Из писем

Александр Солженицын — Михаилу Кураеву

28.12.97

Дорогой Михаил Николаевич!

Так получилось, что в тот день, когда Вы передали Наталье Дмитриевне Ваше письмо — я как раз читал Вашу новую прелестную «Золотуху — Одышку».

Вообще же моё знакомство с Вами началось, разумеется, с «Дикштейна». В первой трети я удивился авторской отваге избрать столь, кажется, несовременную медлительность, подробнейшую обстоятельность, с гоголевскими призвуками, с неспешной точностью мельчайших наблюдений — но это очень удалось, да ещё при увлажненности столь благородным сдержанным юмором. Отвага, казалось, тем более рискованная, что Вам предстояло через внезапный шов перевалить в кронштадтский мятеж, то есть сменить авторский объектив и весь масштаб событий. И этот переход тоже удался: от общего описания ко всё большим деталям (столь поразительная точность технической службы на корабле), затем и кровавой каше подавления. (Иногда порезывают ухо как бы советские словосочетания: «пособники мятежа», «не удалось сломить брошенных в тюрьму коммунистов», «обманутые», «пошатнувшиеся» или напротив «несгибаемые бойцы» — но тут же и опоминаешься: это — после эмигрантского знатья о восстании, а в советской печатности — ведь Вы первый подробно рассказали правду о нём, могла тут действовать чуть-чуть советская инерция или осторожка.)

Неторопливо, уверенно соединены и все концы сюжета, в стройность. Очень верно (и с метафизической основой) это наблюдение о перерождении в личности под влиянием смены имени. (Скорей не хватает полноты в периоде 1917—21, когда же Ваш герой стал таким «свистуном»-Чубатым, да сплошь татуированным? — ведь этот период жизни уже никогда потом из самочувствия не убрать. А передача эстафеты от Дикштейна к Чубатому, лёгкие касания в Кронштадте, — хороши.) В третьей трети явно лишний Шамиль, и именно он создаёт ощущение вдруг затянутости, которой на самом деле там нет, и собор на месте.

Повесть — очень своеобразная, большая удача, и юмор как хорош, всё лучше по ходу. Сейчас в Вашей новой книге прочёл автобиографический очерк — и посочувствовал, как не везло Вам с оценками — но и Вы же их не пересилили вовремя, очень жаль, раньше бы пошли в путь.

Что касается предложения «Блица» — спасибо. Но где печататься — у меня нет проблемы и для ближайших работ место определено, а задержка в самой работе. Заняться же перепечаткой старого — и руки заняты (подбор, наблюдение, проверка, да ещё же издательство в другом городе, это всё хлопотно). А более всего берегу время — мало мне его осталось, забота о том, что ещё не видело света. Так что — поблагодарите издательство, но — отказываюсь.

Пользуюсь случаем поздравить Вас с Новым годом, пожелать и дальше хорошей работы и здоровья.

Жму руку.

Солженицын.

Комментарий Михаила Кураева:

В ноябре 1997 года я был приглашён в Москве на презентацию трёхтомника публицистики А.И.Солженицына. Трёхтомник вышел в Ярославле, что породило предположение о возможных издательских сложностях. Через Наталью Дмитриевну, жену Александра Исаевича, я передал письмо с предложением воспользоваться услугами отлично себя зарекомендовавшего издательства «Блиц» в Петербурге.

В начале письма речь идёт о моей повести «Золотуха по прозвищу Одышка», опубликованной в № 11 «Нового мира» за 1997 г. и сразу же прочитанной А.И.Солженицыным.


[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Санкт-Петербург"]
Дата обновления информации (Modify date): 22.10.04 17:59