Информация к размышлению

Эдуард Вирапян

Знак вечности

Из всего того, что мы получили в наследство от прошлого, пожалуй, одна вещь до сих пор не изменила ни своей формы, ни своего предназначения. И хотя существование каких-нибудь иных предметов, в той или иной степени пришедших из древности, и тоже не подвергшихся никакому изменению, являются не меньшим открытием, чем колесо, значимость их никогда не была равносильна силе значимости колеса.

Использование человеком надводного пути с целью передвижения имеет самую древнюю историю. Тем не менее, для миграционного процесса его роль несущественна: миновать бури и дойти до цели тогда еще никому не удавалось. И тогда человек, быть может, научился самому главному — он научился ждать. Сколько времени ушло на это, никто не знает. Куда был направлен его взор — тоже. Но чаще всего он видел над собой две вещи. Это были Солнце и Луна. Сперва он лишь любовался ими, потом стал запечатлевать свою любовь на земле. Поскольку над ним стоял круг и нет ничего проще воспроизвести его форму, он начал изображать круги на земле. Когда кругов оказалось так много, что на земле не осталось места, он продолжил рисовать круги на скале. Время не всегда оставляет следы на земле, зато оно оставило их на скале. Возможно с этого момента и начинаются первые чертежи о колесе.

О прошлом мы знаем ровно столько, сколько в нём оставили или потеряли. С другой стороны, этого не могло быть, ибо всё что мы должны оставить или потерять — нас всегда ждёт в будущем. Ничто так не убеждает и в первом, и во втором, как пребывание у египетских пирамид. В свое время меня удивили не сами пирамиды, сколько приближение к ним: знаки прошлого ли, грядущего ли были встречей впереди. Холмы возникли как-то незаметно, словно мираж, о происхождении треугольных форм вообще не могло быть и речи. Я остановил машину и пешком отправился к ним. Возле пирамиды я заметил сидящего на земле мальчика, он играл с песком. Других людей окрест не оказалось. Я направился к мальчику. Услышав шаги, не прерывая занятия, он повернул голову ко мне. Только тогда я увидел, что мальчик слеп. Он рисовал круги на земле. Они были удивительно правильными и в точности повторяли один и тот же размер. Я не стал у него ничего спрашивать, взял его за руку и мы вернулись назад. Ветер, поднявший песок, бил нам в лицо и спину. Где-то недалеко отсюда Екклезиаст изрек: «Не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. Идет ветер к югу, переходит к северу, кружится, кружится, на ходу своем возвращается ветер на круги своя». Слова Проповедника существуют вне пространства и времени, вне связи каких бы то ни было влияний. И только все тот же круг на земле, напоминающий откуда что пришло и куда что должно вернуться. Ничего лишнего, как в пирамиде, но не статикой, а в движении.

Что было дальше, со времен Екклезиаста, уже не имеет значения. Дальше продолжаются, начавшиеся до этого эпохи великих и малых войн, великого переселения народов, строительства морских держав и исчезнувших городов, представления о расстояниях меняются, Христа вначале решают для разбирательства отправить в Рим, после чего, ни в чем не разобравшись, распинают на месте, к написанным уже трудам Геродота и Страбона по истории и географии прибавляется труд Оригена «О началах», возвышается и разрушается Византия, Колумб в нитуда приводит свои корабли, затем в нитуда приводят свои войска французы и в нитуда же, в следующем столетии ведут свои войска германцы, над Японией производится ядерный взрыв, разрушившийся мир оказывается у непонятной черты, в непонятном времени: в Армению снова прибывают римские легионеры, требуя выдать им Ганнибала, а на их родине сенат рассылает последнее предписание миру — «Карфаген должен быть разрушен».

Казалось бы, что общего между этими отдаленными друг от друга сюжетами, если бы не один и тот же свидетель — колесо. Передвигаясь на нем, человек созидал, разрушал, выбирал, терял и ни разу не изменил способа передвижения.

Современная наука утверждает: прародиной человечества является Северная Африка. Мне надо было через нее вернуться в ЮАР. Сопровождал меня только один человек — черный мужчина, много лет служивший в доме моего друга в Кейптауне. Большую часть пути мы проехали на машине. Когда доехали до его родины Малави, он попросил заехать навестить родных, они жили в деревне. Приехали мы туда ближе к вечеру. Перед въездом в деревню начался сильный дождь. Мы с трудом добрались до ближайшего укрытия, выскочили из машины и бросились к нему. Там было темно, электричества в деревне не было. Я услышал голоса, повернулся, за мной еле виднелась дверь. Я тронул ее, она отворилась. Помещение могло быть классом или местом, где собиралось все селение. Дети сидели на соломе, несколько свечей догорали в глубине. В середине помещения стоял седой черный человек, видимо, их учитель. Он произносил слова, дети повторяли их следом: «В начале было Колесо, и Колесо было у Бога, и Колесо было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть, и без Него ничего не начало быть, что начало быть». Дети посмотрели на меня и улыбнулись. Им не разрешили прервать занятия, я пообещал прийти позже. Учитель начал произносить те же слова, они принялись опять повторять их следом. Когда я закрыл за собой дверь, на ней что-то закачалось и упало. Я поднял сорвавшуюся вещь и повесил на место. Это была табличка. В темноте я с трудом прочитал на ней: «Сначала было слово».

«ЕСЛИ ВЫ ВОВРЕМЯ ХОТИТЕ ДОБРАТЬСЯ ДО МЕСТА НАЗНАЧЕНИЯ — ИМЕЙТЕ В ЗАПАСЕ НЕ БАШМАКИ, А КОЛЕСА».

[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 25.09.02 20:41