Знаменитые поляки 25-летию понтификата

Мечислав Малиньский

Папа Иоанн Павел II

malinsk.jpg (11137 bytes)

Автор этой книги познакомился с Каролем Войтылой в 1940 году, когда ещё ни тот, ни другой не думали о сане священника. Далее же пути пересеклись: семинария, принятие сана священника, Ягеллонский и Люблинский университеты, Рим, Собор и, наконец, Конклава и поездки Папы по всему миру, которые автор наблюдал сам, проживал и описывал...

В 1999 году в краковском издательстве «Знак» вышла любопытная книжка «Водитель по биографии Кароля Войтылы». Её автор — священник Мечислав Малиньский. Вот что он пишет во вступлении к своей книге:

Пятнадцатилетие понтификата Иоанна Павла II вызвало лавину интереса, неожиданно обрушившуюся на меня. Я с этим смирился. Но сегодня, когда юбилейные торжества уже давно закончились, а поток интересующихся подробностями жизни Папы продолжается, я чувствую себя немного растерянным.

В течение нескольких последних лет множество американских, итальянских, английских и французских писателей обращаются ко мне. Каждый из них пишет книгу о Папе, и все работают для серьёзных издателей. Также приезжают теле- и киногруппы, преимущественно англоязычные, но не только. Они просят меня показать им те места, где жил и работал Кароль Войтыла, и именно там ответить на самые разнообразные вопросы перед кино- или телекамерой. Каждый из приходящих ко мне людей, как будто передавая по цепочке, обязательно держит в руках мою книгу «Я призван из далёкой страны» в английском, французском, немецком или итальянском переводе и требует, чтобы я повторил то, что в ней написал, а также рассказал о том, что не вошло в книгу — либо не поместилось, либо было плохо переведено переводчиком, либо сокращено издателем, чтобы книжечка была тоньше, либо вырезано редактором с целью улучшения композиции материала, ну и, наконец, разве не должен я написать вторую книжку, в которой было бы всё, чего нет в первой. Кроме того, ведь столько событий произошло в течение этих лет, столько раз я, конечно, виделся с Папой, столько размышлений во мне вызвали эти встречи, столько появилось личных наблюдений и взглядов на темы понтификата и его героя, мира, который его принял, и мира, его не принявшего... И обо всём этом я должен рассказать моим гостям, а они всё это запишут, драматизируют, насытят интересными подробностями и фактами, о которых тоже я им расскажу, и сделают прекрасную книгу или фильм. Ведь именно за этим они приходят ко мне, иногда совсем ранним утром, и сидят до вечера — и так день за днём, в течение недели, а то и больше.

Один американец, по-видимому обладающий не плохой интуицией, однажды заявился ко мне в Риме на следующий же день после моего приезда к Папе. И ситуация повторилась. Всё происходило так же, как в Кракове, — он приходил ко мне утром и сидел до вечера лишь с небольшим перерывом на обед. И снова всё это длилось целую неделю, то есть столько, сколько длилось и моё пребывание в Риме.

Многие приходят ко мне с переводчиком, другие же обходятся без него, и тогда мы стараемся понять друг друга.

Римский собеседник отличался от остальных тем, что я не водил его на экскурсию по Кракову, мы ходили только по Риму. А всех остальных я сопровождал то на Тынецку улицу, 10, чтобы показать дом, в котором Кароль Войтыла жил с 1938 по 1944 год, то в находившийся поблизости костёл Св. Станислава Костки, куда он ежедневно ходил в 6 часов утра на раннюю святую мессу, то на улицу Ружану, 11, тоже в двух минутах ходьбы, где жил Пан Ян Тырановский, у которого он бывал каждую неделю в течение ряда лет. Несколько телевизионных групп и некоторых из писателей, кому это было интересно, я возил в Солвей, где Кароль работал. Они сожалели, что фабрика уже снесена. Мы также ездили и в каменоломню, где он когда-то дробил скалу. И хотя теперь там всё залито водой, но всегда что-нибудь с тех лет сохраняется. Ездили мы и в резиденцию краковских епископов на Францисканскую улицу, 3, где он обитал, когда был студентом теологии — с 7 сентября 1944-го до лета 1945 года, а также в Духовную семинарию на Подзамчу, 8 — здесь он жил с лета 1945 года до отъезда в Рим после рукоположения в священники — это произошло 1 ноября 1947 года. Конечно, мы посещали Неговицы, маленькую деревеньку у дороги, ведущей в Бохню, где нас принимал мой однокурсник по семинарии ксёндз Гомщеровский, ныне приходской священник, и приход Св. Флориана, в котором, после переезда из Неговиц в Краков, Кароль был викарием. Были мы и в храме Св. Екатерины и в Мариацком костёле, где он был пенитенциарием. Наконец, я вам показываю замечательную улицу Каноничу, где он снимал комнату у профессора священника Игнация Ружицкого.

Выбирался я и в Люблин, чтобы показать им Люблинский католический университет и другие места, где бывал Кароль.

Одна из обратившихся ко мне телевизионных команд вытащила меня в Вадовицы, где я показывал им дом семьи Войтылов на улице Кощчельной, начальную школу, в которой Кароль учился, Вадовицкую гимназию, в которой он сдавал экзамены на аттестат зрелости и после окончания которой уехал в Краков. В Риме прогулки по городу были более лёгкими — это был и Ангеликум, где он учился, Бельгийская коллегия, где он жил будучи студентом, затем Ватикан и Базилика Св. Петра, в которой он пребывал в качестве епископа в период работы II Ватиканского Собора, и, наконец, Польская коллегия на Авентинском холме, где он проживал.

Итак, мы едем на автомобилях, передвигаемся поездами, ходим пешком по этому миру Кароля Войтылы, иногда сидим за столом, и повсюду я отвечаю на задаваемые мне вопросы: иногда очень простые, иногда рассчитанные на получение чистой информации, а порой и проблемные, которые требуют от меня высказывания личной точки зрения. И я не знаю, что сделают собеседники с моим текстом, что они оставят, а что опустят, что процитируют верно, а что исказят, не знаю, как они интерпретируют мои высказывания, потому что по сути дела я не знаю, кем являются те люди, которые ко мне обращаются. В большинстве случаев я вижу их впервые в жизни и все говорит о том, что во второй раз я их уже не увижу. Некоторые из них ссылаются на моих знакомых, на рекомендации священников, и даже из Ватикана. Но в конце концов, какое это имеет значение...

Наконец, я пришёл к убеждению, что у меня нет выхода и нужно из этих бесед попробовать сделать некий репортаж: написать о том, о чём я действительно рассказывал, о том, что мне хотелось передать всем интересующимся... Я поделился мыслями о своих намерениях и сомнениями по этому поводу с Папой. И он одобрил эту идею, сказав: «Если хочешь, пиши». И я написал.

Вадовицы

Мы едем в Вадовицы. У меня имеются все разрешения от Курии на съёмки в музее Иоанна Павла II. Я предупреждаю режиссёра, что сегодня он там увидит не много, потому что с тех пор почти ничего не осталось. Но что поделаешь, если они хотят, пусть снимают.

Костёл отремонтирован. Направляемся к настоятелю, к счастью, мы застали его. Это один из священников старой гвардии. У ксёндза Казимежа Судеры по-детски чистый взгляд и францисканское сердце. Стоячий воротничок его одежд так высок, что всё время задевает за уши. Он встречает нас так, как только он может встретить — чувствуется, что он очень ответственно относится к нашему визиту, ведь он однокурсник Кароля. Прекрасна идея назначения его священником именно в этом приходе.

Входим в костёл. Казик подводит нас к купели.

— Здесь нашего нынешнего Папу, родившегося 18 мая 1920 года, крестили, — авторететно свидетельствует он голосом, не терпящим возражений, и кладёт ладонь на каменный уступ.

— Это свершилось 20 июня 1920 года!

По тону, каким он произносит эти слова, чувствуется, что делает он это не впервые. Он показывает нам, как отворяется для почитания икона на главном алтаре. Потом направляется в часовню Божьей Матери Неустанной Помощи к иконе, которую Кароль почитал особенно. Когда он вспоминает об этом, то от эмоций размахивает руками, напоминая ветряную мельницу. Короткие чёрные волосы уже достаточно тронуты сединой. Падающие на нос очки. И тот же воротничок, высоко торчащий, под самые уши.

Уходим из костёла и направляемся к дому Папы. Маленькая улочка — Кощчельна. Калитка, вход во двор, винтовая лестница на второй этаж, веранда. Перед нами идёт какая-то экскурсия, и за нами тоже экскурсия. Сестра-хранительница, увидев телекамеры, уже намеревается нас не впускать, но замечает меня. Я заверяю её в том, что на съёмку у нас есть разрешение от Курии и даже письменное. Разрешает нам войти. Уже в коридоре я объясняю телевизионщикам:

— Вот здесь, где находятся эти двери, были общие уборные.

— Как это, общие? — немного коробит французов.

— Для всего этажа.

— А ванная?

— В кухне лохань, либо таз.

Я снова предупреждаю гостей, что кухня не сохранилась и что от квартиры Войтылов вообще уже ничего не осталось. Но они хотят войти, поэтому входим. Перед нами открывается анфиладное расположение комнат с паркетным полом. Я пытаюсь рассказать, помогая себе руками, здесь, в этом первом помещении, располагалась кухня. Она была немного самодельной и отделялась от остальной части комнаты деревянной стенкой. За этой комнатой находилась ещё одна. И это всё. То, что вы видите, не является подлинным. Пол, который мыли по субботам, в то время был сделан из досок. Единственное, что сегодня по-настоящему ценно в этих помещениях, — это развешанные здесь фотографии. И ещё этот вид из окна на костёл. Улочка, отделяющая дом, в котором мы находимся, от стен костёла, очень узкая. Кажется, что, протянув руку, можно их коснуться.

— Но эта улочка совсем не являлась той чертой, которая отделяла Папу от костёла, — говорю я режиссёру. — Совсем даже наоборот. Он прислуживал в храме уже с ранних Св. месс, которые начинались в 6 часов утра.

— Этот костёл был его вторым домом, — доносится до меня чьё-то уточнение.

— Да, но в Вадовицах существовали ещё тропинки (дорожки), которые приводили его и в другие храмы. Например, он ходил в «костёл на горке» отцов Кармелитов. В день своего первого святого причастия Кароль зашёл туда, и ему вручили скапулярий*. Это навсегда связало Кароля с августовскими празднованиями, посвящёнными Богоматери Скапулярия. Кстати, кажется, он носит этот скапулярий и до сих пор. Точнее, когда он был кардиналом, ещё носил. Я знаю об этом, потому что, когда в Риме мы ездили купаться в море или в бассейне, я видел, как Кароль его снимал. Могу ещё добавить, что тема его докторской диссертации «Вера в духовность Св. Иоанна Крестителя» не была случайностью, так же как и путь, который указал ему Ян Тырановский, — путь мистической традиции — тоже не был ему чужд. В конце концов его мысли о поступлении в орден Кармелитов, а не в Краковскую духовную семинарию, логически вытекают из детства.

* Скапулярий — раньше часть монашеского облачения, в настоящее время — одна из форм почитания Богоматери.

Выходим из дома. Я ещё раз повторяю, что гораздо более подлинные в отличие от того, что мы видели, вот эти луг, и речка, где он играл с мячом, и склон горки, спускающийся к этой спортплощадке... Но это их не интересует...

Мы направляемся в начальную школу, которой тоже уже нет. Она помещалась в одном из каменных домов на Вадовицкой рыночной площади. Точнее говоря, в магистрате: на первом этаже находились служебные помещения, на втором и во флигиле располагалась школа. Это их тоже не интересует. Их интересует дом, где жила семья Кароля, поэтому возвращаемся и идём в сторону дома Войтылов. Я продолжаю рассказывать: когда он учился в 3-м классе, у него умерла мама. Это случилось 13 апреля 1929 года. Они остались вдвоём с отцом. Старший брат Эдмонд учился в Краковском мединституте, потом работал врачом в г.Бельске. После занятий в школе отец и сын ходили обедать в молочную закусочную Марии Банашь на ул. Кощчильней, 4. После обеда немного отдыха и за уроки. Отдых — это прежде всего футбол на лужайке у речки, вот здесь, на склоне холма, на котором стоит церковь. В дождливую погоду Кароль с удовольствием играл в пинг-понг в Католическом Доме. Каждый вечер отец и сын совершали прогулки и о многом беседовали. В общем отец заменил Каролю маму. Он содержал дом, делал в доме абсолютно всё. Он мог себе это позволить, потому что уже был на пенсии. Отец и сын часто совершали походы в окрестные горы. Иногда к ним присоединялся и Эдмонд, который по выходным дням приезжал в Вадовицы из Кракова, когда он там учился, или из Бельска, где потом работал. И тогда наступало общее полное счастье — маленький Кароль устраивался на плечах брата, они распевали легионерские песни, разводили костры...

— Пойдёмте в сторону лицея, — приглашаю я группу движением руки и рассказываю далее: — В 1930 году он оканчивает 4-й класс начальной школы и приходит учиться в Вадовицкую гимназию-восьмилетку. Это была гимназия классического типа, то есть с изучением латыни и греческого языка. Учиться в этой гимназии было престижным в масштабах Вадовицкой общественности: все дети носили гимназическую форму и фуражки.

— Это то же самое здание гимназии, что было в те годы? — спрашивает меня режиссёр.

— Гимназия — то же самое здание, которое стояло в то время.

Итак, камерой снимаются планы с угла дома, чтобы в кадр вошла вся постройка, после чего мы входим внутрь. С помощью секретаря находим на первом этаже класс, в котором занимался Войтыла. Но с того времени сохранились лишь стены, уже нет скамеек, ведь сейчас здесь стоят столики и стулья.

Что можно ещё снять на плёнку? Окрестности, близлежащие холмы, по которым он ходил на прогулки с отцом, а в субботние и воскресные дни, или во время школьных и студенческих каникул — и с братом. Там они разводили костры... Но это их тоже не интересует... Идём обедать в ресторан. Я веду рассказ и во время обеда, режиссёр всё тщательно записывает.

— Возможно, в ту пору Вадовицы были настоящим районным центром. Сегодня, к сожалению, на это не очень похоже. В 1934 году директором гимназии становится Пан Круликевич, преподаватель греческого и латыни. Это был человек, увлечённый театром, поэтому именно при нём достиг расцвета существующий в гимназии школьный театр. Этому занятию всё своё сердце отдаёт и Кароль. Если раньше он был занят лишь на второстепенных ролях, то теперь становится заметной фигурой. Ему поручают всё более значимые роли, вплоть до главных, и даже работу режиссёра. Он уже знает, чем будет заниматься в жизни — он станет актёром, станет писателем. Надо сказать, что Войтыле вообще везло на людей — ему встречались выдающиеся личности, которые находились даже в таком провинциальном городишке, как Вадовицы.

— Вы имеете в ывиду директора гимназии?

— Не только. Кароль знакомится с Мечиславом Котлярчиком, преподавателем польского языка в Вадовицкой частной школе отцов Кармелитов, человеком, который сыграл важную роль в жизни Кароля. Это была встреча двух родственных душ. Оба были пленены театром — Мастер Мечислав и ученик Кароль. Один рассказывает, другой всё это впитывает. Для обоих целью жизни является служение на благо общества, средством для достижения его — прекрасное, непосредственным орудием — поэзия и театр, а их кредо выразил Норвид: «Прекрасное существует для того, чтобы восхищаться делом, дело — чтобы возвращаться к жизни».

В школьном театре, в котором активно участвовал Кароль, совместно с ученицами из женской гимназии имени Мощицкой, ставят серьёзные сценические произведения. Кароль играет в таких спектаклях, как «Antygona» Софокла, «Balladyna» Словацкого, «Sluby panienskie» Фредро, «Sobotka» Яна Кохановского, «Zygmunt August» Выспянского, «Nie-boska komedia» Красинского. Все эти постановки осуществляются в театральном зале Католического Дома, а также в Вадовицком парке, где в 1937 году играют, к примеру, «Sobotka» — из всего этого следует, что он до глубины души был актёром.

Более того, он не ограничивается игрой в театре и участвует в конкурсе чтецов. Один из последних таких конкурсов возглавляет актриса Казимира Рыхтерувна. Кароль читает произведения Норвида «Promethidiona» и занимает второе место, уступив первое дочери директора гимназии Галине Круликевич. Он вместе с другими учащимися школы едет в Краков, чтобы увидеть спектакли в театре им. Словацкого с участием профессиональных актёров. Это прибавляет им идей для собственной работы.

— Откуда Вы всё это знаете?

— Мне об этом рассказывал Кароль во время наших совместных прогулок на Висле. Но это происходило позже, в годы оккупации. Мы к этому ещё придём. Итак, жизнь Кароля набирает темп, у него появляются новые обязанности, дела. 26 июня 1936 года Кароля избирают председателем Sodalicja Marianskiej* гимназии и он исполняет эти полномочия в течение двух сроков, до марта 1938 года. В мае 1938 года Кароль принимает таинство миропомазания. Как раз в это время в Вадовицы приезжает с визитом архиепископ князь Адам Сапега. Он посещает и гимназию. Ему представляют Sodalicja Marianska. Восьмиклассник Кароль произносит приветственную речь и производит на архиепископа такое большое впечатление, что он спрашивает преподавателя Закона Божьего священника Захеру, не собирается ли выступающий поступать в Духовную семинарию. Ксёндз Захер отвечает, что бывший председатель Sodalicji хочет стать актёром. «Жаль», — говорит князь.

* Sodalicja Marianska — Марианское сообщество.

— А как же к этому относится отец?

— Как раз с его стороны Кароль вынужден был преодолевать огромное сопротивление. Отец иначе представлял себе будущее сына. С наибольшим удовольствием он хотел бы его видеть в Армии — именно так можно наилучшим образом служить Отечеству и при этом иметь гарантированное обеспечение существования. Но Кароль упрям, он остаётся при своём — выбирает факультет польской филологии. И обязательно в Кракове, ведь именно там можно получить самый высокий уровень образования, потому что там собраны самые большие авторитеты. Ничего не поделаешь. Отец слишком сильно любил сына, чтобы навязывать ему свои планы на будущее.

Мы возвращаемся. Грузим в два автомобиля камеру, осветительную аппаратуру, операторскую технику и едем в Краков. Минуту все молчим, и я суммирую в мыс-лях всё сказанное мной, задумываясь о том, что ещё важное, возможно, пропустил. Наконец, поторапливаемый вопросами, продолжаю рассказывать дальше:

— Он хорошо учился с самого начала, поэтому мог позволить себе и работать над ролью, и участвовать в репетициях. Но его день был перенасыщен. Во время Великого Поста они с отцом всегда совершали паломничество в Кальварию Зебжидовскую, чтобы в Великую Пятницу принять участие в мистерии, посвящённой Cтрастям Господним. На всю жизнь остались в нём и тишь Кальварских гор, и те странствования от одной часовни к другой. Кстати, Кальвария Зебжидовска находится здесь рядом, если хотите, можем туда заехать, чтобы вы поняли, что же это за тропы Кальварии.

Мои спутники соглашаются. Через пару минут мы приезжаем в Кальварию. У дороги стоят небольшие щиты с надписью «Мебель». Меня спрашивают, что это означает.

— Это местность, в которой специализируются на производстве мебели, и этим она известна на всю страну.

На рыночной площади сворачиваем вправо. По узкому шоссе подъезжаем к самому монастырю. Выходим из машины и спускаемся вниз в направлении так называемых троп. Всё пространство в деревьях, под ногами шуршат опавшие листья. Среди деревьев виднеются часовенки, они находятся на разном — то в большем, то в меньшем — расстоянии от нас. Продолжаю рассказ:

— В 17-м веке магнат по фамилии Зебжидовский послал в Святую Землю монаха для того, чтобы тот запоминил топографические особенности Иерусалима. Когда монах вернулся, Зебжидовский поручил ему найти на территории своих владений местность, напоминающую Иерусалимскую. Монах указал как раз на вот это место. Зебжидовский построил здесь часовни в ознаменование таких святых мест, как Горница Тайной Вечери, Дворец Пилата, Крестный путь, Голгофа. Отсюда в Великий Четверг и в Великую Пятницу вот по этим тропам люди отправляются в путь, участвуя в мистерии, посвящённой Страстям Господним. В этой процессии идут Иисус, апостолы, Пилат, первосвященники...

— Как Oberammergau?

— Нет, не так, потому что там всё происходит на сцене, а здесь — на открытой местности, там — это представление, а здесь — мистерия, в которой участвуют десятки тысяч людей.

— Но всё-таки это театр — упорствует режиссёр.

— Нет, — настаиваю я на своём. — Это мистерия. Кароль Войтыла участвовал в ней будучи ещё ребёнком. А потом он постоянно приезжал на эти тропы, сначала студентом, затем священником, потом епископом, наконец, кардиналом... Приезжал всегда, как только у него появлялось время и желание. Приезжал, чтобы, уединившись, ходить здесь, вот по этим тропам, и молиться...

Мы возвращаемся в машину и едем дальше, в Краков.

Перевод с польского Тамары Якжины


[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Польша"]
Дата обновления информации (Modify date): 13.01.04 17:18