Представляем автора

Ольга Щепалина

ПАЛ

Ольга Щепалина — поэт неслучайного, тонкорунного дара. Ее перо озарено музыкой радужной сферы. Полнозвучно ее погружение в Неизвестное, откуда расцветают тонко сопряженные меж собой образы, иной раз явно рожденные в Мастерской совершенства...

Однако, даже если Великий Гете был неровен в гениальности своего поэтического полета, то и у Ольги Щепалиной имеются стихи «второго ряда», хотя и на них — отсвет немалого, и не всегда женственного таланта...

О. Щепалиной продолжена тема первой нотой некогда прозвучавшая у французского прозаика Алена Фурнье — щемящее чувство ухода из детства у нее сопряжена с мыслью о Неизбежном Пороге, это мотив, также не раз задетый крылом в сборнике. В нем, подобно летящим песчинкам в песочных часах, сменяются блески солнечных и лунных настроений, смысл и ритм претворены в Поэзию, этой книгой продолжена строфическая кантилена, впервые талантливо заявленная в «Прикосновении» (1993), первой книге поэта и последующих ее многочисленных успешных публикациях в альманахах — «Московитянке» (1997), «Московской музе» и прочих периодических изданиях.

Станислав АЙДИНЯН

* * *
Созвучий, не исполненных на струнах,
На клавишах, не слышных в голосах,
Оставленных томительным кануном,
В безвременьи стоящих на часах,
Не пропустить открытому дыханью,
Не вызволить из цепи роковой,
Не вычесть из своих воспоминаний
И не постигнуть трезвой головой.
Ритм покоряет точностью сиянья,
Покуда сердце ходит по следам,
Прося знамений, словно подаянья,
И в час унынья слушая «не дам!»
Так, существуя тайною в пустыне,
Жизнь вечно открывается в огне:
Видением, забытым на чужбине,
Иль голосом, звучащим в Купине.

27 апреля 1992

КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Льдина на ладони —
звездное сиянье.
В спальне бродит сказка
и листает книжку.
На ресницы хлынет
ветер взмаха крыльев —
сказочные птицы
пролетают мимо.
Детство затерялось
белыми дымами —
в дальней колыбели
спит и не проснется,
не уйдет из дома,
не обгонит время...
Может быть, окликнет,
только не услышим.
Потому что поздно,
спать пора, усталость,
сказочное время
не простит отсрочки —
будут превращенья
непослушным в тягость,
искреннюю правду
назовут обманом...
Так закроем книгу —
давнюю, большую!
В снежном королевстве
пляшет слово «ВЕЧНОСТЬ»,
расцветают розы
и зовет в дорогу
сон такой знакомый, —
неприкосновенный! —
лед прозрачный тает
в глубине вселенной...

23 июня 1989

СТИХИ
Кто говорит со мной стихами?
Я знаю, только все же, кто?
Кто так красиво бредит нами,
что верим и словам, и в то,
что солнце доброго рассвета
нам голос принесет живой
и всех нас отведет домой,
на лучезарную планету;
что эта грязь на тротуаре
исчезнет, клумбы на бульваре
напоит радужный фонтан...
И мы торопимся обман
перенести в страницы яви,
наводим чистоту в дому,
мы вспоминаем об оправе
что дал Господь душе, уму —
кто? Форма — лишь звонок трамвая...
А мы желаем, мы желаем!
Стеклянный занавес разбив,
уходим кто куда, а строки
то переливчатый мотив,
то горизонт любви далекий.

15 июня 1994

* * *
Возвращается детство
По заросшей травою тропинке,
Возвращается тихо,
Удивленно взирая на нас,
И листает всю жизнь,
Словно в книжке цветные картинки,
И доверчиво слушает
Сказочный странный рассказ.

— Это все понарошку?
Конец ведь хороший у сказки? —
Возвращённое детство
Не желает плохого конца!
И как прежде себя
Мы поманим хорошей развязкой
И захлопнем картинки
Перед той, где портрет без лица.

Да, она «понарошку»!
Входи, заплутавшее детство
В мир, где горькое горе
От щедрот своих боль раздает!
Ветер сладостью веет,
Разглашая святое соседство
Терпкой радости утра
С цветком, расточающим мед.

Возвращается детство...
Так флейты касаются губы —
Оборвется лишь звук,
И оно убежит, не простясь.
Заклинатели счастья
Порой молчаливы и грубы,
Когда их окликают.
Оглянется детство, смеясь...

12 июня 1988

* * *
Византийский стеклярус пошел по рукам
И наперсница-радуга в небе погасла.
Мы идем в лабиринте времен, по кругам...
Но любовь не бывает напрасной!

СФИНКС
Любовь фараонов,
породившая зеркальные каноны множества ролей,
умирает в глубинах глаз фаюмского портрета,
и раскрашенные камни
отпечатываются миражом в раскаленном воздухе
Египта;
мираж дробится в греческих трагедиях,
рассыпаясь по Европе множеством изваяний,
и сладострастная идолопоклонница История
кормит грудью раскрашенного сфинкса —
цивилизацию, утончающую кожу настолько,
что она чувствует несуществующий пульс
бесплодной статуи,
впитывающей наши ответы на вопросы.

Страх смерти увековечивает камни,
увековеченные камни увековечивают страх.

11 марта 1989

КРУЖЕВА

Галине Данильевой

Задержала зима возле Сретенья благостный снег...
Это он — мне известны предвестники счастья.
Что случилось? Да просто один человек
Вдруг проникся к другому участьем.

Просто? Вдруг? Не ремесленник автор кружев,
Да кружев, а не кружев — ведь слово всегда своевольно.
Перепутались строки, и в зеркало, тайну задев,
Заглянула душа. Ах, как страшно и больно!

Не в обиду познавшим вкус горьких обид,
Недовольным ни целым, ни частью,
Сквозь сомненья, сквозь иней... Блажен, кто творит
Кружева повторенья, участье,

Тонким почерком чертит на пыльном стекле,
Что в дороге не скрыться от слез узнаванья...
О душа, ты одна в этот миг на Земле
Безымянная между названий!

13 марта 1998

[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 20.10.02 21:26