В основу статьи легли материалы, хранящиеся в московских архивах: в отделе письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ) и в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ). Некоторые документы, посвящённые чешскому и словацкому вопросам и царской дипломатии, в разное время уже были введены в научный оборот. Однако часть ценных материалов внешнеполитического ведомства, причём весьма важных для понимания сути национально-освободительного движения «русских» словаков и чехов в рассматриваемый период, была вообще упущена из виду или была недоступна исследователям до недавнего времени. Да и в целом, казалось бы, достаточно известные исследователям документы (подобно записке об общем положении в Австро-Венгрии агента В.Сватковского в начале Первой мировой войны) во времена идеологической однобокости и «стерильного» подхода к проблематике чешско-словацких взаимоотношений, касающихся словацкого вопроса, были исчерпаны в исследовательском отношении не до конца. Весьма интересны также архивные материалы, раскрывающие цель приезда М.Р.Штефаника в Россию в 1916—1917 гг. и характеризующие его как весьма решительного политика.
В нынешний период относительной общедоступности архивных материалов в посттоталитарное время в истории стран Восточной Европы появилась возможность углубления источниковедческого подхода путём сравнения порой идентичных материалов, обнаруживаемых в разных архивах и в разных фондах. Можем в качестве примера привести найденное нами в ОПИ ГИМ совершенно неожиданно воззвание к чехам и словакам в России от 7 марта 1917 г. на чешском языке, принятое чешско-словацким войском в действующей армии и известное ранее лишь по прессе. Этот исторический документ (в котором впервые провозглашались независимые Чехия и Словачина!) в материалах архива внешней политики содержится в русском варианте, который отличается от оригинала, поскольку был, видимо, выправлен чиновниками МИДа в ходе его продвижения по инстанциям.
Первой в хронологическом отношении запиской, поднимавшей словацкий вопрос, было донесение из Цюриха В.Сватковского, датируемое рубежом 1914—1915 гг.: «Общее политическое положение в Австро-Венгрии. (Славянство, чехи, их настроения и планы. Сообщения Крамаржа, Масарика, Шейнера и др. С приложением карты)».
Среди геополитических планов Масарика по обеспечению с помощью России государственной независимости в вышеуказанной записке поднимался и словацкий вопрос. В ней, в частности, говорилось: «Масарик полагает, что Россия при [возможном] занятии южнословацких земель со смешанным словацко-мадьярским населением могла бы немедленно принять меры к насильственному удалению из этих областей всего мадьярского населения или по крайней мере наиболее сильных его элементов... Масарик далёк от того, чтобы советовать русским подражать во всём мадьярам. Выселение вредных элементов из стратегически необходимых славянству областей может совершаться менее жестоким способом, но оно нужно для создания определённого status quo в данных областях к моменту заключения мира и передела карты Средней Европы...»
Довольно субъективная картина, данная в этом документе Словакии, выглядела следующим образом в видении Масарика: «Весьма сложен вопрос о том, к кому Россия может обратиться в словацких землях для общения с населением и политической его организации. Эта задача тем труднее, что в словацкой земле нет больших городов и потому отсутствуют сколько-нибудь значительные центры интеллигенции. Убогая сама по себе, словацкая интеллигенция в большей своей части в конец развращена мадьярами и мадьяронством. Крепких людей, на которых можно во всех отношениях положиться, у словаков очень мало. Несколько старых добрых имён имеют значение, скорее, символов при отсутствии политических программ. Среди более молодых деятелей есть люди, от которых следует предостеречь ввиду их недавних, не всем в России известных неловких политических опытов. Лица, политическая порядочность которых не подлежит сомнению и которые идут вместе с чехами, это Штефанэк, редактор «Словенского Денника» в Будапеште, Шробар в Ружомберке и адвокат др. Стодола. Всё это представители молодой словацкой интеллигенции...»
Как видим, Масарик выдвигал на первый план те фигуры, которые «идут вместе с чехами», в основном известной группы деятелей промасариковской ориентации.
В материалах МИДа, относящихся к 1916 г., словацкий вопрос подробнее затрагивался в записке от 19 мая, подготовленной специалистом по этому региону М.Приклонским. Историографией 1920-х гг. (с лёгкой руки А.Попова) этому документу была дана весьма категоричная, не без достаточных на то оснований, характеристика, акцентирующая прежде всего элемент противопоставления чехам словаков. Говорилось даже о «ярко выраженном античешском характере» этой записки, что являлось явным преувеличением.
Документ гласил: «Планы чешской организации в России наглядно проявились со времени перенесения её в Киев: она стремится всю массу чехов, находящихся в России, подчинить абсолютно и бесконтрольно дискреционной власти Киевского комитета, а через его посредство Лондонскому комитету Масарика, узурпировавшего представительство интересов всей Чехии перед лицом России и даже всего мира. Они хотят снабдить это революционное правительство будущей Чехии — уже организованным на средства России — войском и денежными средствами, которые имеют в виду собрать со всех чехов и словаков, проживающих в России в качестве пленных и переселенцев, не исключая и тех, которые уже приняли русское подданство». Хотя в записке подчёркивалось, что одной из целей чехов является подчинение всех словаков в России, а в будущем — окончательное поглощение Чехией всего словакского (так в тексте. — Е.Ф.) народа. Это поглощение якобы составляло мечту чехов, не соответствующую чаяниям словаков, в особенности тех, которые живут в Америке (600 000 словаков) и имеют и будут иметь огромное политическое значение для словаков, живущих на славянской прародине. А о словацкой интеллигенции в документе говорилось, что та либо чехизирована, либо привлечена в орбиту чешских вожделений и сочувствует этому поглощению словаков чехами. Деятельность Масарика и его окружения за границей расценивалась как антирусская и антимонархическая.
Очевидно, что Россия стремилась отстаивать свои великодержавные интересы и свою линию внутри Антанты. Подчеркнём здесь лишь, что в записке делался упор на разности менталитетов чехов и словаков, обусловленной разностью исторических судеб и исторического развития, что в полной мере делается в нынешней общественной мысли Чехии и Словакии.
Из архивных материалов АВПРИ большой интерес представляет записка Особого политотдела МИД, подготовленная в сентябре 1916 г. и практически упущенное исследователями из виду «Добавление к секретной записке по чешско-словацкому вопросу», датируемое, видимо, 20 сентября (или началом октября) 1916 г. В словацкой историографии об этом имеется лишь упоминание в трудах Л.Голотика с констатацией, что Россия превосходила страны Запада в вопросе разработки политического урегулирования чехо-словацкого вопроса в тот период.
На основе того же «Добавления к секретной записке...» можно утверждать, что позиция России в отношении чешско-словацкого вопроса и судеб народов карпато-придунайского региона не выглядит однобоко-примитивной, как это уже преподносилось, например, историографией (особенно чешской и советской в послеоктябрьский период их развития). В «Добавлении...» содержалось три комбинации решения чешского и словацкого вопроса: 1) оставление Чехии и Словакии в подчинении Австро-Венгерской монархии; 2) присоединение их к России в виде автономного края, с русским наместником во главе; 3) независимое Чехо-Словацкое государство. В документе подчёркивалось, что в первом случае чешско-словацкий вопрос вернётся в сферу вопросов внутренней политической жизни монархии. В документе подчеркивалось, что осуществление второй комбинации относительно чешско-словацких земель вряд ли было выгодно для России, так как возможное присоединение к ней пусть и славянских, но католических по вероисповеданию народностей, испытывающих влияние германской культуры и исторически с русским государственным бытом не связанных, лишь осложнило бы и без того сложные задачи страны. Это свидетельствовало о достаточно обдуманном подходе России к данному вопросу. Далее говорилось, что более реально политическим интересам России соответствовала бы третья комбинация, к чему и сводятся стремления большинства чешских и словацких политических деятелей.
О Масарике, как политическом деятеле утверждалось, что он до настоящего времени не пользовался особой популярностью у себя на родине, но успел в качестве профессора воспитать среди университетской молодёжи отчуждённость к России и презрение к её отсталому, по его мнению, государственному строю. В глазах составителей записки он своего рода «насадитель» крайне западнических идей.
Составители «Записки» главной задачей России в чехо-словацком вопросе считали предотвращение в его развитии всевозможных влияний, не согласующихся как с национальными стремлениями чехов и словаков, так и с интересами России. В отношении заграничного западного центра национально-освободительной борьбы чехов и словаков, возглавляемого Т.Г.Масариком, а также в отношении чешских землячеств в России документ рекомендовал ограничиться принятием мер, чтобы им в России не оказывалась правительственная поддержка, которой они доныне частично пользовались.
В то же время Россия не должна противодействовать их политической деятельности, направленной к национальному возрождению Чехии, но деятельность эта должна «протекать параллельно и в единении с направляемыми нами чешско-словацкими организациями, находящимися в России».
На основе приведённого выше анализа и последующих рескриптов была ускорена работа по созданию в России автономного процаристского т.н. Народного Совета с Й.Дюрихом во главе. Со второй половины 1916 г., а точнее с октября, усиливается борьба за ориентацию как чешского, так и словацкого национального движения в России. Причём главным в этой борьбе представители демократического течения (во главе с Б.Павлу и Я.Папоушеком и др.) считали магистральную установку на присоединение во что бы то ни стало всей «русской» колонии чехов и словаков (самой многочисленной за границей) к программе парижского Чехословацкого совета во главе с Т.Г.Масариком. Неимоверные усилия со стороны Масарика, а в России — со стороны словака Милана Р.Штефаника в ходе его миссии и его окружения были направлены в тех условиях на то, чтобы во что бы то ни стало лишить всяких полномочий созданный к концу 1916 г. в России Народный Совет во главе с престарелым консерватором Дюрихом. Именно этот сюжет — борьба Масарика против Дюриха — наиболее ярко с большой степенью достоверности и глубоко раскрывается в открытой нами в ГИМе и проанализированной переписке приближённого Штефаника Богдана Павлу и его соратника по киевскому Корпусу сотрудников по делам военнопленных — Ярослава Папоушека. Поскольку с именем Штефаника (как главной «пробивной» силы линии Масарика в российских кругах) мы ещё встретимся, приведём хотя бы кратко основные вехи жизненного пути М.Р.Штефаника — близкого помощника Т.Г.Масарика и преданного делу Словакии деятеля.
Милан Растислав Штефаник (Milan Rastislav
Shtefanik) родился 27 июля 1880 г. в Кошариска (район Сеница). Это словацкий учёный, политик, один из основателей ЧСР, дослужившийся до звания генерала. М.Р.Штефаник родился в семье протестантского священника, в 18 лет по настоянию отца поступил в пражское Высшее техническое училище на строительный факультет. Однако вскоре он перешёл на философский факультет Карлова университета (окончил в1904 г.), а также изучал астрономию и математику. Штефаник активно включился в деятельность словацкого студенческого кружка, его привлекала культурная жизнь Праги. М.Р.Штефаник примкнул к группировке «гласистов» (от названия журнала «Глас», выходившего в начале XX в.). Ориентация на движение «гласистов» привела его к разрыву с отцом, который был последовательным сторонником мартинского центра в словацком национальном движении. В Праге под влиянием Масарика и «гласизма» Штефаник стал убеждённым проводником идеи чешско-словацкой взаимности и необходимости чешско-словацкого сотрудничества. В пражский период он начал свою журналистскую деятельность (в том числе и в журнале «Глас»), способствовал распространению знаний о словаках и их положении в монархии в чешском «Часе». В 1904 г. начал работать в обсерватории близ Парижа, а с 1906 г. — в обсерватории на Монблане. В 1900-х годах Штефаник участвовал в ряде научных экспедиций (Туркестан, Таити, Эквадор, Марокко, Тунис). В 1910 г. он получил французское подданство и даже стал кавалером ордена Почётного Легиона (1914 г.). В период с 1915 по 1919 г. М.Р.Штефаник служил во французской авиации. В 1915 г. помогал в организации воинских частей из военнопленных чехов и словаков в Сербии. Он наладил метеорологическую службу во французской армии. Вместе с Масариком и Бенешем Штефаник в феврале 1916 г. основал Чехословацкий Национальный Совет в Париже, стал одним из заместителей председателя. В интересах чехо-словацкого дела Штефаник использовал свои широкие связи с французскими общественными, научными, культурными, политическими и дипломатическими кругами, например, устроил встречу председателя Совета Масарика с премьером Франции Брианом. При содействии Франции с 1916 г. Штефаник организовывал чехословацкие военные легионы в Румынии, США, Италии, а также в России.(В декабре 1917 г. в Париже появился декрет о создании чехословацкой армии во Франции. Летом 1918 г. М.Р.Штефаник стал генералом в качестве помощника командующего чехословацкой армии. После переговоров в Женеве в октябре 1918г. назначен военным министром Временного правительства ЧСР (был им до мая 1919 г.). С осени 1918 г. он находился при чехословацком армейском корпусе в Сибири в связи с выступлением чехословацких легионов в России. По его предложению было принято решение о переброске легионов в тыл, а затем в ЧСР. Лишь в начале 1919 г. Штефаник вернулся в Европу. Его перелёт из Италии на родину 4 мая 1919 г. стал последним в его жизни. При невыясненных обстоятельствах самолёт перед самым приземлением близ аэродрома Вайноры у Братиславы разбился. Погибли все члены экипажа. Вклад М.Р.Штефаника в создание Чехословацкой республики ныне оценивается весьма высоко.) Во многих отношениях обнаруженные в ГИМе материалы превосходят по своей значимости и содержательности используемые ранее в известных работах по истории освободительной борьбы «русских» чехов и словаков материалы официального происхождения, типа уже изложенных выше записок МИД. Обнаруженные нами материалы из наследия Папоушека, включая письма Б.Павлу (близкого соратника и доверенного лица М.Р.Штефаника), существенно дополняют историю борьбы за признание «русской» колонией чехов и словаков масариковской программы независимого чехо-словацкого государства и создания Совета с Дюрихом во главе, а также его краха. При мощной поддержке именно Милана Р.Штефаника решающую роль в этом, безусловно, сыграли представители так называемой петроградской оппозиции (Павлу, Папоушек, Й.Клецанда и др.). Оппозиция при поддержке прибывшего тогда в Россию майора французской армии М.Р.Штефаника добивалась жёсткого проведения в жизнь директив Масарика и его Парижского Совета. В этой связи выглядит неубедительной имеющая место в современной исторической литературе концепция об исключительной спонтанности присоединения «русских» чехов и словаков (и прежде всего военнопленных) к программе Масарика. Восприятие этой программы происходило в усиленной борьбе и явилось результатом колоссальных усилий пропагандистской кампании по всей России, проводившейся корпусом сотрудников при правлении Союза чехо-словацких обществ в России и так называемого петроградского течения «русских» чехов и словаков.
Обнаруженные нами в ОПИ ГИМ ранее неизвестные исследователям архивные материалы проливают также свет на отношение российской общественности и официальной России к ряду вопросов национального движения чехов и словаков. И что самое главное — на общую атмосферу того времени, на климат и расстановку сил внутри Союза чехо-словацких обществ в России и национально-освободительной борьбы чехов и словаков в целом.
Большая часть доверительной переписки Павлу и Папоушека, изученной и уже публикуемой нами (видимо, та, которая вручалась адресату через надёжных посредников) написана открытым текстом, хотя содержала нелицеприятную критику как своих, так и российских деятелей того времени. Но часть писем, отправлявшихся обычной почтой военного времени, содержит шифровку и имеет свою специфику, хотя при желании нетрудно догадаться, о ком или о чём идёт речь в том или ином случае. Среди этих материалов содержится довольно обширная информация о пребывании Милана Р.Штефаника и ходе его миссии в России. Среди материалов особого политотдела АВПРИ также содержатся ценные источники о деятельности Штефаника в России, относящиеся прежде всего к периоду усиленной борьбы за судьбы дюриховского Народного Совета. В начале 1917 г. Штефаник направил в МИД ряд подготовленных им самим (но, как нам представляется на основе тщательного изучения наследия Павлу и Папоушека, при активном участии именно последних названных деятелей) писем. Письма содержат рукописный автограф Милана Р.Штефаника. Несколько ниже приведём хотя бы часть одного письма, написанного М.Р.Штефаником в Петрограде 9 февраля 1917 г. В МИДе оно было зарегистрировано под № 256 3 марта 1917 г. Этот документ адресован на имя министра иностранных дел. Сопроводительное письмо Штефаника к объёмной развёрнутой записке по делу с чешско-словацким Национальным Советом Дюриха гласило: «Ваше превосходительство, сим имею честь довести до сведения Вашего Высокопревосходительства, что Чешско-словацкий Национальный Совет единогласно решил исключить депутата Й. Дюриха из состава членов Национального Совета. Я считаю своим долгом довести до сведения Вашего Высокопревосходительства этот печальный акт, на который Чешско-словацкий Национальный Совет был вынужден [пойти] всеми обстоятельствами деятельности г-на Дюриха. Прошу принять уверение в моём совершенном почтении и глубокой преданности. Милан Штефаник, член Чешско-словацкого Национального Совета, в Петрограде, дня 9 февраля 1917 г. Его Высокопревосходительству Господину Министру Иностранных дел Н.Н.Покровскому.» Далее следовала подробнейшая записка Штефаника, излагавшая дело с Советом Дюриха в России. Её текст насчитывает более 14 страниц, поэтому мы не можем опубликовать этот документ целиком. На записке Штефаника (также под № 258) имеется пометка от руки: было прочтено министром на совещании 10 февраля 1917 г. Начало документа от имени Милана Р.Штефаника гласило: «Его превосходительству господину Министру Иностранных Дел Н.Н.Покровскому. Ваше превосходительство. На приёме у Вашего превосходительства, имевшем место 25 января с.г., я коснулся некоторых вопросов, связанных с нашим чешско-словацким движением, причём относительно деятельности г.Дюриха я был вынужден объяснить Вашему Высокопревосходительству причины, которые, по моему мнению, лишают г.Дюриха нравственного права занимать в будущем положение одного из лидеров нашего движения и которые лишили его доверия не только Чешско-Словацкого Национального Совета, но и громадного большинства всех чехов и словаков. Имея в виду тяжесть приговора, считаю себя обязанным объяснить психологию момента. Не с лёгким сердцем, а с болью в душе и после долгого колебания мы решили выступить против человека, который был нашим сотрудником и которого чешско-словацкое общество в России и Русское Императорское Правительство встретило с надеждой и доверием. Это дело для нас тем более прискорбно, так как для того, чтобы преодолеть кризис, мы должны расходовать нашу энергию и нравственный кредит на устранение препятствия, лишним образом тормозящего правильное развитие нашего национального движения. Если Ваше Высокопревосходительство знало бы все подробности, которые вынудили нас поступить так, как мы поступаем в настоящее время, мы уверены, что со стороны Вашего Высокопревосходительства мы получили бы absolutorium так же, как нам его дала наша совесть. И в настоящее время из громадного материала выбираю лишь только те факты, которые необходимы для оправдания приговора, вынесенного Чешско-Словацким Национальным Советом.» Первый раздел записки Штефаника министру иностранных дел под названием «Мандат г-на Дюриха» включал следующие пункты: — Каково было положение г-на Дюриха до отъезда за границу; — Почему и как был послан г-н Дюрих за границу; — Каковы полномочия г-на Дюриха; — Наша точка зрения относительно личного полномочия; — Отношение г-на Дюриха к Чешско-Словацкому Совету. Второй раздел назывался «Финансовые комбинации г-на Дюриха», третий — «Политическая неспособность г-на Дюриха», и четвёртый, завершающий, раздел документа — «Нелояльность». Из самого духа этого и других документов очевидно, что по большому счёту усилия Штефаника как представителя парижского Чехо-Словацкого Национального совета (не забудем — Штефаник приехал в Россию одновременно и как военный французский эмиссар) были в конечном счёте направлены на ослабление геополитического влияния России в средней Европе.В легионерской чехословакистской литературе 20-х гг. делалась попытка отрицать факт, что одной из причин, приведших к миссии Милана Р.Штефаника (а несколько ранее — Дюриха) в Россию, — был словацкий сепаратизм и необходимость урегулирования взаимных отношений среди «русских» чехов и словаков. Всё же прежде всего по основным результатам миссии Милана Штефаника в Россию можно судить, что урегулирование здесь словацкого вопроса также, несомненно, (наряду с другими) входило в задачи как Штефаника, так и представителя американской «Словацкой Лиги» Густава Кошика в ходе их русского турне. Не в одном из проанализированных нами ранее документов периода Первой мировой войны деятелей Союза Чешско-Словацких обществ в России содержались рекомендации настоятельно учитывать в повседневной текущей работе всей колонии словацкий национальный компонент. Кроме того подчеркнём, что словацкое национальное самосознание на примере реалий «русской» колонии было достаточно развитым, вопреки утверждениям прежней, особенно легионерской историографии. При исследовании этой сложной проблематики мы учитываем в методологическом отношении положение о том, что степень интенсивности национального самосознания определяет будущность народа.
В результате долгих и трудных переговоров (и даже «нервных», как отмечали современники) Штефаника как с Дюрихом, так и с правлением Союза Чешско-Словацких обществ (при мощной поддержке и даже нажиме Штефаника и при действенной помощи Павлу и петроградского течения) произошла привязка словацкого землячества в России к чехословакистской и профранцузской ориентации парижского Чехословацкого Национального Совета. Другим шагом Штефаника в деле жёсткого «урегулирования» так называемого словацкого сепаратизма было сведение на нет усилий словацкой общественности в России по подготовке во второй половине 1916 г. съезда словаков. Штефаник в письменном виде заявил, что в данный момент съезд мог бы стать или политической демонстрацией, или проявлением словацкого сепаратизма в отношении чехов, и высказался решительно против созыва съезда словаков в России.
По-военному категоричная позиция Штефаника сделала своё дело, съезд так и не состоялся, и исчезли какие-либо планы создания в России независимой словацкой организации. Досталось от Штефаника словацкому профессору в России Квачале, который придерживался скорее пророссийской ориентации и ранее подверг в своей записке сомнению саму идею объединения чехов и словаков в едином государстве.
Следует также подчеркнуть, что на дуалистической концепции («независимая Словакия и независимые Чешские земли объединяются в единый государственный организм») будущего государственного устройства (сформулированной в условиях России ещё в октябре 1916 г. представителями словацкой интеллигенции В.Гурбаном, Й.Грегором, Тайовским и др. под названием «Наша цель») с приездом Штефаника уже не делался упор.
Видимо, к тому времени М.Р.Штефаник, как никто другой из словацких политических деятелей, осознал, что лишь в тандеме с чехами в сложившихся геополитических условиях в Европе могла быть достигнута независимость (пусть на первых порах и неполная) словацких земель. О плюрализме взглядов живущих в России словаков на проблему путей решения словацкого государственного устройства и его различные варианты с этого времени говорить затруднительно. Исторические источники же подтверждают, что этот плюрализм был присущ словакам. Так, один из активных деятелей словацко-русского общества памяти Л.Штура, существовавшего в России, В.Дакснер в начале 1916 г., например, не усматривал «при объективном подходе никакой опасности в нашем присоединении к России, как нет этой опасности и в присоединении к чехам».
Вернёмся, однако, к фондам Архива внешней политики (АВПРИ). Здесь хранится ещё один чрезвычайно важный документ, значение которого (для развития национального движения чехов и словаков как в России, так и в целом) ещё не до конца оценено исследователями. Почему так произошло — это тема специального научного исследования. В АВПРИ находится русский вариант «Провозглашения Чешско-Словацкого Народного войска в России» от 7 марта 1917 г. Приведём его текст целиком:
«Происходят великие исторические события. Россия, наша могучая покровительница, свергла иго чуждого её народу засилия германофилов и на развалинах абсолютизма создала правительство, пользующееся неограниченным доверием самых широких народных слоёв.
Наше горячее поздравление, наше искреннее приветствие братскому русскому народу шлём мы именем всех чехов и словаков, как находящихся в рядах русской армии, так и работающих в тылу на русскую оборону и ещё томящихся в лагерях для военнопленных по вине старого правительства, не сумевшего достаточно использовать эти народные силы, искренне преданные не только своей родине, Чехо-Словачине, но и её покровительнице, великой России.
Приветствуя новое русское правительство, мы счастливы выразить ему во главе с М.В.Родзянко наше безграничное доверие и надежду на его помощь.
Братья чехи и словаки! В этот решительный исторический момент мы в глубокой преданности России и её благородным союзникам: Англии, Франции, Италии, Румынии, Сербии, Бельгии, Черногории и Португалии, и опираясь на их высокую помощь и содействие, объявляем Чехию и Словакию независимым государством, предоставляя мирной конференции точно определить его границы.
Мы признаём проф.Масарика временным диктатором самостоятельного государства Чехии и Словачины и председательствуемый им Чешско-Словацкий Комитет в Париже временным правительством, которому приносим присягу на верную службу!
Чехи и словаки в России, работающие на оборону и находящиеся в лагерях для военнопленных! Немедленно по получении сего провозглашения законным порядком присоединяйтесь к нашему постановлению, принятому во имя родины.
Чехи и словаки в Англии, Франции, Италии, Америке и других странах, поздравляем Вас с близким осуществлением наших заветных идеалов! Да здравствует независимая Чехия и Словачина, да здравствует её диктатор проф.Масарик!
Слава великому русскому народу, его новому правительству! Слава нашим союзникам: Англии, Франции, Италии, Румынии, Сербии, Бельгии, Черногории, Португалии и Японии!
К дружной работе, братья чехи и словаки, на счастье и славу народа, ведь заря свободы уже освещает наши родные горы!
Мученики, павшие за свободу, да благословят наш ратный подвиг и наше государственное строительство!
Действующая армия, 7 марта 1917 г.»
Далее следовали подписи чехов и словаков — офицеров чешско-словацкого войска в России (всего более 60 подписей).
Чешский вариант (на хорошем чешском языке) текста был обнаружен нами в ГИМе. Ни тот, ни другой вариант не использовались в исторической литературе, а ссылки давались в основном на пересказ этого заявления в русской прессе того периода. В ходе текстологического анализа выявляется определённая разница русского и чешского варианта воззвания. Так, например, во втором абзаце его в русском вариантов значится термин Чехо-Словачина, в то время как в чешском варианте «Чехия и Словач» стояли раздельно.
В четвёртом абзаце вместо «объявляем Чехию и Словачину независимым государством» в чешском варианте стояло «объявляем земли короны чешской, Чехию, Моравию, Силезию, Словач, Лужицу и Кладско единым и независимым государством...»
Чешский текст был написан от руки каллиграфическим почерком, очевидно писарем чешско-словацкого войска. Документ заверялся круглой печатью «Офицерское собрание. 3-й Чешско-Словацкий полк Яна Жижки».
Документ уникальный, ибо впервые в истории освободительного движения чехов и словаков провозглашались независимые «Чехия и Словач» (в русском варианте — Чехо-Словачина). В истории национального движения он остался не оценённым по заслугам прежде всего потому, что возник в условиях России ещё до приезда сюда Т.Г.Масарика и намного опережал развитие национального движения за пределами России. Отсюда прежде всего негативное отношение Масарика к документу, подписанному и заверенному русским командиром полка полковником Н.П.Мамонтовым.
В существующей мемуарной и исторической литературе, как правило, негативное отношение Масарика к этому документу, событиям и самому Н.Мамонтову объяснялось честолюбием последнего, стремлением якобы выслужиться и стать во главе Чешско-Словацкого войска. На основе новых проанализированных нами материалов стоит отбросить все эти вымыслы, укоренившиеся особенно в чешской легионерской литературе. Масарику также, по свидетельству очевидцев, было не по нутру объявление его диктатором самостоятельного государства Чехии и Словачины.
Но ведь в условиях военного времени этот термин не носил вовсе того наполнения, которое слово «диктатор» получило в межвоенный период, во времена установления во многих странах региона диктаторских, фашистских и полуфашистских режимов. Так что роль русского офицера и военного журналиста в годы Балканских и Первой мировой войн Н.Мамонтова, не за страх, а за совесть служившего чешско-словацкому делу, пользовавшегося огромным беспрекословным авторитетом среди чехов и словаков (это подтверждают мемуары чешских и словацких легионеров), в деле организации чешско-словацкого войска в России и национального движения чехов и словаков в целом должна быть пересмотрена в позитивном плане и оценена весьма высоко.
В русской историографии этому помешало то обстоятельство, что полковника и журналиста Н.Мамонтова в своё время просто по незнанию перепутали с белогвардейским генералом Мамонтовым и эти материалы до сих пор не трогали.
(Другие материалы из «дела Мамонтова» в ОПИ ГИМ введены в научный оборот: Firsov Jevgenij. Boj Cechu a Slovaku v Rusku o Masarykuv program v letech 1916—1917 a Masarykuv odkaz moderni demokracii // Prvni svetova valka, moderni demokracie a T.G.Masaryk. Praha. 1995. S. 103—114. Причём этот злой рок преследует имя Н.П.Мамонтова до сих пор. Так в материалах И.Порочкиной и И.Иванова (см. Masarykuv sbornik. X. Praha, 2000. S. 230) вновь присутствует эта путаница полковника Н.П.Мамонтова с генералом К.К.Мамонтовым, хотя частично этот миф был нами уже развеян на различных российских и зарубежных научных конференциях в 90-е годы и в ряде опубликованных научных статей.)
[На
первую страницу (Home page)]
[В раздел "Словакия"]
Дата обновления информации (Modify
date): 25.09.03 22:14