Имена / Польский театр

Кшиштоф Занусси

Принимается ли в расчет в нашем искусстве мораль?

Лекция, прочитанная на торжественном открытии Театральной Академии им. Александра Зельверовича в Варшаве.
(Перевод статьи с любезного разрешения автора сделан по тексту, опубликованному в польском журнале «Театр» (Teatr) № 11/1997.)

На первый вопрос, содержащийся в заголовке, отвечу кратко: по-моему, принимается! Лишь на секунду задумаемся — какая мораль? Ибо проблема очень легко поддается семантической путанице. Мы говорим о существовании различной морали в таком же смысле, в каком говорим о том, что что-то является искусством, а что-то таковым не является, или что-то является хорошим произведением искусства, а что-то — плохим. Также и мораль — существует мораль хорошая и плохая. Хорошей я считаю мораль двухвалентную, которая произошла от иудейско-христианской веры, или из ее десяти заповедей... Уверен, что такая мораль необходима искусству.

zanussi.gif (43266 bytes)

Кшиштоф Занусси.

Но сегодня распространяется иное понимание морали. По аналогии с логикой, я назвал бы такую мораль многозначной (поливалентной). Чтобы не вдаваться в тонкости, процитирую Лешека Колаковского, который охарактеризовал многозначную мораль суждением, определяющим, что каннибализм и вегетарианство — это разный и произвольный выбор. Если же поставим их рядом, то сразу попадем в среду постмодернизма и тогда уже мне здесь делать нечего. Но если мы примем существование наиболее простой и наиболее правильной морали, которая уверенно заявляет, что есть людей — это плохо, а есть растения — хорошо, то в нашей области, в области зрелищ, особенно зрелищ актерских, эта мораль очень переплетается с эстетикой.

Можно сказать, что в творчестве актера фальшивые переживания, актерская ложь — безобразны, уродливы, отвратительны. Артист, который притворяется, вызывает у зрителей чувство неловкости, это позорно. Мы ощущаем это и психологически, и физически. Проблема в том, что в работе актера является правдой, а что экспрессией, и когда эта экспрессия является подлинной, а когда — нет. Это и есть предмет Вашей учебы и сейчас об этом я не буду долго говорить.

Мысль, которой я бы хотел с Вами здесь поделиться, касается того, что в рыночном мире, в котором мы живем, мерой ценности является монета. Мы можем к этому факту относиться отрицательно, а можем пытаться примирить мораль с деньгами. Выводы, являющиеся следствием такого утверждения, для нас, людей творческих профессий, достаточно ужасны и угрожающи. Когда я говорю о рынке, я имею в виду рынок отечественный. Каким же является мое Отечество с точки зрения статистики? Это страна людей, наименее образованных в Европе. Это неприятная, обидная и, может быть, даже трагическая информация, у нас малоизвестна. Это скрывалось от нас в течение всего периода, пока Западная Европа делала огромные шаги вперёд в области всеобщего образования. Мы же остались с наименьшим количеством лицеистов и с наименьшим числом людей с высшим образованием. Если посмотреть на это с высоты Европейского Совета, где развешаны эти ужасающие диаграммы, то, бросая взгляд в сторону нашей территории, понимаешь, что это люди «от сохи». Это очень мрачная картина. В течение многих лет нам казалось, что мы бедны, но образованны. Нет, мы бедные и к тому же еще невежественные. И это наша страна, это мы. И мы должны любить это общество и эту страну такими, какими они являются. Мы не можем для собственного успокоения себя обманывать тем, что уже стало лучше, потому что не стало лучше. Образование следует отличать от ума. Помните, Шекспир чаще писал для неграмотных, а они требовали от него ума, мудрости и аплодировали ему за это. Необязательно быть врачом или инженером, чтобы понять глубину пьесы. Напротив, врачи и инженеры зачастую смотрят по телевизору «Изауру» или другие глупости. Ум и образование — понятия различные, но уровень культуры человека непосредственно связан с образованием. Это просто одно целое.

Мы живем в стране, в которой люди имеют очень низкие культурные потребности и в которой проблемы культуры на самом деле разворачиваются вокруг пожарного депо.

Там действительно ежедневно действует наша культура. А мы в нашем элитарном мире живем иллюзиями и нам кажется, что мы являемся пупом земли. По статистике у нас очень много театров. И их даже посещают зрители, но каждый налогоплательщик много выкладывает на этот театр.

Здесь у нас в зале присутствуют милые представители Министерства Культуры и Искусства — удивительно, что у нас все еще находятся деньги на образование людей творческих профессий, но все мы должны отдавать себе отчет, что эта милость является незаслуженной. Общество даже не вникает в то, что выкладывает на нас такие деньги. И если бы оно очнулось, то кто знает, что бы с нами было. Помню, как одним дуновением идиотского референдума Итальянское общество, несравнимо более образованное, чем наше, просто смело с лица земли свое Министерство Культуры. Его уже нет и долго не будет. Это же может случиться во время одного из заседаний Парламента, это может быть одной из прихотей неблагоразумной власти, которую мы сами же избрали. Вам, кто входит в стены этого учебного заведения, кто знакомится с его замечательными традициями, хочу адресовать мысли очень грустные, хочу пояснить вам, что этому учебному заведению выпало необыкновенное счастье — оно финансируется, мы живем на полном материальном обеспечении, но живем не по средствам.

Сегодня мы имеем хозяйственную машину, это правда. У нас также есть любимые нами спонсоры и — слава им. Мы действительно должны быть благодарны им и Богу за то, что среди нас существуют те, кто из собственного кармана добровольно хочет нас поддержать. Но когда наступит экономический кризис, то они не станут учреждать нам стипендии и заберут свои деньги, потому что будут вынуждены заняться чем-то другим. Давайте же осознавать, что живем на кредиты и не по средствам общества, которое в массовом масштабе на самом-то деле требует намного более примитивных форм культуры, которыми большинство из вас не захочет заниматься и я тоже не хочу. В этом заключается и наша наглость, и вина, потому что как сограждане мы обязаны исполнять свой долг. Возьмем такой пример: скажем, вы хотите развивать польский язык. Но о каком польском языке идет речь? Ведь вы имеете в виду какую-то небольшую часть языка. Согласитесь, что 80 или 90 процентов страны говорят совершенно иначе, повсюду распространен другой язык, звучит другая речь. Сегодня люди почувствовали себя свободными, почувствовали, что можно говорить так, как хочется, следовательно, ненормированно, естественно и свободно. Так говорит Польша. А мы говорим по-другому. И должны теперь доказать, что эта наша «польскость» в языке обладает гораздо большими ценностями, что только таким польским можно выразить красоту и глубину наших традиций, нашей культуры. Если мы это не докажем, значит, будем коллекционировать какие-то поделки, будем заниматься чем-то второсортным, культивировать какой-то мертвый язык. Я взял пример языка, так как мне это очень близко — я не выношу этого общепольского языка. Я очень привязан к тому интеллигентско-университетскому произношению, на котором говорит небольшая часть народа. Знаю, что до тех пор, пока я буду обладать доказательствами того, что только таким языком можно наиболее точно выразить мысль, её суть содержания, а в противном случае оно исчезнет, до тех пор я буду участвовать в сохранении этого языка.

Послушайте, каким языком говорят в парламенте люди, которых мы избрали. Ведь они уже не разговаривают на том языке, на котором я пытаюсь говорить сейчас. Они разговаривают на общенародном языке, когда-то записанным Вехом, а сегодня Млынарским.

Таковы факты. Мы вынуждены жить под прессом этих фактов, потому что к этому нас подталкивает реальность. Что еще хуже, так это то, что мы имеем несчастье родиться в этом пространстве не лучшего языка, ибо знание польского языка ничего не значит, ведь нас едва сорок миллионов. А сегодня все стремятся к наиболее распространенному языку Западной цивилизации — английскому. Сегодня актер, который не умеет играть на английском, собственно говоря, не востребован.

Вы обучаетесь в условиях необыкновенного комфорта. Театр еще существует, но когда 10 процентов бюджета всей нашей культуры идет на национальный театр на театральной площади, то мы понимаем, что живем на вулкане, который взорвется. Эти деньги — это налоги людей, которые к национальному театру безразличны. Этот театр феноменально мог бы служить всему народу только в случае, если всех можно было бы убедить в том, что и тот, кто живет в Бешчадах и тот, кто живет в Кошубе, обязан оплачивать этот театр, хотя никогда не увидит его спектаклей. Необходим аргумент того, что эта культурная площадка существует в их интересах. И необходимо бороться за этот аргумент.

Я не утверждаю, что расходы напрасны, но мы обязаны осознавать, что необходимо считать деньги, расходуемые на наше содержание, на наше обучение, на нашу деятельность, иначе мы станем паразитами. И за это общество нас накажет. Вот та моральная плоскость, в которую я сейчас возвращаюсь.

Это вопрос в том, на чьи деньги мы сегодня функционируем, кто нам обеспечил это существование. Сделал ли он это по инерции, а может быть, по невнимательности, или еще не сосредоточился на депутатском бюджете из провинции и не сообразил, за что платят избиратели. Актерские школы в мире выглядят по-иному, нежели эта ваша Высшая Академия. Это либо частные школы, либо очень маленькие студии вокруг какого-то мастера, либо просто отделения в университетах.

Актерское мастерство является очень полезной дисциплиной, однако ведь только как ремесло, а не как профессия. Курс актерства должен пройти адвокат, будущий судья, инженер, если он проводит беседы или переговоры, врач, если он работает в поликлинике, также должен зачислить себя на один-два семестра на актерское отделение, чтобы научиться держать себя. Если же, как студент, он окажется незаурядным, то бросит медицину или право и пойдет на сцену. Такие занятия — самый скромный вариант обучения вашей профессии. Вам же достался вариант роскошный, несмотря на то, что вы живете в одной из беднейших стран Европы. Академия, в которой целый коллектив людей посвятит вам все свое время, уже является чем-то исключительным и так и нужно это трактовать. Однако помните, что это и есть тот аванс, за который мы должны будем расплатиться. Эта тяжесть ложится на ваши плечи.

Конечно, мы знаем, что Германию объединил Вагнер, а Италию — Верди. Это были такие творческие акты, которые стоили ассигнований в сумме большей, чем 10 процентов бюджета культуры, так как национальное единство стоит намного больше. Сегодня не хватает второго Верди, который снова бы объединил Padanie с остальной Италией. В моей памяти хранятся спектакли, после которых я несколько дней не мог прийти в себя — такое испытал потрясение. Помню Жерара Филипа, который приехал в Варшаву. Всю ночь мы стояли в очереди за билетами. Стоять стоило, потому что после того спектакля я вышел совершенно другим. Еще когда я стоял в очереди, то уже знал, что это будет событие. Раньше театр был гораздо большим событием. Не только тогда, когда Эрнани вывел людей на улицу. В наше время Деймек поставил «Дзядов», что явилось тоже неплохой встряской. Тогда мы понимали, что в масштабе культуры делаем для общества что-то важное, что это прорыв, перелом. Но сегодня мы не можем питать иллюзии на этот счет, не так легко сегодня доказать, что то, что мы делаем, ценно. Чтобы далее в этом существовать, мы должны для себя найти смысл этого существования. Если мы его не найдем, то окажемся в полном проигрыше. Бытует такое жестокое мнение, я столько раз выслушивал его в свой собственный адрес, что повторю его и для вас, в конце концов мы с вами находимся в одной упряжке. Так вот, утверждают, что настоящим общественным положением артиста является безработица! Стало быть, вы учитесь для того, чтобы быть безработным, и только благодаря чуду Господнему сможете найти работу. Такова во всем мире логика нашей многострадальной профессии.

Дай Бог, чтобы все вы нашли хорошую работу, и тогда станете исключением из того правила, которое гласит, что профессиональный артист чаще всего еще не означает занятый артист, что безработица является нормальным состоянием нашей жизни, что работа является Божьей милостью и ее нужно принимать как что-то сверхъестественное, а не как то, на что мы имеем право. У нас нет закона, гарантирующего это право. Право иметь работу — это что-то из предыдущего строя. Сегодня каждый имеет право на пособие и право на соху. А за остальное каждый должен бороться. Это значит, что каждый должен доказать, что действительно нужен людям, что действительно что-то дает им, что вы приносите ценности, которые стоят того налога, который люди должны платить за наше существование.

Пожалуй, расскажу Вам заслуживающую внимания грустную историю из времен, когда мой коллега Ежи Кавалерович снимал фильм «Фараон». Съемки проходили в пустыне Каракумы, где обитают афганские дикие борзые собаки, наверно, самые быстроногие собаки в мире, великолепные, прекрасные. Эти борзые бегали по пустыне. Вся группа с восторгом наблюдала за ними и трудно было удержаться от соблазна вынести им из столовой кусок мяса. Члены съемочной группы разбрасывали по пустыне это мясо, а борзые подходили все ближе. И закончилось это большой дружбой людей и собак. Борзые дали себя приручить, ели с рук и перестали бегать. А жизнь борзой основана на том, чтобы она бегала чуточку быстрее, чем мышь или заяц, которыми она кормится в пустыне. Когда после окончания съемок Кавалерович уехал, вокруг оставшихся декораций погибло множество борзых. Они были избалованы, научились есть из рук и забыли о том, что должны за жизнь бороться, что должны быстро бегать, быстрее, чем мышь или заяц... Эту мрачную метафору я адресую вам.

Вы берете корм из рук (я еще немножко тоже), но через минуту может уехать эта добрая съемочная группа, которая нас кормила, и мы будем вынуждены доказывать, что нужны, что умеем догонять нашу публику, заманивать зрителя, умеем вызвать к себе доверие общества и доказать ему, что наше существование необходимо.

Считается, что голодный пес лучше стережет дом. И в течение столетий считалось, что недоедающий артист творчески намного активнее. Недавно я имел честь выступать перед технарями, тоже малооплачиваемыми за свой труд. И они очень весело реагировали на эту метафору. Голодный, но творец. А как насытится, так и разленится. Мы кормимся из рук, у нас еще есть немного этой роскоши, но одновременно мы должны быть и максимально натренированными, чтобы постоянно быть в форме и уметь доказывать обществу свою необходимость. В противном случае мы обязаны немедленно овладевать другой профессией.

Так как то, о чем я говорю, звучит достаточно мрачно, то закончу словами утешения. Видя всю эту катастрофу, которая, возможно, для меня не была неожиданной, все же верю, что действительно «все должно измениться, чтобы остаться по-старому», — это цитата из Лампидуса. Культура необходима людям для жизни. Только при каждом переломном моменте культура требует обновления — новых выразительных средств. Те же традиционные формы культуры, в которых мы росли, с течением времени устаревают, становятся склеротиками. За последние десять лет склеротичным стало кино (чтобы кто-нибудь не заподозрил, что я нападаю только на ваш театр), театр тоже стал склеротичным, и романы, и даже музыка в филармонии тоже стали склеротиками.

Эти драматичные факты, из которых не следует ничего другого, кроме простого вывода — на всё нужно смотреть следующим образом: если где-то что-то умирает, то наверняка где-то в другом месте уже что-то рождается.

Тот, кто причастен к сцене, обладает тем необычайным природным инстинктом, который в быту называется чутьем. Вдруг между публикой и создателем спектакля устанавливается эта магическая связь. Все мы знаем, что существуют десятки плохих и скучных спектаклей. Но иногда вдруг что-то взрывается, спектакль приподнимается, совершается что-то крупное, грандиозное. С такого спектакля, фильма, концерта или после прочтения такого романа мы выходим окрыленными. Так бывает. Мы должны искать такие события не только там, где они до сих пор происходили — в театрах, кинотеатрах, в концертных залах, на выставках, но, возможно, и совершенно в других местах, может быть, на концертах рок-музыки, может быть, среди теледисков. Ибо там, где когда-то была эта приподнятось, это что-то нас взволновавшее, чаще всего там сегодня этого не хватает. Но это еще не конец света. Даже если умрут театры и мы уже не будем восседать в плюшевых креслах в ожидании того мгновения, когда поднимется занавес и произойдет что-то необычное. Будет зрелище, будет человек, который обнажит свои страсти, переживания, это будет всегда: постоянные искры между природной дикостью, с которой все мы рождаемся, между примитивизмом наших чувств, тривиальностью наших мыслей и тем, что накоплено историей.

Ибо чем в конце концов является искусство? Это собранный накоплением опыт поколений. Это наука о том, что пережили другие, благодаря чему мы стали немного мудрее, ибо находимся уже на шаг дальше, через что-то перешагнув, что-то оставив позади.

Тот, кто не вслушался в симфонию Бетховена, незнаком с чувством — чувством гнева или какой-то радости, — просто чего-то не знает. Тот, кто не видел спектаклей Шекспира, Мольера, Фредро, Мицкевича, является просто-напросто дикарем, но благодаря искусству продвигается вперед. Но в том виде искусство нас уже не удовлетворяет, мы должны уметь выражать наше время по-другому. Если бы я знал как, то уже бы это делал, а так как не знаю, то оставлю эту проблему вам. Вы должны отдавать себе отчет в том, что ваше существование зависит от того, действительно ли вы будете нужны обществу, ибо только в этом случае оно будет вас содержать. Вам дан огромный шанс — существует это учебное заведение, кто-то платит за электричество и отопление, кто-то оплачивает ваших педагогов и кто-то выдает вам стипендии. Осознайте, что это не является нормой, это является исключением из правил, этого могло бы не быть. А уж коль скоро так есть, то давайте трактовать все это как обязательство, по которому за всю эту цену мы должны доказать обществу, что мы ему необходимы, что профессия, которую мы осваиваем, и искусство обладают фундаментальными ценностями, что они делают людей лучше, превращают их из дикарей в высокоразвитых представителей человечества. Это звучит как проповедь, думаю, что на этом закончу. Здесь присутствуют представители духовенства, стало быть, не хотел бы выступать в их роли. Желаю вам всего хорошего.

Перевод с польского Тамары Якжины.


[На первую страницу (Home page)]         [В раздел "Польша"]
Дата обновления информации (Data modified): 10.01.05 13:16