Представляем автора

Леонид Рабичев

Стихи. Воспоминания

* * *

Неискупленный грех. Роковая вина.
Жажда власти, жестокая власть этикета,
Деньги, дети, забытая богом страна.
Каждый раз как угодно, но выразить это
Старый опыт не мог, не умел, не хотел,
И, мечась и мечтая о новой картине,
Леонардо на грязные пятна смотрел.
Мстил Сальери, снимал проституток Феллини.

Слон

Подъезжает йог на слоне,
Подъезжает такси ко мне,
Подлетает ангел святой:
— Погуляем или домой?

Светофор зеленый горит.
Открывает двери трамвай
И на ухо мне говорит:
— Выбирай свой путь! Не виляй!

А напротив какой-то вздор,
То ли отдых, а то ли труд:
Вдоль бульвара — хвост, как забор,
Два пакета гречки дают.

Прошмыгнул таксист в ресторан.
У трамвая номер не мой.
Два пакета гречки в карман,
На слона сажусь — и домой.

Пугачев

Шпалеры, зеркала, картины,
Картофель, виноградный сок,
О, странный век Екатерины,
Смешались запад и восток.
Князья, раскольники, расстриги,
Неграмотные мужики,
Юнцы, читающие книги, —
Все умирали от тоски.
Такая тяга за границу
Непостижимая была,
С которой не могли сравниться
Ни неудобства, ни дела,
Ни социальные курьезы,
Ни царь, ни бес, ни демиург,
С оброком захватив обозы,
Шел Пугачев на Оренбург.

Дева

Как в картинах Шагала,
Небывалой красы
В небе дева летала,
А под девой часы,

Петушок на шарнире
Кукареку поет,
Две чугунные гири
Механизма завод,

Розы справа и слева
Небывалой красы,
Но воздушная дева
Не глядит на часы,

Как в картинах Шагала,
Красным бантиком рот,
Жениха увидала
И пустилась в полет.

* * *
Палитру к окну передвину,
Рукой до звезды достаю.
Пишу без эскиза картину,
Квартиру свою и твою.

Пишу без эскиза легенду
О споре звезды и свечи.
Желаний зеленые стены.
Обид и надежд кирпичи.

То вытяну, то передвину,
А то пополам разделю
Собаку, гравюру, гардину,
Край неба, тебя на краю.

Осень 1945 года

Кирпичный дом, кирпичное крыльцо,
Чугунное кольцо, замок с секретом,
Испуганное женское лицо,
Какая-то возня за парапетом,

В глазах лучи, а за спиною шепот,
На помощь, как всегда, приходит, опыт.

Здесь кто кого, не кончена война,
Пожатья плеч, улыбки и поклоны,
Упрямого молчания стена —
Передний край последней обороны,

Последняя победы остановка,
Трофейная ее экипировка.
Рояль, трехногий раненый медведь

И горки хрусталя в стеклянной нише,
Старинных кресел золото и медь,
На полке Шопенгауэр и Ницше,

Традиция, провинциальный вкус,
Над полкою распятый Иисус.

И музыка, и вазы на замке,
Оценены по смете самой точной,
Хозяйский нос в солдатском котелке,
Хозяйский глаз у скважины замочной,

И пес хозяйский лает на меня,
И в мраморном камине нет огня,

А я спокоен, пусть вокруг темно,
Пусть этот лай врывается в окно,
Пусть собственник своей заткнется костью,
И холод пусть ко мне приходит в гости,

Я не жалею, я спокоен, пусть
В меня войдет и эта злость и грусть.

1946

Самоподготовка

Стихи
Москва 1990
Издание осуществлено за счет средств автора
Иллюстрации художника Ф.Рабичева

Из воспоминаний

Оборона проходила вдоль Вазузы. Немцы с правого высокого берега непрерывно обстреливали нас. Спали мы в блиндажах, в прямоугольных ямах с земляными нарами, только потолок был из сосновых бревен в три наката.

Пол и нары устилали ветками, вместо двери — плащ-палатка. Спали на земляных нарах, никогда не раздеваясь, тесно прижавшись друг к другу для тепла. Интерьер блиндажа — нары, железная бочка — печка, вдоль стенки ящики с патронами, винтовки, автоматы, освещение — сплющенная снарядная гильза с фитилем — заправлялась бензином.

Когда дул ветер, то весь дым из бочки попадал в глаза. Пока печка топилась, в блиндаже было жарко и по земляным стенкам текли ручейки. Ночью, когда печка остывала, просыпались от мороза, зуб на зуб не попадал, стремительно затапливали, обливали поленья бензином, и они вспыхивали мгновенно, через минуту-две в блиндаже снова было жарко.


[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 25.11.04 10:44