Представляем автора

Юлия Дьяконова

Только волк

Памяти Анастасии Христенко посвящается

«Ну как, оборотня-то поймали?
— Поймали.
— И что?
— Да сняли с него красную шапку, и все дела».

Разговор охотников
Иржи Небыль. «К вопросу о Красной Шапочке»,
ч. II, гл. XVII.

— Па-ап, ну расскажи! — подпрыгивая на диване и болтая ногами, ныла Настенька Караваева, и голосок ее при этом забавно подрагивал.

— Я же рассказал... Две почти... — простонал Караваев-старший, в десятый раз оторвавшись от чертежа, и вздохнул украдкой.

— Одну еще? — не унималась дочь.

— А тебе мало? — он наконец обернулся и ласково взглянул на Настю поверх очков.

— Мало. Когда я маленькая была, ты мне сказок не рассказывал, а теперь поздно, — скорбно сказала девочка.

— Так уж и поздно? — удивился Караваев. — А чем тебе Красная Шапочка не угодила?

— Так нелогично же.

— Что-о?!! — оторопел тот.

— Так наша классная руководительница говорит. Неправильно, значит.

— Что неправильно? — переспросил Настеньку обескураженный Караваев.

— Ну ты «Человек и закон» смотришь? Хронику происшествий? Так вот, девочка маленькая, какой-то уголовник ее по пути напугал — сказался волком, а она же не знает, какие бывают волки, и дороги не знает — первый раз одна идет, вот она и ошиблась домом и бабушкой тоже, особенно, если у двора этого самого «волка» снова встретила, ну и вызвала охотников; результат — два трупа и ребенок в истерике. И это — сказка?!

— Да, однако, от академика Шарля Перро одни рожки да ножки остались... — резюмировал уныло ее собеседник.

— Вот именно, ведь кто у Перро мог про эту историю знать? Только волк, остальные все умерли. Ну и кто после этого твой академик? — заключила Настя победоносно.

— А у братьев Гримм их из живота у волка вытащили... — робко попытался внести жизнерадостную нотку в ее рассказ отец.

— Так, может, если уж из живота и по-сказочному, бабушка была оборотень, и не больная, а беременная. Если у нее такая маленькая внучка, то ведь она и сама не старая, да? Ну, она обернуться не успела, так, волчицей и стала рожать. Представляешь реакцию ребенка?!

— Глядя на тебя, признаться, нет... Ну, а остальное? — с любопытством осведомился он.

— Остальное сплетни. Как у нас баба Зина во дворе рассказывала же, что к ней в окно скелеты заглядывают, а это Ивашкин из второго подъезда.

— Но Валя Ивашкин мальчик полный... если не сказать больше... — заметил Караваев.

— Так это он череп ей в окно высовывал, из нашего кабинета стащил. Его отчим за это ремнем отлупил, у него отчим — зверь, как у братьев Гримм, — горячо втолковывала ему Настя.

— Эти-то здесь при чем? Братья у Ивашкина вроде бы не Гримм, а тоже Ивашкины, — неудачно отшутился Караваев.

Настя глянула на отца с откровенным сожалением:

— Ну Боже мой, надоело объяснять же. Ну, смотри, если этот уголовник — Красной Шапочки будущий отчим? Ну то есть матери ее любовник? Ведь зачем иначе маме с утра пораньше такую маленькую девочку отсылать из дома? Вот дочка его на незнакомой дороге и встретила. Он же ее по имени знал, помнишь? А она перепугалась, заблудилась, побежала домой и обнаружила «волка» в маминой постели. Конец смотри в хронике происшествий... — безжалостно закончила Настя и отметила пренебрежительно: — Ну, то есть, конечно, если девчонка это все вообще не выдумала.

— А зачем бы ей? Да так сложно... — засомневался несообразительный Караваев-старший.

— В простое не поверят, — хмуро пояснила та. — Вот я же позавчера, когда опоздала ко второму уроку, сказала, что попала под метеоритный дождь, — с оттенком законной гордости объявила Настенька.

— Поверили? — изумился её отец.

— А как же. Я сегодня Витьке Короленко из 2-го «А» даже воронку за пятнадцать копеек показала.

— На мороженое не проси... Постой, а на самом деле что было?

— Что на самом деле? А, так это объяснять долго, да ты все равно и не поверишь.

— И все-таки? — приготовился не верить заинтригованный родитель.

— Ну, в общем, мы ходили пластинку покупать «Зеленые глаза». С Юлькой Христенко, в «Мелодию».

— А почему не поверю? — недоуменно спросил Караваев.

— Ну, если эту пластинку поставить... То из нее вылезут стра-аашные зеленые глаза... — таинственно начала Настя, но тут же сбилась с тона, перейдя на обычную скороговорку: — А потом они станут появляться на шторах, на потолках, а потом появятся зеленые пальцы, а после пальцев — зеленые руки, а когда появятся руки — то они утащат Юлькиного брата Вовку, а затем Юлькину маму, а уж в последнюю очередь — саму Юльку. Только мы с ней договорились, когда ее маму утащат, Юлька мне скажет, а сама у бабушки ночевать будет, вот.

— Слушай, а зачем вам все эти страсти?

— Так Юлька же во вторник подралась с Короленко, и ее мать к директору вызывают.

— Зачем дрались-то?

— А Короленко сказал, что мы обе дуры и что он в Пиковую Даму не верит.

— Ну что ж, думаю, что это логично, — ядовито согласился Караваев, усмехнувшись.

— Это?! Логично?! — в запальчивости Настя даже подпрыгнула на диване. Пружины протестующе ахнули. — Да он эту Даму сам видел! Мы ее в подвале вызывали, во вторник! Она будущее предсказывает. Предсказала же она ему каменную кожу, и все так и вышло.

— Это ты о чем? — поощрил заинтересованный Караваев.

— Ну, когда я ему сегодня яму от метеора показывала... ох, то есть не от метеора, а от экскаватора... а, все равно, вот он и полез метеор выкопать, упал в яму и сломал... предплечье, кажется. Или плечо? В общем, его папа сказал, что ему гипс до пояса наложили, представляешь, и что он мне уши надерет и тебе пожалуется. Это я нарочно тебе говорю, чтобы первая успеть и чтоб ты не ругался. Я же Витьку лезть не заставляла. А тебя тоже к директору вызывали, из-за Витьки. Ты ругаться не будешь? — опасливо осведомилась Настя.

— Успела, нечего сказать, — сняв очки, он аккуратно убрал их в футляр. Неравный бой с узлом «Б» опирания балки явно откладывался на неопределенное время. Чтобы переменить разговор, он спросил:

— А что с пластинкой? Глаза вылезли?

— А я не знаю. Юльки два дня в школе нету. И ее брата в саду тоже нету.

— А мама ее к директору приходила? — попытался Караваев отогнать смутно беспокоившую его мысль.

— Не-а, не было ее! Я бы знала. Так сказку расскажи, а? — и добавила неожиданно: — Или я гулять пойду... Около подъезда... Раз ты не ругаешься.

Дочь заискивающе взглянула на отца.

— Гм... — задумчиво промычал тот. — Ругаюсь. Про себя... про тебя то есть. Сейчас начну вслух! — внушительно и резко ответствовал родитель, задумчиво покусывая карандаш.

Мысли его были далеко.

— Я так и знала, — произнесла Настя плачущим голосом. — Ну па-ап... — она ловко скатилась с дивана и быстро с некоторым испугом потянула его за рукав. — Ну пап!

Караваев пристально, странно, совсем по-новому поглядел на дочь, надел очки, снял их, протер нервно, надел опять, пряча глаза, мягко отстранил девочку и вышел в коридор. Оттуда донеслось:

— Настена, а телефон Христенко ты не помнишь?.. Ах, вот, Наталья Ивановна, председатель родительского комитета... где-то здесь, сейчас-сейчас...

— Пап, а меня Алина зовет, я гулять пойду, ладно? — донеслось до Караваева.

Настенька смерчем пронеслась мимо него, и вслед за хлопком двери раздался дробный топоток ее сандалий по ступенькам. Но Караваев ничего не слышал. Ничего, кроме длинных бесконечных гудков в телефонной трубке... и еле слышно — вроде бы странный, тягучий, навязчивый мотив... Или это помехи? — он пошарил по карманам в поисках ключей.

— Нет, чушь, ерунда какая-то. Нелогично же... А все-таки... Проверить, что ли? Как бы чего... Дом семь — это рядом, близко совсем, я же ненадолго... — думал Караваев, торопливо надевая куртку.


[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 06.10.02 11:19