Из поэтического пантеона

Илья Рейдерман

Карл Ольгин

Рейдерман-два-Рейдерман – кажется, так в старом цирке объявляли номера, участники которых носили одинаковую фамилию. То, что мой сын станет писать стихи, было для меня полнейшей неожиданностью. Но, не желая выступать с отцом «в паре», он взял себе псевдоним Карл Ольгин.

Сам я, Илья Рейдерман, родился в Одессе, был вывезен в эвакуацию, как говорила мама, последним пароходом, юность моя прошла в донецком городке Дружковка, где, вопреки провинциализму и отсутствию интеллигентской среды, стал слушать музыку, читать книги, писать стихи. Словом, ко времени рождения сына – превратился в убеждённого «человека культуры». Жили мы в то время в Одессе, на Пушкинской 24, в квартире возле дворового туалета, с железной наружной лестницей, до всякого звонка сообщавшей нам, что кто-то пришёл в гости. Пили чай на кухне, вели разговоры о литературе, музыке, театре. Тем паче, что мама Карла Ильича Ольга Владимировна Коган-Шац была дочерью актёров еврейского театра. Один из этих актёров, Владимир Борисович Коган-Шац, был ещё жив, обладал типичным одесско-еврейским чувством юмора, с которым и рассказывал разные истории. Словом, интеллигентная семья, в которой и рос Карл. Я водил его на уроки музыки, но терпенья у мальчика не хватило. Чуть позже я обратил внимание на его рисунки и посоветовал ему учиться в художественной школе. Лучше бы я этого не делал: уже возникло «протестное поведение», и он перестал рисовать.

Протест был направлен на образ жизни родителей, главным образом, отца. Зарабатывал я мало, читал лекции по путёвкам тогда ещё существовавших общества «Знание» и общества книголюбов, иногда писал статьи, которые публиковались в единственно открытой для меня тогда газете «Комсомольская искра», зато не ходил на службу, был относительно свободен, читал и покупал книги, бегал по вечерам в филармонию. «Твёрдой» отцовской рукой я не обладал, а мальчику нужна была именно такая рука, он рос упрямцем и обнаруживал силу своего характера. Протест, проявившийся уже в подростковом возрасте, когда он убежал из дому, мотивировался тем, что он не хочет быть таким, как отец, нищим интеллигентом, что он хочет «всё и сразу». Мечтал разбогатеть. Он не понимал, что и отец тоже хотел очень многого, но перенёс свои хотения в сферу духа.

А потом – пошли тюрьмы, и наши с женой бесконечные поездки с продуктовыми сумками, ежемесячные свидания, бесконечные разговоры о его будущем. Ох, мы его и «доставали» этими разговорами! Будущего, как выяснилось, не было. Была очень короткая жизнь, половина которой прошла в тюрьмах, и нелепая смерть. В тюрьмах его незаурядный характер прошёл, что называется, закалку. Он имел смелость не подчиняться, он воевал с лагерным начальством, и никакие наказания не могли его сломить. Этот характер – и в его стихах. Некоторые из них – он пел под гитару.

Я ценил его стихи – некоторые из них пронзали, и я понимал, что я бы так написать не мог. В свой черёд – и он ценил моё творчество последних лет. На этой почве возникла некоторая душевная близость.

Стихи публикуются в первозданном виде – без всякой попытки отредактировать их, убрать неловкие или иные выражения. Да они и не предназначались для печати – они были выплеском, выкриком души, которая, корчась в муках, обретала слово. Теперь эти слова, может быть, превратятся в книгу. На книжной странице – чёрные зёрна букв, наугад бросаемые в мировое пространство. Всё, что от нас остаётся. Да ещё – годы жизни и смерти. 1.12.1971 – 11.08.2003.

Карл Рейдерман в юные годы

Карл и Илья Рейдерманы


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел "Одесса"]
Дата обновления информации (Modify date): 05.10.2008 16:08:45