Представляем книгу
Виктор Тимура «Петер Ярош»

Михаил Письменный

«Гримасы» Петера Яроша

Монография Виктора Тимуры о творчестве известного словацкого писателя Петера Яроша вышла в 1999 году, в самом конце теперь уже прошлого века. Она как бы подводит промежуточный итог деятельности этого словацкого «шестидесятника», произведения которого были переведены на многие европейские языки. Роман «Тысячелетняя пчела» и некоторые рассказы писателя известны также и русскому читателю.

Прежде чем говорить о монографии, коротко представим ее героя. Петер Ярош родился в 1940 году, в 1962 году окончил университет им. Я.А. Коменского в Братиславе, где изучал словацкую и русскую словесность. Ещё студентом начал печатать стихи и рассказы. В двадцать три года издал первую книгу. Это была новелла «После полудня на террасе». А дальше — рассказы, новеллы, романы — в год—два по книге, множество публикаций в периодической печати, сценарии фильмов — полнокровная писательская судьба, когда критики со всех сторон то хвалят, то бьют, а читатели знай себе расхватывают постоянно растущие тиражи.

В течение всей своей почти сорокалетней литературной деятельности Петер Ярош не молчал никогда. Даже в горькие годы, когда после ввода советских войск по собственной воле или из-за невозможности говорить замолчало всё острое, всё самое интересное в словацкой культуре, Петер Ярош не оставил читателя без своего сильного слова. Он находил способ высказаться о самом главном — о народе своём и его судьбе. Мало того, как раз в эти годы писатель сумел вырасти в большого мастера, которому по силам оказался разговор о самых сложных вопросах человеческого и народного бытия.

Таким образом, Виктор Тимура посвятил книгу редкостному художнику второй половины двадцатого века, который, нисколько не угодничая перед властями, не поддаваясь политическому насилию, жил в социалистическом государстве, но никогда не писал «в стол», не искривил судьбу свою эмиграцией, не сидел в тюрьме — то есть не хлебнул всем ртом приварочка, щедро подносимого политическими кухарками конца социализма.

Правда, Виктор Тимура в одном месте заметил, что словацкая критика была в отношении Петера Яроша деликатна. Она старалась не замечать того «опасного», чего касался писатель, то есть, говоря по-нашему, не доносила. Оставаясь критикой, она как бы хранила писателя от чутких и скорых на расправу читателей критики. Писатель весьма сердился на неё за это. В бесконечной критической болтовне о вещах второстепенных, обходящих то главное, ради чего писатель вообще пишет, ему виделся «недостаток самообладания, а также слабость современной личности», но всё же нельзя отказать этой слабой личности в житейской мудрости, которая кажется столь завидной из нашего русского далека. Обходящая острые углы критика, работающая по принципу «умный поймёт, дурак не догадается», в определённой степени сохранила писателя от преследований, дала возможность выразиться в полную силу, поэтому и сегодня ему не стыдно за свои произведения, написанные и изданные при социализме.

Сегодняшней критике не нужно обходить острые углы. Она может позволить себе говорить полную правду без намёков и умолчаний.

Своей монографией Виктор Тимура отчасти возвращает писателю то, что критика ему задолжала. Спокойно, без ругани и хвалы он рассказывает о том, что, собственно, написал писатель между строк и в открытую, какое это имело и имеет значение для читателя. Оценки его полны и справедливы и вряд ли могут вызвать сомнения в своей справедливости.

В 1967 году, когда со страниц газет и журналов в Чехословакии не сходило выражение «социализм с человеческим лицом», Петер Ярош издал рассказ под названием «Гримасы». Именно «гримаса, — утверждается в монографии, — является основным выражением прозы Петера Яроша». Как тема, а также как художественный приём, она проходит через всё творчество писателя. В рассказе «Гримасы» автор сформулировал мировоззренческие основы своего творчества: в патологической реальности мира ничего не остаётся, как только строить гримасы парадоксальному и абсурдному существованию, чтобы не потерять своё «я».

Творчество Петера Яроша разделено в монографии на три периода, каждый из которых характеризуется своими идейными особенностями.

Первый период (до 1970 года) отмечен авангардизмом. Молодые писатели шестидесятых годов стремились оторваться от навязываемого государством соцреализма, их произведения отмечены стремлением влиться в контекст европейской и мировой литературы.

Петер Ярош тяготел к философии экзистенциализма. Виктор Тимура рассказывает о влиянии на его творчество поэтики сюрреализма с чертами направлений, из которых вышел сюрреализм — дадаизма, экспрессионизма и футуризма. Но авангардизм Петера Яроша онтологически связан со словацкой культурной средой. Таким образом в творчестве писателя «народное встречается с мировым» или, точнее, подаётся через его призму.

В противовес социалистическому реализму Петер Ярош придерживается принципов «экзистенциального реализма», который Виктор Тимура называет «программой гримас». «С точки зрения естественных жизненных потребностей человека, — пишет Виктор Тимура, — действительность абсурдна и бессмысленна. Человеческое существование приобретает в ней трагические черты, потому что при необходимости выжить в трудных условиях человек должен сделаться ко всему равнодушным и тем самым парадоксально участвует в создании для себя жестокого мира».

Второй период (до 1984 года) назван периодом «традиционализма».

После 21 августа 1968 года в культурной жизни Словакии наступил страшный перелом. Одни писатели уехали за границу, другие на многие годы замолчали, иных просто не допускали к читателю.

В этот период Петер Ярош откровенно и бесстрашно злободневен. Он исследует современные моральные конфликты, которые считает «прямым результатом общественных изменений». В рассказе «Кровянки» он изображает редактора газеты Михала, который чувствует себя раздвоенным. Вопреки собственному сознанию он приспосабливается к требованиям общества, чтобы существовать. Его разрывает болезненное противоречие между собственной личностью и обществом, между добром и злом, между правдой и необходимостью публично врать, и он стоит перед выбором: поддаться требованиям шефа или перестать жить. Ему кажется, что все люди прокатываются между двумя валками, символизирующими общественное бытие и индивидуальное существование, что эти валки спрессовывают людей до толщины бумаги, и сам себе Михал видится такой же сплющенной ничтожно-рабской фигурой.

В своих сюжетах Петер Ярош создаёт ситуации, в которых люди выступают без маски, вынуждены открыть своё настоящее лицо, непритворный характер.

Перелом, произошедший в Словакии в 70-е годы, совпал по времени с переломом в творчестве Петера Яроша. Писатель в своих произведениях возвращается к истокам, «к отцам», к традициям. Правда, замечает Виктор Тимура, этот перелом был естественным для писателя, он произошёл по причинам скорее внутренним, чем внешним, и не был следствием идеологической обработки или других подобных вещей. Сам собой по внутренней логике творческого развития в произведениях Петера Яроша стал «заметен перенос центра тяжести от экзистенциальных проблем индивидуума к общественным проблемам, среди которых доминируют вопросы народного бытия, сохранности традиционных норм под сильным давлением неизбежных перемен цивилизации». Меняется мир, и человеку необходимо преодолевать оставшиеся от прошлого внутренние запреты, он должен принимать решения, для которых в традиционных формах бытия нет примера, поэтому люди теряются и не знают, как жить.

Вот какой интересный поворот, какое остроумное и неожиданное прочтение «традиционного», «народного», к чему при социализме было привешено много литературно-художественного официоза!

В знаменитом романе «Тысячелетняя пчела» Петер Ярош вскрывает конфликт между внешней исторической действительностью и традиционным архаическим этосом своих героев. Это конфликт между стремлением сохранить традиции и прогрессом цивилизации, который подвергает эти традиции ломке, но одновременно это борьба за социальную справедливость, борьба за цельную нерушимую простоту бытия индивидуума.

«Тысячелетняя пчела», — пишет Виктор Тимура, — это символ и вместе с тем прекрасная метафора словацкой исторической цельности. Безрадостное прошлое, хрупкое настоящее и постоянная внешняя опасность — так ощущает себя в мире словак — и из этого ощущения состоит непрерывность его исторического существования. Словак, продолженный во времени, похож на пчелу, — считает один из героев романа. — Возьми двумя пальцами, сдави, и нет её. Не правда все решает в этом мире, не справедливость, не добрая воля и простота, но сила.

Всей душой автор на стороне простоты отцов, но это не более, чем грустная гримаса. Прошлое — прошлому.

Третий период, названный в монографии «интеллектуальным модернизмом», отмечен острой критической позицией по отношению к современным проблемам, а в последних романах 80—90 годов Петер Ярош открыто отрицает постсоциалистическую реальность.

Главной чертой модернизма является пересмотр традиционных форм культурного явления с целью приспособления этого явления к новым условиям существования. В этот период Петер Ярош «возвращается к критическому анализу актуальных вопросов жизни, который оставил в 1969 году, а значит возвращается к определению экзистенциальных координат современного человека в абсурдном мире, полном парадоксов и противоречий», — пишет Виктор Тимура. Весь свой необыкновенно широкий интеллектуальный кругозор Петер Ярош привлекает для осмысления современной действительности.

В романе «Милостыня-петля» он строит интригу на двух сюжетных линиях. Одна — во времени Словацкого национального восстания и в последние дни тогдашнего Словацкого государства, а вторая — после «нежной» революции 1989 года. Хаос революции и противоречивость, которая сопутствует каждому перевороту, — пишет Виктор Тимура, — символизирует в романе «невеста революции» Лентова, которой уже девяносто лет. Она собирается замуж. В её богатом прошлом — обворовывание еврейских семей во время Второй мировой войны, участие в ликвидации евреев. Эта героиня участвовала также в убийствах словацких партизан. А теперь она решила выйти замуж за последнего свидетеля тогдашних преступлений, чтобы не выпускать его из виду, а при случае и убрать. Эта умытая кровью женщина оказалась нужной и социализму. Сорок лет она отработала в госбезопасности, а после «нежной» революции основала партию и собирается пройти в парламент. «Нежная» революция дала ей новую жизнь. Лентова олицетворяет общественный порядок, который к нам возвращается, — пишет Виктор Тимура. — Стяжательство — наиболее развитое свойство этой фигуры: всеми способами и средствами обрести богатство и власть. Воняющая старьём, она не гнушается насилия, моральной развращённости, закутанной в бархат. («Нежную» революцию в Словакии называют «бархатной»).

Петер Ярош срывает с революции бархатные одежды. Он «начинает сомневаться. Результаты революции вызывают у него страх и пессимизм. Выводы его нелестны. Власть представляется неизменным злом. Общественный переворот — всего лишь смена групп обслуживания зла. Одни передают другим эстафету власти, а значит и зла». «Эта гримаса... вызывает усмешку, но усмешку, полную грусти».

После выхода в 1991 году романа «Милостыня-петля» писатель замолчал, несмотря на то, что умел говорить в самые страшные годы. «У каждого писательского молчания есть причины, — пишет Виктор Тимура. — Кто скажет, почему замолчал Петер Ярош? Сам он ответит или, может быть, будущее?»

Этим вопросом Виктор Тимура заканчивает основной текст монографии, и добавить тут, кажется, нечего. Может быть, это: как всё у нас похоже — в Словакии и в России!

[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Словакия"]
Дата обновления информации (Modify date): 17.01.04 12:30