Из истории меценатства

Евгений Фирсов

Литераторы А.С. Изгоев и Г. Н. Изгоева в письмах меценатам русской эмиграции Карелу и Надежде Крамарж из Чехии и Эстонии

Щедрым меценатам русской культуры в европейской эмиграции — чете Крамарж — Карелу Петровичу и Надежде Николаевне — России есть за что отдать низкий поклон. Именно ими — к тому же людьми состоятельными — раньше всех был услышан крик души многих русских беженцев — учёных, политиков и деятелей культуры. Ведь именно Прага 20-х гг. стала средоточием русской интеллигенции в эмиграции.

И сотни писем с неотложными просьбами и словами искренней благодарности, бережно сохраняемых в архивном наследии семьи Крамарж в Архиве Национального музея в Праге и поныне, подтверждают их щедрое меценатство1. В том же архиве хранится неизвестная ранее переписка видного в дореволюционной России литератора и публициста Александра Изгоева (1875—1935)2, в 1922 году высланного на печально знаменитом «пароходе философов» вместе с другими видными представителями русской интеллигенции. Хотя бы частицу душевных слов благодарности и сердечной признательности Крамаржам стоит сразу же привести. А.Изгоев, несколько лет проживший в Праге, выразил эту признательность удачнее всего. Он писал К. Крамаржу в 1926 году к Рождеству Христову: «Почти четырёхлетнее пребывание моё в Чехии убедило меня, что благо Вашей и моей родины неразрывно связано одно с другим. Где бы я ни очутился, навсегда сохраню память о славянской державе, приютившей русских изгнанников, и её государственном человеке, поддержавшем в нас в минуты упадка веру в Россию»3.

В другом своём письме от 21.XII. 1930 года А. Изгоев вновь подчёркивал значение Крамаржа для всей русской эмиграции: «Когда-нибудь историк разберёт, как это случилось, что Вы, европейски образованный чех, впервые в зрелом возрасте посетивший Россию, ощутил её, как свою вторую родину, почувствовал всю неизъяснимую прелесть и высокое духовное напряжение её общественной жизни и, оставаясь великим чешским патриотом, стал в то же время таким близким русским, своим для них человеком. Трудно русскому человеку, попавшему теперь за рубежом в положение «без-отечественного субъекта», говорить об этих предметах. Но в каждом из нас живёт неистребимая вера, что Россия будет. (Курсив мой — Е.Ф.). А с этой верой неразрывны любовь и уважение к Вам, единственному крупному государственному деятелю Европы, который ни на минуту не изменил России, но до конца пребыл ей верен... Что русские Вас горячо любят и считают своим, это не надо доказывать. Они только бессильны теперь чем-либо, кроме слов, выявить свои чувства. Несомненно, что для славянской взаимности, которая выйдет же из своего нынешнего параличного состояния и снова обнаружит творческую силу, Вы сделали больше, чем кто-либо другой из славянских деятелей...»4.

К этому письму было приложено письмо жены — Галины Николаевны Изгоевой: «Дорогой Карел Петрович! В политике я ничего не понимаю, но я знаю одно, что Вы всегда любили и любите мою Родину и желаете ей добра. Не могу поэтому в день семидесятилетия Вашей знаменитой жизни не поздравить Вас от всего сердца. Живите ещё долгие годы на славу Вашей прекрасной Чехословакии и на благо нам, русским. Да пошлёт Вам Бог сил, здоровья и крепости на дальнейший подвиг Вашей жизни. А Вашей дорогой спутнице жизни, Вашей супруге Надежде Николаевне, шлю свой сердечный привет, поздравления и благодарность за то, что сберегла Вас на пользу и Чехии, и России и облегчала Вам Ваш тяжёлый жизненный путь»5.

 kramarz.jpg (8563 bytes)

Карел Крамарж

Действительно, на долю Карла Крамаржа выпало немало жизненных невзгод и лишений. Но это был целеустремлённый и несгибаемый человек. Родился он в предпринимательской семье. Получил блестящее образование и к 90-м гг. XIX века стал, наряду с Масариком, видным деятелем прогрессивного течения в младочешской партии. Россию он посетил впервые в 1890 году и затем приезжал сюда неоднократно. В 1908-м по инициативе К.Крамаржа в Москве было создано Общество славянской культуры, а в Петербурге — Общество славянской науки. В обоих из них он принимал активное участие, выступал с докладами. Будучи (с 1891) депутатом австрийского парламента, поначалу Крамарж придерживался линии на систематическое упрочение всех сфер жизни чешского народа в рамках монархии. В годы Первой мировой войны Крамарж — один из лидеров внутреннего антиавстрийского движения Сопротивления русофильской ориентации. Разрыв с монархией означал выдвинутый им проект создания союза славянских государств с ведущей ролью России. В мае 1916 года по обвинению в измене монархии он вместе с другими чешскими деятелями подвергся аресту. Процесс длился до середины 1916-го, когда Крамарж был приговорён к смертной казни. Спасением для него стала кончина престарелого императора Франца Иосифа. Вступивший на престол его преемник Карел сменил приговор Крамаржу на 15 лет лишения свободы, а затем в результате амнистии тот уже в июле 1917 года был освобождён. Этот нашумевший тогда процесс был олицетворением гонений против всего чешского народа. В 1918 году Крамарж был избран председателем Национального Комитета в Праге, а после создания независимой Чехословакии в октябре 1918 года стал первым премьер-министром страны и был им до середины 1919-го. И впоследствии Крамарж оставался видным государственным деятелем ЧСР, возглавляя сильную вначале партию национальных демократов и представляя в парламенте интересы промышленно-финансовых кругов. Крамарж возглавлял делегацию Чехословакии на Парижской мирной конференции в 1919 году. В Париже он подтвердил верность своей ориентации на Россию и высказывал надежду, что та недолго будет советской. На переговорах с белой эмиграцией он выступал за создание армии в целях активной интервенции, убеждая союзников в её неотложной необходимости. Его линия в этом отношении расходилась с официальной, представляемой президентом республики Т.Масариком и министром иностранных дел Э. Бенешем. Вместе с русским послом России в Париже Маклаковым К. Крамарж предпринял осенью того же 1919 года турне в Крым и Ростов к Деникину, предложив тогда свой вариант проекта конституции новой демократической России. Крамарж считал (и писал об этом президенту республики), что чехословацкие легионеры не должны возвращаться на родину «украдкой», а должны в первую очередь помочь возрождению России.

В январе 1920 года Крамарж писал: «Обстоятельства изменились, но моим глубоким убеждением остаётся, что Россия воскреснет. Россия возродится! Быть может, позже чем мы ожидали, но возродится непременно... Сверху Россию погубили автократический бюрократизм и большевистское насилие. Пусть грядущая Россия возродится работой снизу, дружной работой всех русских и нерусских своих граждан!»6 Главную роль в процессе возрождения сильной России затем он отводил русской эмиграции, оказывая ей всевозможную поддержку.

Олицетворением России для Крамаржа по-прежнему являлась его русская жена Надежда Николаевна. Она была из старинного богатого купеческого московского рода Хлудовых. В первом браке состояла с известным промышленником Абрикосовым. Бракоразводный процесс с Абрикосовым из-за множества формальностей и препятствий затянулся, и лишь в 1900 году Карелу и Надежде удалось скрепить свою пылкую любовь браком.

Дела молодых и в Чехии, и в России преуспевали. В 900-е годы благодаря прежде всего неутомимой энергии Надежды Николаевны в Крыму рядом с царской резиденцией на берегу моря была воздвигнута их родовая вилла «Барбо». В мае 1915-м состоялось новоселье в фешенебельной вилле Крамаржа в Праге, построенной вблизи и на одном уровне с Пражским Градом. Здесь Крамаржи собирались проводить 6—7 месяцев в году, 4 месяца — в Крыму, а остальное время в чешском имении Либштат, где располагалась принадлежащая им ткацкая фабрика.

Годы шли, но надежды вновь однажды вернуться в Крым в родное «Барбо» теплились. Об этом есть свидетельства в переписке супругов. Надежда Николаевна была удивительно стойкого характера женщина. Это особенно проявилось в годы преследований супругов в Первую мировую войну. Это человек больших знаний, широкого кругозора и большой души. Письма Крамаржа Надежде Николаевне отовсюду, где бы он ни находился, свидетельствуют о том, что он посвящал её во все и большие (в том числе государственно-политические), и малые дела и искал у неё часто совета и поддержки.

Надежда Николаевна, по меткому признанию русского философа И.А. Ильина, с которой он состоял в переписке, относилась к когорте не только сильных, но и благородных натур. Он писал с признательностью: «Меня трогает Ваше живое и глубокое сочувствие моему жизненному служению. У меня так мало радостей от него, и, напротив, так много неприятного и опасного, что идущие от Вас лучи меня просто утешают. Я не верю, что жизнь строится случайностями. Не случайно (хотя и неожиданно) мне были даны в жизни эти лучи, идущие от Вас; не случайна была и их внешняя форма выражения...»7. Это слова глубокой благодарности были высказаны Ильиным в самом конце 1935 года как нельзя вовремя, в следующем году Надежды Николаевны не стало. К. Крамарж пережил её всего на год.

Надежда Николаевна принимала непосредственное живое участие в общественной жизни русской эмигрантской общины в Праге. Вместе с К. Крамаржем она активно содействовала возведению Успенского храма в русском стиле на Ольшанском кладбище (был освящён 22 ноября 1925-го), там нашли свой последний приют многие русские эмигранты. Надежда Николаевна стояла во главе Общества Архангела Михаила, которое заботилось о достойном захоронении и сохранении могил русских православных на Ольшанах в Праге. Её заслуги были с благодарностью оценены в посвящённой ей брошюре «Надежда Николаевна Крамаржова» (чешский вариант её фамилии), изданной в Праге в 1938 году.

В конце каждого из публикуемых писем Крамаржам приводится имеющийся на них регистрационный номер Архива Национального Музея в Праге.

25.XII.1926
Praha. Kral. Vinohrady
Sazavska ul. d. 17, b.7

Глубокоуважаемый Карел Петрович!

Дозвольте поздравить Вас с днём рождения и пожелать Вам ещё долгие годы жить и работать на благо Вашей прекрасной страны. Пожелание эгоистическое, так как почти четырёхлетнее пребывание моё в Чехии убедило меня, что благо Вашей и моей родины неразрывно связаны одно с другим.

Бог один знает, куда приведёт меня дорога из Праги. Есть три пути: в могилу, на новый этап беженского странствования или же, наконец, в Россию. Но где бы я ни очутился, навсегда сохраню память о славянской державе, приютившей русских изганников, и её государственном человеке, поддержавшем в нас в минуты упадка веру в Россию.

А если — в чём я всё-таки уверен — доведётся мне ещё поработать в России, то убеждён, что не раз ещё своим слабым пером смогу секундировать Вам в Вашей великой борьбе за благо славянства и за истинно человеческие идеалы.

Прошу передать многоуважаемой Надежде Николаевне мои сердечные поздравления с семейным праздником.

Искренне преданный Вам Александр Изгоев.

ANM 2/5 1125
Берлин. 14 (27) сентября 1927.

Глобокоуважаемая Надежда Николаевна!

Завтра я уезжаю из Берлина в Гапсаль на зимнее пребывание, переселяюсь из Европы в преддверие если не Азии, то Евразии. Сколько времени мне придётся прожить в Гапсале и куда дальше направиться, не знаю. Я мечтаю к Новому Году быть в Праге, но так много семейных и материальных причин, с которыми надо считаться...

Перед отъездом мне хочется, глубокоуважаемая Надежда Николаевна, поздравить Вас с предстоящим праздником Софии, Веры, Надежды и Любви, который является и днём Вашего Ангела. Рассчитывал, что, может быть, удастся поздравить Вас лично и поехать теперь, хоть на месяц, в Чехословакию. Это оказалось невыполнимым и надо ехать к жене. Не знаю, удастся ли повидать дочь.

Очень прошу Вас, многоуважаемая Надежда Николаевна, передать Карелу Петровичу мой сердечный привет и искренние пожелания в его большой, серьёзной и ответственной работе. За жизнью Чехословакии я не переставал следить в Берлине, буду и в Гапсале иметь о ней представление, хотя и несколько одностороннее, так как мне высылают в Гапсаль только обменное «Pravo Lidu». Впрочем, как старый журналист, я смогу в газете любого направления прочесть, что мне надо, но, конечно, бессилен против замалчивания.

История с «Возрождением» до сих пор не перестаёт меня волновать. Обо многом из того, что произошло, я в своё время говорил Петру Бернгардовичу [Струве. — Е.Ф.] и расценка людей была в общем довольно верной, но если человека, о котором через несколько десятков лет будут писать толстые книги, можно, вне отношения к его взглядам, разыграть таким образом, то чего стоит всё русское общество, левое и правое — одинаково! Неужели напрашивается вывод: оно заслужило пинка большевицкого сапога.

Ещё раз позвольте пожелать Вам и всему Вашему дому всякого благополучия и поблагодарить Вас и Карела Петровича за то сердечное гостеприимство и внимание, которое я и моя жена у Вас встречали и которого мы никогда не забудем.

Искренне преданный Вам А.С Изгоев.

ANM 2/5 1127
Estland. Haapsalu (Hapsal)
23, Lembitu uul.
Гапсаль. 20. XII. 1927

Глубокоуважаемый Карел Петрович!

Надеюсь, что моё письмо из далёкого уголка придёт к Вам вовремя, до Рождества и до дня Вашего рождения, с которым и позволяю себе поздравить Вас и Вашу супругу, глубокоуважаемую Надежду Николаевну.

К сожалению, обязательства сложились так, что мне невозможно оставить на зиму здесь жену — одну: её здоровье во всех отношениях заставляет желать лучшего. Я надеялся, что к Рождеству мне удастся уже быть в Праге, но, по-видимому, поездку придётся отложить до весны. Отсюда, куда газеты даже из ближайшего мирового центра — Берлина доходят только на четвёртый день, я не перестаю с обострённым вниманием следить за событиями в России и в Чехословакии, ставшей для меня за эти четыре года вторым отечеством, и время от времени откликаться на них газетными статьями.

Издали вижу, какое трудное время Вы переживаете. Демократия ещё не отстоялась. Она не создала ещё стойких определённых правящих групп и постоянно сотрясается демагогическими волнами, которые могут даже сдвинуть её с основания. Как и всякое дело рук человеческих, демократия далеко не совершенство, но мы знаем, что и другие режимы не лучше, а, пожалуй, и много хуже. Счастье англичан, что у них почти 300 лет идёт непрерывный эволюционный процесс. Так вот они жили всё время на острове, до недавнего времени почти недоступном для европейских армий...

Моё старое убеждение, что Россия переживает очень длительный процесс, окончательно окрепло. Без внешней войны — прогнозы надо строить на годы. «Оппозиция», конечно, сильно расшатала коммунистическую диктатуру Сталина, но сами по себе Троцкий и Зиновьев бессильны. Сталинская диктатура получит в микрокосме всё, что пережила в десятилетиях Романовская монархия: революционное подполье в интеллигенции (только не социалистическое, а национальное), протест молодёжи, классовое движение рабочих, анархическую ненависть крестьянства и всё это в удобный момент завершится военным бунтом и переворотом. Впрочем, что я Вам об этом говорю! Вы знаете всё это лучше меня, как знаете и то, что славянам надо выдержать и дружно отсиживаться на своих местах, пока не восстановится Россия. Сербы сделают непоправимую ошибку, если поддадутся на итальянскую провокацию. Надо уметь ждать. Сколько ждали чехи! И нам теперь приходится учиться ждать.

Да и мне лично тоже приходится терпеть и ждать — не знаю только, чего-нибудь лучшего, или просто вековечного и вожделенного конца концов. Я сижу буквально в медвежьем углу, правда, в обстановке настоящей нашей зимы, которую я так люблю. Но сказываются годы, да и избалованный за четыре года относительной ласковостью чешского климата, я уже не так доволен, когда мороз щиплет нос и уши или — что хуже — когда коченеют руки. Жизнь веду суровую, деревенскую: колю дрова, ношу из колодца воду, расчищаю во дворе дорожки и проч. А остальное время читаю или пишу. Людей здесь нет. Вследствие болезненного состояния жены мы нигде не бываем и никого не видим.

Позвольте пожелать Вам сил и успеха в Вашей тяжёлой работе и попросить Вас передать Надежде Николаевне мой сердечный привет и праздничные поздравления. Жена просит передать Надежде Николаевне и Вам и её поздравления и пожелания в Новом Году сил и счастья. У неё (как и у меня) главная мечта — ещё раз взглянуть на Петербург и посетить могилу нашей дочери. Другая наша дочь, к сожалению, по тысяче одной причине не могла пока навестить нас здесь. С Новым годом!

Глубоко уважающий Вас А.С. Изгоев.

ANM 2/5 1128-29.

Дорогой Карел Петрович!

В политике я ничего не понимаю, но я знаю одно, что Вы всегда любили и любите мою родину Россию и желаете ей добра. Не могу поэтому в день семидесятилетия Вашей знаменитой жизни не поздравить Вас от всего сердца. Живите ещё долгие годы на славу Вашей прекрасной Чехословакии и на благо нам, русским. Да пошлёт Вам Бог сил, здоровья и крепости на дальнейший подвиг Вашей жизни. А Вашей дорогой спутнице жизни, Вашей супруге Надежде Николаевне, шлю свой сердечный привет, поздравления и благодарность за то, что сберегла Вас на пользу и Чехии, и России и — облегчала Вам Ваш тяжёлый жизненный путь. С сердечным приветом

Преданная Вам Галина Николаевна Изгоева.

Гапсаль 21 декабря 1930 г.
NM 2/5 1122
Estland. Haapsalu (Hapsal)
Lembitu 23
21 декабря 1930 г.

Глубокоуважаемый и дорогой Карел Петрович!

В день Вашего семидесятилетия в душе сотен тысяч русских людей одно пожелание, чтобы Вы жили ещё долго-долго, сохраняя свои силы, и чтобы Вам довелось дожить до воскресения национальной России.

Когда-нибудь историк разберёт, как это случилось, что Вы, европейски образованный чех, впервые в зрелом возрасте посетивший Россию, ощутили её как вторую родину, почувствовали всю неизъяснимую прелесть и высокое духовное напряжение её общественной жизни и, оставаясь великим чешским патриотом, стали в то же время таким близким русским, своим для них человеком.

Политическая общность выросла на этом фундаменте. Он-то и придал ей такую непоколебимую крепость. События уже оправдали Вас, Вашу проницательную, истинно государственную настойчивость, с которой Вы, жертвуя временными выгодами своей личной карьеры, требовали и от союзников и от чешского правительства ещё в 1919 году решительных действий для сокрушения коммунизма.

Не далёк тот момент, когда каждый чешский патриот поймёт, что единственной серьёзной гарантией политической и экономической независимости Чехословакии была и остаётся Великая Россия, как русское государство. И тогда все скажут: а ведь Крамарж нам это говорил ещё давно...

Трудно русскому человеку, попавшему теперь за рубежом в положение «без-отечественного субъекта», говорить об этом предмете. Но в каждом из нас живёт неистребимая вера, что Россия будет: буди! буди! А с этой верой неразрывны любовь и уважение к Вам, единственному крупному государственному деятелю Европы, который ни на минуту не изменил России, но до конца пребыл ей верен.

И хочется думать, что Вы ещё доживёте до той минуты, когда каждый чехословак-патриот почувствует в своём сердце: этой минутой мы обязаны тому, что наш политический кормчий, Карел Петрович Крамарж, в своё время зорко видел, сильно и честно чувствовал и здраво судил...

Что русские Вас горячо любят и считают своим, это не надо доказывать. Они только бессильны теперь чем-либо, кроме слов, выявить свои чувства. Несомненно, что для славянской взаимности, которая выйдет же из своего нынешнего параличного состояния и снова обнаружит творческую силу, Вы сделали больше, чем кто-либо другой из славянских деятелей.

Россия теперь разгромлена. Русские разбиты и унижены. Но ведь нельзя забыть, что русскими сделана Болгария и независимая Сербия, ими же превращённая в великую Югославию. Без русской крови, пролитой на войне с Австро-Венгрией, не было бы свободной Чехословакии. Даже независимая Польша — и та взошла на русской крови. Если и была у России вина перед поляками, она давно и с избытком искуплена.

Вам русский может высказать эти свои интимнейшие мысли, зная, что правда их признаётся за правду и Вами. По ряду вопросов русские с Вами всегда думали единою мыслью и говорили едиными устами. Большей близости нет и быть не может.

Вы для нас один из самых дорогих людей в Европе. Вам мы желаем долгих лет жизни, успеха в Ваших начинаниях, силы и крепости для предстоящей тяжёлой борьбы.

Принося Вам и своё поздравление рядового русского публициста, прошу передать мои чувства уважения и наилучшие пожелания Вашей супруге, глубокоуважаемой Надежде Николаевне.

Искренне преданный Вам
Глубоко Вас уважающий Александр Изгоев.

ANM 2/5 1120-21
Praha-Bubenec
27. Buckova ul. byt. c. 9
prof. Sindlera.
31.VIII.1931.

Глубоко уважаемые Надежда Николаевна и Карел Петрович!

К сожалению, мне не пришлось увидеть Карела Петровича, ни ещё раз навестить Вас, глубоко уважаемая Надежда Николаевна, — Вас уже не было в Праге. Я рассчитываю пробыть в Чехословакии, вероятно, ещё около месяца, до начала октября. Получив железнодорожный билет, хочу возможно полнее использовать его и разъезжаю теперь по прекрасной стране, которую, не знаю, удастся ли мне ещё раз увидеть вследствие осложнений, переживаемых ныне нами, русскими беженцами.

Как и сотни других русских, живущих здесь, не могу не высказать чувства своей благодарности Карелу Петровичу, сказавшему в своей пардубицкой речи о нас такое горячее, глубокое, умное и справедливое слово. Каковы бы ни были нынешние условия, я убеждён, что Карел Петрович говорил не только как друг русских, но и как дальнозоркий пламенный чехословацкий патриот. Правда всё же на его стороне, хотя временные обстоятельства и против него.

Позвольте пожелать Вам, Надежда Николаевна, скорейшего полного восстановления здоровья и выразить надежду, что мне, быть может, ещё доведётся увидеть и в этом году Вас и Карела Петровича. Жена моя неоднократно просила меня в письмах передать Вам и Карелу Петровичу её сердечный привет.

Искренне преданный Вам А.С. Изгоев.

ANM 2/5 1117

Публикуется впервые.


[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Чехия"]
Дата обновления информации (Modify date): 08.11.03 12:26