Борис Пономаренко: художник и поэт

Борис Пономаренко

Стихи разных лет

***
Холод, снег, пустота ожидания,
Стеариновым лучиком свет пишет, будто бы мне в назидание,
Строчки где-то растраченных лет.

***
Между Россией и Германией
Я колесил — и в этой суете
Знаменьем стали для меня и знаменем
Поля — и эти, и, ухоженные — те.

Anlage, Heine und einfache Garten.
Всё так смешалось — просто не понять,
Landkarte стала мне козырной картой,
Которую за жизнь хотел принять.

И режет слух недружеское слово
И шутки, слишком тонкой, плоть,
К которой моё ухо не готово,
Как для кого-то наши гладь иль водь.

И я спешу и, задыхаясь, внемлю
Тому, что сказано, хотя уже
Мой пробил час, и небо тоже немо
И жизнь, как линия на чертеже.

Так ясно, так щемяще непонятна,
Что хочется до одури сберечь —
Amigo mia — это запах мяты,
Mein Schatz — почти прямая речь.

Полярный вальс «Кольцо обручальное»

Позабылось случайное,
затерялось, что прожито,
как кольцо обручальное
в белой тундре нехоженой.

Но крыльцо обветшалое
утро синее, стылое
вдруг осыпало талою
прошлогодней рябиною.

Сразу вспомнилось давнее
и как будто хорошее,
занесённое памяти
непрерывной порошею.

Плеск и крик прилетающих
птиц, простой и нечаянный,
да на солнце растаявших
луж кольцо обручальное.

Обручились навечно мы,
повстречались — непрошены,
здесь с зимой бесконечною
дивной далью заброшенной.

Наших душ неприкаянных,
тёплым светом согретых,
крик, как отзвук случайный
быстротечного лета.

И опять осторожные
листья падают стаями,
и окошко морозное
от дыханья оттаяло.

Здесь причалы для памяти,
что просветы у осени,
и неважно с кем — с нами ли
было до или после всё.

***
Капели —
То громко и звонко вблизи,
То едва — вдалеке.
И плавится золото тонко на чьей-то щеке.

По руке
Стекает на кромку бетона
И дальше к стене,
Как к реке.
Мне кажется,
Вот назову я
По имени зыбкую цель,
Но падает на мостовую
Янтарною каплей апрель.

***
Умирающий Дионис,
Воскрешающийся Даждьбог,
Как на старом холсте вернис,
Словно в скошенном поле стог.

Опоили меня травой,
Жаркой сурицей, и дотла
Всё сгорело, что было тобой,
И корова Земун ушла.

Где весною сухой тростник
Звонко колет кристалл льда,
И ладье — путеводная нить,
Там Танаис течёт вдаль.

Воскрешающий Даждьбог,
Воскреси меня хоть на миг,
Чтобы среди тысяч дорог
Не запутался и не сник.

Чтоб, не думая, узнавал
Мне знакомый лишь мёд губ,
Чтоб в полночном бреду звал
Ту, с которой не счесть мук.

О, Семела, земля, мать,
Лишь забродит весной хмель,
Собирает свою рать
Твой слуга, быстроногий Апрель.

***
Истязает моё тело
Непослушная душа.
Ах, как это надоело —
Жизнь проста и хороша.

Жизнь проста и неумела,
Каждый день за шагом шаг
Отделяй от тела дело,
Словно ты — индийский маг.

Ржавый гвоздь — вещдок из дела
Не спасённого Христа,
Ах, как это надоело,
Хороша жизнь и проста.

Тело, дело, тлен, ненастье,
Так и тлеет не спеша
В отражённом свете счастья
Непослушная душа.

***
Землю — зелёную кошку,
запеленав ремешками дорог,
Вечер качает в окне, как в лукошке,
Алым лучом наступив на порог.

Чуфут-Кале

1
Светом древней звезды
Озарённый не раз,
Охраняет следы
Тех веков диабаз.

2
Вот тень промелькнула тропою,
Обманут недремлющий зверь.
Заныла, сверкнув под луною,
В стене потаённая дверь.

Там женщин толпа — локоть в локоть.
Откуда, за что кара им?
Татарского хана жестокость
Пророчит седой караим.

Но жалобный голос раввина
Не в силах беду превозмочь.
Уносит сухая равнина
Короткую крымскую ночь.

3
Я шёл высокой каменной тропою,
Где свист стрелы смешался с визгом пуль.
А надо мной безоблачной главою
Сиял шербетом пахнущий июль.

***
Вот десять лет прошло,
и снова десять лет,
Я знаю, на земле останется мой след,
Я верю, на земле останется мой след,
Ведь десять лет прошло,
и снова десять лет.

Неловкий слепок слёз,
желаний и забот
Проявится и тихо упадёт,
Я верю-знаю, тихо упадёт,
Ведь десять лет прошло,
и снова десять лет.

На краешек,
как семя в срез межи,
какой-то очень родственной души,
Я верю-знаю, родственной души,
Ведь десять лет прошло,
И снова десять лет.

***
О, если вдруг случайно ты пройдёшь,
Одежд твоих коснусь невольным взглядом,
И тотчас прекратится летний дождь,
И радугу подарит мне в награду.

За долгие и скучные года,
Когда тебя не знал я, и не знала
Ты, что всегда уходят поезда,
Бросая опустевшие вокзалы.

Зал в ожиданье дышит, как душа,
Невнятно искушает голосами,
Как шулер в покере, смешав слова,
Их ловко подменяет словесами.

Нет, ты не жди отрады и тепла,
Кто чист, поверь, всё понимают сами,
Ах, милая, я позабыл вчера,
Зачем я здесь и что случилось с нами,

Зачем смешалась тёплая капель
Внезапно с набежавшими слезами,
Моих приобретений и потерь,
Смывая соответствия и грани.

***

Gertrud Ostermann

Акварельную зыбкость лагуны
Променяв на невнятность небес,
Я твержу, как молитву, бездумно
«Tramontana», «Mistral», «Cadaques».

Чую жар иссушённой оливы
В фейерверках полночных фиест,
И опять повторяю наивно
«Tramontana», «Mistral», «Cadaques».

Но летят беспощадные волны
На беспомощный бот рыбака,
То ли гром, то ли звон колокольный
Отпускает грехи на века.

Но не вечно ничто и не верно,
Паче тем, что и жизнь коротка,
Только ветра кураж беспримерный,
Что из скал изваял облака.

Да из счастья и горечи тканные,
То для встреч, то для долгой разлуки,
Осторожные звуки Сарданы,
Губ сухих непонятные звуки.

***
Может, жёлтым дождём отлучила,
Паутинкой запутав в кустах,
Меня осень, но тают чернила,
Как морщинки на стылых устах.

***
Вот опять поредели закаты,
Стало солнце неяркое шаром,
Воздух осени ясен и внятен,
Чуть коснись — сразу вспыхнет пожаром

Пролетевшего дивного лета,
Лёгким пламенем встреч и потерь,
Недосказанного, недопетого
Ни вчера, ни потом, ни теперь.

Чище, лучше и чуточку строже
И короче становятся дни,
Ароматом мороза на коже
О тебе вдруг напомнят они,

Чтобы сладкой, неведомой болью
Задохнуться и снова вздохнуть,
Между смыслом и сирой юдолью
Златотканую нить протянуть.

***
Успею всё, поверьте, всё успею
И с первым же морозом упаду
Я яблоком, на Вас взглянуть не смея,
В так рано пожелтевшую листву.

И ощутив её шероховатость,
И странную недолговечность звёзд,
Благословлю грехопаденья святость,
Рождающую истину из слёз.

Реальность грёз и глупость сновидений
Я Вам прощу, и сам я не пойму
Неведения боль и вдохновения,
Метафор долгосрочную тюрьму.

Да, жизнь — не суть, и грёзы — не прозрение,
Я жил как пел, а пел я так, как мог,
Но нет судьбы желанней и смиреннее,
Чем яблоком лежать у Ваших ног.

[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Живопись"]
Дата обновления информации (Modify date): 22.03.03 12:35