Проза

Марина Сальтина

Опаловый флакон Пенелопы
(Рассказ)

Боги, легко живущие, развлекались на своем Олимпе, враждовали, ревновали, завидовали, строили друг другу козни и втягивали смертных в свои интриги. Время от времени они сеяли среди людей раздоры, насылали войны. Враждующие стороны приносили богам богатые жертвы, вымаливая победу, – и ненасытные боги широко раздувающимися ноздрями жадно вдыхали запах жертвенного дыма. Боги любили жертвы. А пахло-то горелым сырым мясом!

И вот теперь опять… Парис уже собирался за Еленой. Напрасно вещая Кассандра рыдала, предвещая страшные беды для Трои:

– О, горе, горе великой Трое и всем нам! Вижу я: объят пламенем священный город, покрытые кровью, лежат поверженные в прах его сыновья! Я вижу: ведут в рабство чужеземцы плачущих троянских жен и дев!

Но никто не остановил Париса.

…Менелай и его старший брат Агамемнон собирали лучших воинов по всей Греции, чтобы наказать дерзких троянцев и отобрать прекрасную Елену, жену царя Менелая, похищенную Парисом.

Не хотел, ну, не хотел царь Итаки Одиссей идти на эту войну за чужую неверную жену. Он сам был женат на прекрасной Пенелопе, у них только что родился сын Телемах, в котором отец души не чаял.

Одиссей даже притворился безумным: впряг в плуг вола и осла, пахал поле и сеял соль. Но один из посланцев Агамемнона, Паламед, разгадал хитрость Одиссея и положил в борозду на его пути новорожденного сына в пеленках. Одиссей остановился, и все поняли, что он не безумен. Пришлось Одиссею идти на войну. Но он никому ничего не забывал и позже жестоко отомстил Паламеду.

Прощаясь, он подал своей молодой жене Пенелопе флакон из цветного опалового стекла. В лучах яркого солнца флакон искрился всеми цветами радуги.

– Меня не радуют подарки, если ты уходишь, – сказала Пенелопа.

– Ты, непонятная! – воскликнул Одиссей. – Это флакон для слез.

– Ты, непонятный! – ответила Пенелопа. – Зачем он мне?

– Для слез, – повторил Одиссей. – Это старый обычай. Уходя на войну или в опасный морской поход, воины и мореходы оставляли женам такие флаконы, чтобы женщины в отсутствие мужей собирали туда свои слезы по ушедшим. А когда мужчины возвращались, они требовали показать эти флаконы. И горе той, которая слишком мало наплакала! Но вот что я тебе скажу: не порть напрасно свою красоту слезами. Когда придет известие, что мы возвращаемся, тайно от всех набери в этот флакон морской воды – она ведь тоже соленая. А теперь, дорогая, тебе придется соблюсти еще один древний обычай. Ты должна наполнить прощальную чашу вином и подать ее воину, то есть мне. Не будем нарушать обычаи. На берег сейчас не выходи, мы принесем жертву богам. Жертва, знаешь ли, дурно пахнет. Береги сына.

Он осушил чашу, поданную Пенелопой, обнял жену и ребенка и ушел. Крутобокие корабли Одиссея направились к Трое.

Но кто же знал, что эта проклятая война продлится десять лет?! Только ненасытные, неуемные боги, которым нравилось жадными ноздрями вдыхать запах приносимых им жертв, запах горящего сырого мяса.

Флаконом из опалового стекла играл маленький Телемах.

Наконец война закончилась, унеся жизни лучших греческих мужей. Воины возвращались, а Одиссея всё не было. Высыхала морская вода в опаловом флаконе, оставляя на дне соль.

Уже от руки Клитемнестры погиб ее муж Агамемнон, вернувшийся с войны. А Одиссея всё не было.

Уже возвратился домой через семь лет после окончания войны Менелай с женой Еленой, из-за которой всё и началось. А Одиссея так и не было. Высыхала морская вода в опаловом флаконе, оставляя на дне соль.

Пенелопа старела, в ее золотых волосах появилась седина. Дом стали осаждать женихи – первые люди Дулихия, Зама, лесного Закинфа и утесистой, солнечно-светлой Итаки. Когда Одиссей уходил на войну, все они были сопливыми мальчишками. Сыновья богатых купцов, они в детстве играли в Троянскую войну. Но война закончилась десять лет назад, ее герои не вернулись или были уже забыты. И вот теперь эти молодые мужчины требовали, чтобы стареющая Пенелопа вышла замуж за кого-нибудь из них. Каждый день эти хищники собирались в доме Одиссея, ели, пили, разоряли дом и становились всё наглее в своих жениховских требованиях. И было их не десять, не двадцать и даже не пятьдесят, а более ста человек. Пенелопа с горечью думала, что нужна им не она, а богатства и царство Одиссея.

Молодой Телемах не мог один справиться с ордой пьяных наглых женихов. Старый дед Лаэрт тут ему не помощник. А Одиссея всё не было.

Кое-какой хитрости у мужа Пенелопа научилась. Она придумала историю с погребальным покрывалом для свекра: дескать, она должна это покрывало соткать, а уж потом думать о новом замужестве. Три года днями она ткала это темно-широкое покрывало, а ночами при свете факела распускала. Три года хитрость удавалась, но на четвертый одна неверная служанка предала свою госпожу и всё открыла женихам. Пенелопу застали на месте преступления. А Одиссея всё не было.

Опаловый флакон потускнел, покрылся сетью волосяных трещин. На поверхности образовались тонкие чешуйки, которые вскоре стали отщепляться. Флакон из цветного опалового стекла старел вместе с верной Пенелопой и умирал, как умирала она. Слез у нее больше не было, за двадцать лет она их все выплакала…

Десять лет добирался Одиссей до родного дома. Одни боги ему помогали, другие мешали. Он вернулся в облике хилого нищего старца, не узнанный никем, кроме своей собаки, которая ждала его двадцать лет, дождалась и умерла. Одиссей украдкой смахнул слезу.

Нагло пирующие женихи измывались над пришлым нищим старцем. А у Пенелопы отчего-то щемило сердце.

Ночью, когда все разошлись, Пенелопа вышла из своих покоев, чтобы расспросить странника, не слышал ли он об Одиссее. Старая служанка подвинула для нее к огню стул, точеный из слоновой кости, с серебряной оправой и приделанной скамейкой для ног. Стул был покрыт мягкой овчиной.

Пенелопа сидела у огня, не узнанный ею Одиссей рассказывал о встрече с Одиссеем, а она сетовала на женихов, которые становились всё наглее. Пенелопа ничего не могла поделать. Наступал последний день ее вдовьей свободы. Она поведала страннику, что завтра, в день ненавистный, когда ее принудят покинуть дом Одиссеев, предложит она женихам стрелянье в кольца из лука Одиссея. Нужно согнуть этот могучий лук, навязав тетиву, и пустить стрелу через двенадцать колец, не задев ни одного. Странник одобрил затею Пенелопы.

На следующий день женихам вынесли тугосгибаемый лук и набитый множеством бедоносных стрел колчан. Пенелопа, закрыв щеки блестящим головным покрывалом, сказала женихам свое слово: она покинет дом с тем, кто справится с могучим луком. Верные старые слуги зарыдали, узнав лук Одиссея. А Телемах, которому Одиссей открылся, приказал всем женщинам удалиться.

Пенелопа сидела в своих покоях на пороге, уронив голову на руки. Опадали чешуйки с флакона из опалового стекла.

А в пиршественном зале шла кровавая потеха. Тугой Одиссеев лук смог натянуть и пустить стрелу через все двенадцать колец, не задев их, только пришлый немощный старец, а ведь это он и был хозяином лука, дома и царства. Одиссей перебил женихов, разорявших его дом, грозивших насильным браком его жене и готовящих смерть его сыну. И расправился с неверными служанками.

Одиссей вернулся в свой дом и в свое царство. Где его только ни носило эти десять лет! Был он у киконов, лотофагов, циклопов, листригонов, на островах Эола, Цирцеи, бога Гелиоса, нимфы Калипсо, у царя Алкиноя, спускался в царство Аида. Избежал опасности, проходя между Сциллой и Харибдой и проплывая мимо острова сирен.

Пенелопа особенно растревожилась, когда Одиссей рассказывал про пение сирен. Может быть, потому, что сам Одиссей волновался, повествуя об острове этих двух чародеек – женщин с птичьими лапами и крыльями. Или это были птицы с женскими головами? Слава богам, волшебница Цирцея предупредила Одиссея об опасности, и он залепил своим спутникам уши воском, а себя велел накрепко привязать к мачте, чтобы услышать это пение. Это чарующее, сладостное, пленительное пение. Это убийственно-прекрасное и гибельное пение. Сирены были привлекательны и опасны, как тайна, как бездна. Они пели:

«К нам, Одиссей богоравный, великая слава ахеян,

К нам с кораблем подойди, сладкопеньем сирен насладися» – а остров их был усеян костями погибших путешественников.

Одиссей умолк, прикрыв глаза. Пенелопа понимала, что он до сих пор волнуется, вспоминая это пение. Она ревновала и боялась, что не будет ему теперь покоя. И поверить еще не могла, что это он, ее Одиссей.

Она сидела в молчании, в ней тревожилось сердце. Сын Телемах не выдержал такого долгого молчания и укорил мать за неласковый прием супруга. Одиссей не торопил жену. Он только попросил старую служанку Евриклею, которая давно признала своего хозяина по шраму на ноге, постелить ему постель отдельно. И сказал жене:

– Ты, непонятная! Боги Олимпа одарили тебя не женским нежноуступчивым сердцем, но жестким. Так недоверчиво встретить супруга! Лягу один я – когда в ней такое железное сердце!

– Ты, непонятный! – ответила верная Пенелопа. – Если ты так желаешь, постели ему, Евриклея, но не в спальне, построенной им, а в другую горницу выставь большую кровать.

– Как же из спальни ту вынести кровать? – удивился Одиссей. – Невозможно то сделать человеку. Я сам мастерил кровать из пня растущей во дворе маслины, окружив ее стенами из тесаных, плотно сложенных камней. Быть может, сняли ту кровать, подпилив в основании масличный корень?

Тайну кровати мог знать только Одиссей. Пенелопа заплакала и бросилась на шею мужу:

– Ты, Одиссей, убедил мою непреклонную душу.

Флакон из цветного опалового стекла с высохшей морской водой и солью на дне хрустнул в могучей Одиссеевой ладони и рассыпался.

…По ночам Одиссей кричал во сне. Он слышал прекрасно-гибельное пение сирен, рвался к ним и требовал, чтобы его отвязали от мачты. Он хотел навсегда остаться на этом острове. Пенелопа просыпалась, утирала его вспотевшее лицо.

– Ты, непонятный! – шептала она.

И плакала до утра. Этих слез хватило бы не на одну амфору.

… Много позже, совсем в другие времена, в морях часто обнаруживали корабли без экипажей. Может быть, моряков завлекало пение сирен? Или их звал голос моря?

Старый сплетник Светоний уверял, что император Тиберий, желая подразнить своих придворных ученых, задавал им неразрешимую загадку: «Какую песню пели сирены?».

Но на этот вопрос мог бы ответить только Одиссей…


[На первую страницу (Home page)]     [В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 01.11.07 16:37