Представляем автора
Юлия
Дьяконова
Только волк
Памяти
Анастасии Христенко посвящается
«Ну
как, оборотня-то поймали?
— Поймали.
— И что?
— Да сняли с него красную шапку, и все дела».
Разговор охотников
Иржи Небыль. «К вопросу о Красной Шапочке», ч. II, гл. XVII.
— Па-ап, ну
расскажи! — подпрыгивая на диване и болтая
ногами, ныла Настенька Караваева, и голосок ее
при этом забавно подрагивал.
— Я же
рассказал... Две почти... — простонал
Караваев-старший, в десятый раз оторвавшись от
чертежа, и вздохнул украдкой.
— Одну еще?
— не унималась дочь.
— А тебе
мало? — он наконец обернулся и ласково взглянул
на Настю поверх очков.
— Мало.
Когда я маленькая была, ты мне сказок не
рассказывал, а теперь поздно, — скорбно сказала
девочка.
— Так уж и
поздно? — удивился Караваев. — А чем тебе Красная
Шапочка не угодила?
— Так
нелогично же.
— Что-о?!! —
оторопел тот.
— Так наша
классная руководительница говорит. Неправильно,
значит.
— Что
неправильно? — переспросил Настеньку
обескураженный Караваев.
— Ну ты
«Человек и закон» смотришь? Хронику
происшествий? Так вот, девочка маленькая,
какой-то уголовник ее по пути напугал — сказался
волком, а она же не знает, какие бывают волки, и
дороги не знает — первый раз одна идет, вот она и
ошиблась домом и бабушкой тоже, особенно, если у
двора этого самого «волка» снова встретила, ну и
вызвала охотников; результат — два трупа и ребенок
в истерике. И это — сказка?!
— Да,
однако, от академика Шарля Перро одни рожки да
ножки остались... — резюмировал уныло ее
собеседник.
— Вот
именно, ведь кто у Перро мог про эту историю
знать? Только волк, остальные все умерли. Ну и кто
после этого твой академик? — заключила Настя
победоносно.
— А у
братьев Гримм их из живота у волка вытащили... —
робко попытался внести жизнерадостную нотку в ее
рассказ отец.
— Так,
может, если уж из живота и по-сказочному, бабушка
была оборотень, и не больная, а беременная. Если у
нее такая маленькая внучка, то ведь она и сама не
старая, да? Ну, она обернуться не успела, так,
волчицей и стала рожать. Представляешь реакцию
ребенка?!
— Глядя на
тебя, признаться, нет... Ну, а остальное? — с
любопытством осведомился он.
—
Остальное сплетни. Как у нас баба Зина во дворе
рассказывала же, что к ней в окно скелеты
заглядывают, а это Ивашкин из второго подъезда.
— Но Валя
Ивашкин мальчик полный... если не сказать больше...
— заметил Караваев.
— Так это
он череп ей в окно высовывал, из нашего кабинета
стащил. Его отчим за это ремнем отлупил, у него
отчим — зверь, как у братьев Гримм, — горячо
втолковывала ему Настя.
— Эти-то
здесь при чем? Братья у Ивашкина вроде бы не
Гримм, а тоже Ивашкины, — неудачно отшутился
Караваев.
Настя
глянула на отца с откровенным сожалением:
— Ну Боже
мой, надоело объяснять же. Ну, смотри, если этот
уголовник — Красной Шапочки будущий отчим? Ну то
есть матери ее любовник? Ведь зачем иначе маме с
утра пораньше такую маленькую девочку отсылать
из дома? Вот дочка его на незнакомой дороге и
встретила. Он же ее по имени знал, помнишь? А она
перепугалась, заблудилась, побежала домой и
обнаружила «волка» в маминой постели. Конец
смотри в хронике происшествий... — безжалостно
закончила Настя и отметила пренебрежительно: —
Ну, то есть, конечно, если девчонка это все вообще
не выдумала.
— А зачем
бы ей? Да так сложно... — засомневался
несообразительный Караваев-старший.
— В
простое не поверят, — хмуро пояснила та. — Вот я
же позавчера, когда опоздала ко второму уроку,
сказала, что попала под метеоритный дождь, — с
оттенком законной гордости объявила Настенька.
—
Поверили? — изумился её отец.
— А как же.
Я сегодня Витьке Короленко из 2-го «А» даже
воронку за пятнадцать копеек показала.
— На
мороженое не проси... Постой, а на самом деле что
было?
— Что на
самом деле? А, так это объяснять долго, да ты все
равно и не поверишь.
— И все-таки?
— приготовился не верить заинтригованный
родитель.
— Ну, в
общем, мы ходили пластинку покупать «Зеленые
глаза». С Юлькой Христенко, в «Мелодию».
— А почему
не поверю? — недоуменно спросил Караваев.
— Ну, если
эту пластинку поставить... То из нее вылезут
стра-аашные зеленые глаза... — таинственно начала
Настя, но тут же сбилась с тона, перейдя на
обычную скороговорку: — А потом они станут
появляться на шторах, на потолках, а потом
появятся зеленые пальцы, а после пальцев — зеленые
руки, а когда появятся руки — то они утащат
Юлькиного брата Вовку, а затем Юлькину маму, а уж
в последнюю очередь — саму Юльку. Только мы с ней
договорились, когда ее маму утащат, Юлька мне
скажет, а сама у бабушки ночевать будет, вот.
— Слушай, а
зачем вам все эти страсти?
— Так
Юлька же во вторник подралась с Короленко, и ее
мать к директору вызывают.
— Зачем
дрались-то?
— А
Короленко сказал, что мы обе дуры и что он в
Пиковую Даму не верит.
— Ну что ж,
думаю, что это логично, — ядовито согласился
Караваев, усмехнувшись.
— Это?!
Логично?! — в запальчивости Настя даже
подпрыгнула на диване. Пружины протестующе
ахнули. — Да он эту Даму сам видел! Мы ее в подвале
вызывали, во вторник! Она будущее предсказывает.
Предсказала же она ему каменную кожу, и все так и
вышло.
— Это ты о
чем? — поощрил заинтересованный Караваев.
— Ну, когда
я ему сегодня яму от метеора показывала... ох, то
есть не от метеора, а от экскаватора... а, все
равно, вот он и полез метеор выкопать, упал в яму и
сломал... предплечье, кажется. Или плечо? В общем,
его папа сказал, что ему гипс до пояса наложили,
представляешь, и что он мне уши надерет и тебе
пожалуется. Это я нарочно тебе говорю, чтобы
первая успеть и чтоб ты не ругался. Я же Витьку
лезть не заставляла. А тебя тоже к директору
вызывали, из-за Витьки. Ты ругаться не будешь? —
опасливо осведомилась Настя.
— Успела,
нечего сказать, — сняв очки, он аккуратно убрал
их в футляр. Неравный бой с узлом «Б» опирания
балки явно откладывался на неопределенное время.
Чтобы переменить разговор, он спросил:
— А что с
пластинкой? Глаза вылезли?
— А я не
знаю. Юльки два дня в школе нету. И ее брата в саду
тоже нету.
— А мама ее
к директору приходила? — попытался Караваев
отогнать смутно беспокоившую его мысль.
— Не-а, не
было ее! Я бы знала. Так сказку расскажи, а? — и
добавила неожиданно: — Или я гулять пойду... Около
подъезда... Раз ты не ругаешься.
Дочь
заискивающе взглянула на отца.
— Гм... —
задумчиво промычал тот. — Ругаюсь. Про себя... про
тебя то есть. Сейчас начну вслух! — внушительно и
резко ответствовал родитель, задумчиво
покусывая карандаш.
Мысли его
были далеко.
— Я так и
знала, — произнесла Настя плачущим голосом. — Ну
па-ап... — она ловко скатилась с дивана и быстро с
некоторым испугом потянула его за рукав. — Ну
пап!
Караваев
пристально, странно, совсем по-новому поглядел на
дочь, надел очки, снял их, протер нервно, надел
опять, пряча глаза, мягко отстранил девочку и
вышел в коридор. Оттуда донеслось:
— Настена,
а телефон Христенко ты не помнишь?.. Ах, вот,
Наталья Ивановна, председатель родительского
комитета... где-то здесь, сейчас-сейчас...
— Пап, а
меня Алина зовет, я гулять пойду, ладно? —
донеслось до Караваева.
Настенька
смерчем пронеслась мимо него, и вслед за хлопком
двери раздался дробный топоток ее сандалий по
ступенькам. Но Караваев ничего не слышал. Ничего,
кроме длинных бесконечных гудков в телефонной
трубке... и еле слышно — вроде бы странный,
тягучий, навязчивый мотив... Или это помехи? — он
пошарил по карманам в поисках ключей.
— Нет, чушь, ерунда
какая-то. Нелогично же... А все-таки... Проверить,
что ли? Как бы чего... Дом семь — это рядом, близко
совсем, я же ненадолго... — думал Караваев,
торопливо надевая куртку.
[На
первую страницу (Home page)]
[В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify
date): 06.10.02 11:19