Литературно-художественные страницы
Цагендон
(отрывки из дневника)
(Из Альманаха короткой прозы «Pro/за». Выпуск второй)
*
Мухи сидели друг на друге, выполняя генетическую программу. Убил их газетой, свернутой в трубку.
Вышел на балкон. Опять скрипят качели Сологуба. Кругом только тексты. И ни черта больше!
*
В прихожей повесил плакат «Сволочи, читайте Салтыкова-Щедрина»! Жарил мясо и думал о создании
теории литературного поля. Красный ободранный диван похож на Сутинскую тушу. Анютины глазки в
стакане из-под маминых зубов.
*
От женщины с сосисками пахло вином. Она шептала: «Милый, милый…» Нам было тесно на красном диванчике.
Посреди ночи она сказала: «Как много книг!» Потом спросила: «И все разные?»
*
Бабушка Вера сравнивала паспорт с египетской и тибетской литературой загробных странствий.
Она любила показывать обыденные вещи в мифологической перспективе. Рушилось время, и шаманский
бубен принимал вид долгоиграющей пластинки. Культура мышления, учила бабушка, определяется не
столько образовательным цензом, сколько волевыми импульсами. Знание само по себе мертво.
А поэзия – всегда авантюра.
*
Еще не задолго до смерти она мне открыла, что у эмоций есть своя математика.
Такие же непреложные законы. Таблица умножения. Таблица эмоций Брадиса.
Ничего оригинального. Но высшие существа любуются нашими чувствами, как мы любуемся северным
сиянием, грозой, закатом. Мы – неосознающие себя акварели. Живые краски космоса.
*
Бежать на свидание, мять чью-то потную ладонь, задыхаясь, стягивать колготки и
биться в поступательном ритме: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Эти бесконечные
вальсы вокруг продолжения рода. Я помню эту диарею любви! Или сон, когда видишь гальюн,
огромный, как собор св.Петра.
*
Сижу на балконе тела и шепчу: «Господи…» А что дальше сказать, не знаю.
Худо нам.
*
Все лето часто бегал в церковь, а потом звонил ей по телефону. Дома никого не было.
По возвращении пытался читать. К телефону никто не подходил.
*
Хочу написать небольшую даосскую повесть о путешествии внутри текста.
Ее герой, тибетский отшельник Цагендон отправляется на джонке в плавание
по Священной книге. Он плывет между строк. Они, подобно белым хребтам,
возвышаются вокруг Белой реки. Горы суть буквы и иероглифы всех времен
и народов. Цагендон назвал их узелками смыслов после того, как отведал
дальневосточных грибов.
Собственно, это я вернулся к старой идее романа «Приключения чтеца». Это должен был быть метароман о мировой литературе и бабушке Вере. Симбиоз структурного анализа с галлюцинацией, поэзии со статистикой, причудливый узор ереси и ортодоксии.
Конечно, я никогда его не напишу. Но эта идея мне дорога, ибо такой роман обязательно будет написан. Что Кастанеда отчасти и сделал.
Плод созрел, осталось только сесть под Мировое дерево и подставить макушку.
*
Бабушка Вера завещала мне воздушный замок на песке. Он такой огромный.
И никаких коммунальных платежей.
[На первую страницу (Home page)]
[В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 10.12.08 18:503