походить на Верховного. Кое-кто из чисел стал заискивать перед нулями. Тройка заявляла, что она-де всю жизнь мечтала быть нулем, но ей недоставало махонькой черточки. Шестерка разорялась, мол, она врожденный нуль, но чья-то злодейская рука прицепила ей хвостик и помешала росту ее нулевой сущности. Восьмерка же, недолго думая, взяла да превратилась в два маленьких нуля, у которых, тем не менее, в удостоверениях личности указывалось – по происхождению Восьмерка. Самой подлой опять-таки оказалась Единица. Она публично выступила с осуждением собственного числительного происхождения и предложила отныне не писать ее имя с заглавной буквы, то есть не Единица, а кол, или, если хотите, просто колечко.
Время шло, среди нулей зарождался заговор – против самого Верховного. Он уже одряхлел, утратил былую округлость, приглаженность и завидную вальяжность. Как ни печально, а вид у него был измятый, схожий с поникшим, выпустившим из себя воздух шариком. Как ни ухищрялась Запятая во время ежедневного утреннего туалета Верховного, все равно задолго до полудня напускной шик и блеск Верховного меркнул, с каждым разом являя его особу все более жалкой и потрепанной. И нули, и униженные, удаленные числа, и даже неопределенные дробные числа в открытую посмеивались над Верховным, сочиняли забавные анекдоты, на стенах домов и на улицах рисовали на него карикатуры. Нашлись, конечно, нули-подхалимы, которые разглагольствовали, что-де Верховный переживает период расцвета сил, но как известно, они-то больше всех и ненавидели Верховного и лебезили перед ним в надежде, что Запятая в своих ежедневных соглядатайских донесениях представит их преданными подданными. Они-то и выступили зачинщиками заговора. Однажды, когда Запятая, как обычно, заглянула к Верховному, то обомлела перед новоявленным нулем, красовавшемся в той же старой пурпурной мантии. Запятая, которая давно уже наловчилась сдерживать свои эмоции, не выказала удивления, выполнила свои обязанности и вышла. Но в тот же день, чуть погодя, Запятая не в силах была скрыть удивления, когда воочию убедилась, что самые опытные посетители не обнаружили никаких перемен и, принимая новичка за Верховного, воздавали ему прежние почести. Никаких перемен не заметила и родная сестра Верховного. Всезнающая, вездесущая, всевидящая Запятая была огорошена, так и не разобрав, прикидывались ли все или и вправду ничего не замечали. Запятая была вконец обескуражена, когда через несколько дней втихаря состоялся еще один заговор. После этого ни один день не обходился без заговоров. У Запятой голова шла кругом, она сбилась со счета, не соображала, ради кого и против кого соглядатайствует. Да и никто не читал ее донесений.
В пылу интрижек и подсиживания друг друга нули не обратили внимания, как числа, загнанные в конец бесконечного ряда, ушли от них, а так как сотня, тысяча или миллион нулей настолько же незначительны, насколько и один нуль, то все они вмиг полопались, как мыльные пузыри, и числа вновь заняли свои места. Нули, стественно, не перевелись – ведь и они могут на что-то сгодиться, но на своих местах. Все остались довольны воцарившимся порядком, и только видавшие виды числа прекрасно знали, что выразителей абсолютного ничтожества – нулей следует держать под строгим контролем и что настоящий порядок возможно установить лишь тогда, когда каждый займется своим делом.
Ереван, 1987 г.
Перевод с армянского Каринэ Халатовой.
[На первую страницу (Home page)]
[В раздел "Армения"]
Дата обновления информации (Modify date): 17.09.2008 15:58:45