Психологические этюды

Ирина Цуканова

Родителям о родителях
(ну и о детях, конечно)

Монолог-предисловие

Работая как психолог-консультант с родителями и их детьми, постоянно сталкиваюсь с одной и той же проблемой, которую можно назвать хронической. Достаточно часто взрослый оценивает собственного ребенка либо как беспомощное приложение к самому себе, либо как не очень удобный объект рядом с ним — малоуправляемый, непонятный. Но редко видит в нём равноправного партнера.

Поэтому и предлагаемую помощь принимает весьма своебразно — как очередные рычаги управления этим «объектом». Нажмешь нужную кнопку и получишь ожидаемый результат. Для программирования подобный эффект, очевидно, наиболее желателен, иначе компьютер не будет компьютером.

Человек, однако, не ЭВМ. «Нажмут» на него, ждут одного исхода, а получают... В общем, когда получат, тогда и увидят. Программирование выходит «кривое», с непредвиденными, а то и нежелательными последствиями.

Возникает вопрос: есть ли смысл в занятии, если оно по сути бессмысленно, если не достигает, в основном, своей цели?

Спросить легче, чем ответить. Правда, существует мнение, что правильно задать вопрос — это уже решить проблему (или узнать, как её решить). Если взглянуть с этой точки зрения, то сформулированная выше задача о смысле решению вряд ли сможет помочь.

Поколение за поколением, родитель за родителем продолжают «бессмысленное» программирование своих чад, разочаровываются, не получая нужного результата — и так без устали и перемен, передавая эстафетную палочку в будущее. Формально смысла как бы и нет, но фактически... Если что-то происходит, то оно происходит зачем-то. Вспомним театральное правило: если на сцене висит ружье, то оно, по ходу пьесы, должно когда-нибудь выстрелить (иначе его и не повесят).

Приложив к родителю-программисту «закон ружья», можно получить реальную возможность понять его поведение. Не лежит ли за внешней бессмысленностью некий глубинный смысл, некая не осознаваемая им самим «выгода» его поступков, то есть искомое «зачем»?

Театральные ассоциации, неожиданно для меня самой, вызвали мысль о создании своеобразного драматического «действа», на которое я и приглашаю. Как и любая пьеса, оно не требует однозначного толкования, не предполагает полного согласия или же отрицания, а лишь обозначает проблему. Остальное — думать, решать либо вообще ничего не делать (мало ли что напишут!) — это дело самого «зрителя», его свободный выбор.

Я или Он?

Драма в н-действиях, с антрактами-перерывами на сон, на отъезды к бабушкам в деревню, на учебу в школе и игры в детском саду. Антракты, в отличие от театральных, гармонично дополняют основной сюжет.

Время действия:

Сто, пять лет назад, а может быть — и двадцать лет спустя.

В общем, любое.

Место действия:

Чучково, Рио-де-Жанейро, оазис в пустыне Сахара (только обитаемый, конечно). Тоже — любое.

Действующие лица:

Я: Родитель

Он: Ребенок

Примечание 1.

Пол действующих лиц — читатель выбирает сообразно своему вкусу.

Примечание 2.

Другие действующие лица — возможны, но пока не обязательны. В реальной жизни могут быть как фоном, так и главными семейными персонажами.

Часть 1

«Я», то есть Родитель, пока таковым не является и не помышляет о родительской роли. Жизнь его течет с определённой дозой свободы («доза» определена у каждого своя, индивидуальная — можно, конечно, и родителем не быть, но свободой, увы, не обладать). Захочет: поменяет работу или супруга; проваляется весь выходной на диване; купит коробку конфет и один ее съест и т.д. и т.п. — ряд можно продолжать в зависимости от фантазии читающего.

Часть 2

В «Я» просыпается нечто и говорит ему, что он — будущий родитель, и когда он станет родителем настоящим, он обретет подлинный смысл своего существования в этом мире: последует естественному закону природы, продлит свой род, продолжит самого себя и, главное, станет Творцом. Говорят, люди для этого и рождаются — создать кого-то или что-то.

«Я» не обязательно «слышит» эту речь в оформленном виде, ее пафос вряд ли осознается им. Воздействие идёт, скорее, подсознательно, выливаясь во вполне человеческое желание стать мамой или папой.

Часть 3

«Я» получает реальную возможность стать Родителем. Время ожидания «Его», т.е. Ребенка, нередко наполнено противоречивыми чувствами, как и всегда, когда ждем нового, перемен. Но поскольку «Я» хочет этого нового, то преобладают положительные эмоции, вплоть до радости и эйфории.

Необходимое отступление от частей 2 и 3, которые представляют собой эталонные образцы пред-Родительского состояния. Реально ребенок может быть случайным, нежелательным; его могут запланировать из соображений, мало схожих с вышеописанными: чтобы удержать партнера, получить некие материальные выгоды, угодить старшему поколению, заполнить свое одиночество... Придирчивый читатель, по его желанию, заполняет части 2 и 3 эмоциональным содержанием, соответствующим другой конкретной реальности.

Часть 4 (С которой основные действия и начинаются)

Появляется Он. «Я» становится счастливым Родителем и — стирает нескончаемое множество пелёнок, не спит ночами, сбивается с ног из-за питания; обнаруживает, что Ребенок, оказывается, весьма болезненное создание. «Он» импульсивен, капризен, обидчив. То смел и агрессивен, то боится малейшего шороха. Или не в меру добр, или чересчур жесток. В общем, непредсказуем. Уф, бедный Родитель!

Но... Парадоксальность ситуации заключается в том, что Ребенок может быть здоровым, милым, добрым, послушным — всегда предсказуемым. Он не досаждает Родителю, и всё же тот остается манипулятором (т. е. «программистом»), Ребенок выступает опять-таки как объект его «воспитательных» воздействий.

Логично предположить, что поведение Родителя зависит не столько от конкретного ребенка (хотя и от него, конечно, тоже — в мелочах по крайней мере), сколько от более общих факторов.

Если вернуться в Часть 1 и сравнить существование «Я» тогда и теперь, то обнаружится значительная разница. Там, в прошлом, человек внутренне свободен, у него есть выбор. Он может и не воспользоваться данной ему свободой, но чувство: «я волен поступать как хочу, и если я что-то не делаю, то просто не хочу этого» — дает уверенность в себе и иллюзию контроля над жизнью. (Почему иллюзию? Это тема отдельной, многовековой Драмы, и обсуждать её сейчас представляется малоперспективным.)

Появление Ребенка нарушает эту иллюзию, быть может, одну из основных у человека. «Его» не поменяешь, от него не уедешь, он одним своим существованием искажает привычный ход жизни. Вместо «я хочу» у Родителя начинает преобладать «я должен» — кормить, лечить, гулять, играть. И ничего нельзя отложить, отменить. Ты — Родитель, другой человек тебя не заменит (если, конечно, не сдать ребёнка, например, в Дом малютки, или не подбросить к чужому крыльцу, или не воспользоваться ещё более кардинальными методами).

Не каждый способен легко и добровольно расстаться со своей свободой. Есть, видимо, счастливые родители, которые умеют совмещать свободу и необходимость, но это уже «заоблачный», диалектический уровень, где одно не мыслится без другого. Чаще, в обыденном понимании, свобода — это возможность делать что хочу, и именно её отбирает Ребенок (или покушается на неё).

«Я», не согласившись с таким «произволом», начинает борьбу: Я или Он! Подсознание Родителя проявляет в этом конфликте поистине чудеса изобретательности.

Можно справиться с Ним на поверхностном уровне — отдать на воспитание бабушкам-дедушкам, перевести в круглосуточные ясли-сад, отправить в интернат, наконец. Но в этом случае нарушается внешняя функция — быть Родителем.

«Сражаясь» на другом, более глубинном уровне, «Я» и Родителем формально остается и отвоёвывает право жить своей собственной жизнью, не подчиняясь Ребенку.

Один из путей «обезвреживания» — не отделить Его от себя психологически. Если Родитель видит Ребенка лишь как свою собственную часть, он получает возможность не учитывать желаний и возможностей последнего: как может быть самостоятельной моя рука или моя нога? Естественно, желания Родителя должны стать желаниями Ребенка («Я так старалась, варила тебе кашу — ты должен всю её съесть!»). Родители поспокойнее позволяют «прихотям» проявиться — и с чувством правоты отвергают их (ругают, запрещают, не замечают).

Более тревожный живет «впереди» своего чада, предупреждая его желания. По сути, он не дает тому даже осознать их, навязывая свое. Создается впечатление, что Родитель подобного типа боится столкнуться с феноменом самостоятельности и заранее ограждает себя от опасной непредсказуемости свободного поступка.

Лишив Ребенка права на самостоятельность, Родитель красиво снимает противоречие «Я — Он»: часть не может противостоять целому по своей сущности. «Его» — нет, существует только «Я».

Если же Родитель принимает отдельность маленького человека, то угроза его пресловутой свободе становится более зримой. Приходится вырабатывать целые стратегии обращения с этим «черным ящиком».

Можно запугать его наказаниями, физическими или моральными («слушайся, а то хуже будет»); можно принять его существование условно: «если... — то...» («если ты будешь хорошим и послушным, то я буду любить тебя»); можно психологически отстраниться, внутренне переложив ответственность на кого-то или что-то (природу, наследственность, мужа, жену).

Своеобразна стратегия принятия капризов и прихотей, непротивостояния Ребенку. Потакая всем его желаниям, Родитель, в сущности, уклоняется от ответственности за дальнейшие его поступки. Взрослый уходит от решения проблем малыша, задабривает его, чтобы меньше с ним возиться, сделать удобным для себя. За кажущейся добротой и альтруизмом возникает всё тот же призрак борьбы «Я» за свою независимость от «Него».

Весьма действенной оказывается система постоянного контроля. Ребенок, встречаясь на каждом шагу с ограничениями со стороны взрослых, привыкает ориентироваться не на реальный мир с его собственными законами, а на «можно» и «нельзя» Родителя. Увы, Родительские запреты и разрешения совпадают с действительной жизнью не всегда, что, скорее, мешает малышу, дезорганизует его. Но Родитель получает то, что хочет: Ребенка, который без него шагу ступить боится, и прекрасный пульт управления-контроля. Непредсказуемость (т.е. свобода) исчезает.

Часть заключительная — финал

Если Часть 4 драматична борьбой «Я» и «Он», то не менее драматичен результат «схватки». Вырастая, Ребенок оказывается приспособленным к реальности странным образом. В диаде «Я — Он» малыш занимает подчиненное место, он полностью зависит от взрослого, который первоначально олицетворяет весь мир.

И вместо поддержки и сотрудничества наталкивается на серию последовательных манипуляций, цель которых прежде всего — приспособить Ребенка к Родителю и тем обеспечить безбедное существование последнего.

В итоге происходит подмена — малыш привыкает ориентироваться не на действительность, а на Родителя. Поскольку он не замечает этой подмены, то переносит способы своей адаптации на реальный мир. Уже будучи взрослым, он продолжает вести себя как тот маленький Ребенок, замкнутый на диалоге с Родителем.

Примеры подобного поведения читатель может домыслить сам или же, если не хочется напрягать воображение, найти среди окружающих его людей.

Еще одно отступление

Как театр — лишь отражение жизни, а не сама жизнь, так и разработанное здесь действо — всего лишь схема, абстракция. В ней не рассматривается активность самого Ребенка, не учитываются реакции его на действительную жизнь, помимо Родителя, а они, конечно, тоже есть, иначе Ребенок не мог бы существовать как нормальный человек. Данная схема лишь соответствует поставленной задаче: понять, как и почему родители «программируют» своих детей.

Послесловие-фантазия

После стольких картин, насыщенных дымом и порохом сражений, хочется идиллического, сказочного конца типа: с тех пор они жили мирно и счастливо!

А не попробовать ли взмахнуть волшебной палочкой?

И дилемма «Я или Он» исчезает сама собой, превращаясь в диалог «Я и Он». Это не означает полной тишины и спокойствия — возможны и противоречия, и вспышки, но в данном случае происходит открытое общение, взаимный поиск, совместные решения, без манипуляций и подводных течений, без ущемления и подавления партнера.

Вдруг оказывается, что бороться за внутреннюю свободу тому, кто действительно свободен, нет необходимости. Как сильный не доказывает свою силу, добрый не кричит всем о своей доброте...

... Волшебная дымка рассеивается, проблема как была, так и осталась проблемой и решать её всё же придется без магических заклинаний и добрых фей.

Но — «кто никуда не плывет, для тех не бывает попутного ветра». Видимо, остается только плыть. Совместного нам плавания!

1996


[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Образование"]
Дата обновления информации (Modify date): 20.08.01 21:22