Проза Одессы

Валентин Крапива

Как летний радостный роман

Ну, кто объяснит, где кроется тайна магнетического очарования этого города? Человек, даже равнодушный, однажды попав в него, им заболевает и долго расплачивается за свою неосторожность вынужденный отныне приезжать снова и снова к его морю, к его лету, к его солнцу. Но самое страшное: эти микробы он увозит на себе или в себе, чтобы заражать или заряжать ими других! Причём, это продолжается уже 200 лет. И спасу от этого нет.

А ещё выясняется, что у каждого мало-мальски известного человека либо напрямую одесские корни, либо хоть родственники его, но из Одессы. И сразу всем становится понятно: его гениальность запрограммировали одесские гены. А что же ещё?! Я помню, как Ирвинг Стоун, великий американский писатель, гуляя по Ришельевской, несколько смущённо признался, что вообще-то какой-то его дед родом из Одессы. Смущение его понятно — ему просто было неудобно, что он примазывается к чужой незаслуженной славе. Дорогой мистер Стоун, не стесняйтесь — не вы первый, не вы последний. Кто здесь только не бывал и не перебывал: от Леблана до Сарояна, от Гоголя до Марк Твена.

И все они, однажды лучистым днём ступив на одесскую землю, потом мучились и искали от этого спасения, но бросали всё и, как школьник, у которого вдруг отменили уроки, мчались вновь сюда. Что влекло их?

Ну, наверное, только здесь, сбежав к утреннему клёву по каменистой люстдорфской тропинке, можно было встретить Бунина, но не писателя, а дачника, с плетёной корзиной, полной живых бычков. И потому очень гордого.

Только здесь можно было, подобно Куприну, выдавая себя за турка, сосать на веранде кальян и пить вино, почему-то называемое «лёгким» и почему-то считающееся «дешёвым». А потом весь день шататься по городу, закатав штаны до колен, и считать этот фасон в порядке вещей. И не дай Бог вечером вздумать их опустить, так сразу услышишь от соседей: «Александр Иванович, что с вашими штанами — вы собираетесь в театр? Тогда присмотрите там за Боренькой. Он всегда так громко хлопает артисткам в своём первом ярусе, что моё сердце мамы обрывается: не дай Бог упадёт в партер — там же такие дорогие билеты».

А моря «ажурная пена»? Или щекочущий голые пятки бархатный песок Большого Фонтана? Так щекотно — не хочешь, а улыбаешься. Может быть, поэтому в этом городе все улыбаются? А оказывается просто виноват песок! А может, и белая акация? Она благоухает повсюду, как ненормальная, и заменяет в Одессе духи тем, кто «понимает настоящего французского запаха». Торговки семечками, что сидят на престижных углах, пришпиливают её на шляпы, извозчики втыкают в петлицу. А женщины умудряются её тугие гроздья закрепить на поясе. И те свисают на такие же тугие бёдра... По такому случаю каждый одесский мужчина считает своим долгом склониться и понюхать. А дальше уже, как повезёт! Поэтому, когда в Одессе цветёт акация, каждый мужчина, подобно Куприну, создаёт здесь свой роман и тоже, в основном, «Яму».

А здешние дачи, на века пропахшие жареной рыбой? Их теснота не раздражает, а сближает. Вся Одесса в первых числах мая «съезжает» на дачи. И уже на второй день там начинается вавилонское смешение языков, народов и традиций. За общим, потому что единственным, столом едят все сразу, и посуду не моют. Что мыть — на таком воздухе доедается всё до крошки. А через неделю уже нет своих и чужих. Лишь в конце сезона возникает небольшая проблема: уже никто не помнит, где чей ребёнок. И детей долго делят, причём, в пылу делят не по родственному признаку, а, как положено в Одессе: по справедливости. Хватает всем. Но если что... Никто не переживает: пролетит короткая зима, а в первых числах мая все опять встретятся на Большом Фонтане или даче Ковалевского.

Ну, а город? Такой же сшибающий, как пиво «Гамбринуса», правда, не такой разбавленный! И в этом главная прелесть «Гамбринуса»! Чтобы взять свою «норму», туда приходится ходить каждый вечер по два раза. А ходить в «Гамбринус» — это ли не настоящее удовольствие? И главное, по дороге возле гостиницы «Северной» можно встретить массу знакомых лиц, например, Чехова. Общедоступного, как его Художественный театр, и уже замаскировавшегося под одессита, — в брюках из «столетки» (клетчатой дерюжки для смеху выпущенной к столетию Одессы). И конечно, не в пенсне, как на фото в журнале «Солнце России». Пенсне в Одессе — это моветон. Когда сидишь на бульваре, облокотившись подбородком на трость, пенсне делает тебя похожим на интеллигента — а так не хочется выделяться!

Да, этот город, как летний радостный роман. О нём уже столько сказано и столько написано, что, наверное, уже пора остановиться.

Но вот ещё одни летучие листки однажды сложились вместе, и образовалась книга. Может быть, для чтения. А может, просто как повод. Скажем, поддержать разговор с соседом по скамеечке на бульваре:

— Вы читали?..

— Вот и я тоже...

Но, как говорят в Одессе: «Смешно искать повод для разговора, когда ты уже разговариваешь».

Как и смешно задумываться, что живёшь в Одессе, когда уже живёшь. Тем более, что город-то какой — как летний радостный роман...


[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Одесса"]
Дата обновления информации (Modify date): 23.05.06 16:16