Юбилей

Ирина Волобуева

Переулки судьбы

volobuev.jpg (15232 bytes)

Обложка книги Ирины Волобуевой «Переулки судьбы» («Ассоциация независимых издателей», Москва, 2000). Оформление И.У.Тер-Аракеляна

* * *
Как схоже облако, чуть видное вдали,
С молчанием предчувствия любви.

Как схож в дожде поникшей рощи вид
С молчанием замкнувшихся обид.

Как схожи безнадёжностью своей
Молчанье грусти с клином журавлей.

* * *
Любовь — притворщица.
То станет горьким ликом,
То ревностью, ощеренною зло,
То бабьим воплем,
то бессильным всхлипом,
То равнодушно зрящей, как стекло.

То норовит с буранным вихрем спеться,
Чтоб залепить снегами память всю,
И наконец-то выдавить из сердца
Отчаянно живучее «люблю».

* * *
В ночи блуждает раненый мой взгляд,
Такая на душе неразбериха!
«Не вспоминай!» — мне звёзды говорят.
«Не вспоминай!» — им вторит небо тихо.
«Не вспоминай!» — мне шепчет дальний лес.
«Не вспоминай!» — луны колдует око.
«Не вспоминай, ставь на былое крест!» —
Мне говорят кресты потухших окон.

Дочка, спи

Инге

Дочка, спи, рассвет всё ближе,
На стене луны мазок.
Заблудился в чёлке рыжей
Серебринка-волосок.

Веток дрожь в квадрате рамы,
Но теплом наполнен дом.
Спи, покуда в доме мамы
Сладко спится детским сном.

В нём слышны, как под сурдинку,
Шумы трав и всплеск волны.
Спи, покуда серебринке
Далеко до седины.

Спи, покуда на закате
Ступеней крутая высь.
...Грустно, что тебе когда-то
Вдруг по ним спускаться вниз.

Слеза
Когда я с тобою прощалась,
Навеки закрывшим глаза,
От плача слеза оторвалась,
Немыслимой боли слеза.

И в сердце мне врезалась пулей,
Нацелена вдовьей бедой.
И всё-таки как-то живу я,
Убитая этой слезой.

Руки сына
Их надёжность верней,
чем спасательный круг,
Бескорыстие — дань исключенью.
Их добро всех добрей!
И не чудо ль, что вдруг
Мне однажды приснилось —
вокруг этих рук
Золотится свеченье.

* * *
Что-то неймётся мне грешной
В исповедальной ночи.
Лиственно, ливнево, снежно
Музыка грустно звучит.

Всё в ней: гудки расставанья,
Встречи теней, зной крови,
Нежность и разность страданья
Первой и поздней любви.

Марине Цветаевой
Ты в чуждом зарубежье обессилев,
Металась, как в пустыне суховей,
Тоскуя по своей родной России,
Как я теперь по Грузии своей.

Моя разлучность с нею так безбожно
Годами сердце рвёт издалека.
А жизнь непредсказуемо-тревожна,
Она разбушевалась, как река,
Сметая прошлое!
А я всё упиваюсь
Твоим стихом. Меня роднит с тобой
Тоска твоя рябинная, сливаясь,
С моею виноградною тоской.

Замок предков

Мой отец, урождённый фон Спангенберг, хотел назвать меня Стелла-Мaри, но мама назвала по-своему — Ириной.

Давней давности разведкой
Величавый, стати редкой,
Шпилем в небо устремлён,
Древний зaмок моих предков
Именной с приставкой фон.

Как мне жаль, что не бывала
Я в его высоких залах,
Кринолинно нарядясь,
И с тевтонцем чинным в паре
Белокурой Стеллой-Мaри
Не вальсировала вальс.

И стареющей Ириной
Ног не грела у камина,
Отодвинув пледа край.
И хоть выращена Русью,
Иногда читаю с грустью
По-немецки «Лореляй».

И нет-нет тревожит душу
Тот готический, воздушный,
Тот несбыточно-далёк,
Слишком сказочный для рамок,
От меня закрытый зaмок
Стражем века на замок.

Портрет
Какое горькое сиротство
Мне видеть, как день ото дня
Портрет,
со мной теряя сходство,
Грозит отречься от меня.

* * *
Прощайте! Так или иначе
Зима средь лета у дверей.
...Какое счастье, что я плачу,
Какое счастье, что я трачу
Остаток нежности своей.

[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 12.12.03 10:12